ОВИР

ОВИР (аббревиатура от Отдел виз и регистрации) — подразделения МВД СССР и союзных республик, существовавшие в СССР и постсоветской России (1991—2005 гг.) и ведавшие как регистрацией иностранцев, прибывших в СССР и Россию, так и оформлением выездных документов для советских и российских граждан, эмигрировавших из СССР и России (уезжавших «на ПМЖ»).

История создания

Отделы, отделения и группы виз и регистраций иностранцев созданы на основании постановления Совнаркома СССР от 4 октября 1935 года «О передаче в ведение НКВД и его местных органов иностранных отделов и столов исполнительных комитетов», подчинявшихся до этого времени органам ГПУ при НКВД СССР.

Приказ о создании службы был подписан 26 октября 1935 года.

Задачи службы

В задачу службы входили вопросы, связанные с регистрацией иностранных граждан по месту пребывания и жительства, оформления им выездных виз, видов на жительство, а также оформление выездных документов (удостоверений, виз, а впоследствии и заграничных паспортов) для граждан СССР и лиц без гражданства, лишенных гражданства СССР (в основном выезжающих в Израиль).

Упразднение

В ходе структурных преобразований постсоветского времени служба виз и регистраций была объединена с паспортной службой постановлением Совета Министров — Правительства Российской Федерации от 15 февраля 1993 года № 124 «О реорганизации подразделений виз, регистраций и паспортной работы милиции в паспортно-визовую службу органов внутренних дел».

Вместе с тем, в ГУВД г. Москвы Управление виз и регистраций просуществовало до лета 2002 г., а межрайонные отделы виз и регистрации до 20 мая 2005 г.

Задачи и функции подразделений визовой и регистрационной работы в составе Федеральной миграционной службы (ФМС России) координирует [fms.gov.ru/about/structure/management/uovirr/ Управление организации визовой и регистрационной работы] (УОВиРР).

Основными задачами УОВиРР по-прежнему являются организация работы по оформлению и выдаче заграничных паспортов гражданам Российской Федерации, а также вопросы рассмотрения ходатайств иностранных граждан о предоставлении им статуса постоянно или временно проживающих на территории России (выдача видов на жительство, разрешений на временное проживание), продлении виз, постановки на миграционный учет, оформления приглашений на въезд в Российскую Федерацию..

Отрывок, характеризующий ОВИР

Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.