ОТ-54

«Объект 481» (прототип ОТ-54) на испытаниях в мае 1952 года
ОТ-54
Классификация	Огнемётный танк
Боевая масса, т	36,5
Компоновочная схема	классическая
Экипаж, чел.	4
История
Разработчик	Завод №112/СКБ-1
Производитель
Годы разработки	с 1946 по 1955
Годы производства	с 1948 по 1959
Годы эксплуатации	с 1955
Количество выпущенных, шт.	110
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	6040
Длина с пушкой вперёд, мм	9000
Ширина корпуса, мм	3270
Высота, мм	2400
Клиренс, мм	425
Бронирование
Тип брони	стальная катаная и литая
Лоб корпуса (верх), мм/град.	100 / 60°
Лоб корпуса (низ), мм/град.	100 / 55°
Борт корпуса, мм/град.	80 / 0°
Корма корпуса (верх), мм/град.	45 / 60°
Корма корпуса (середина), мм/град.	45 / 17°
Корма корпуса (низ), мм/град.	30 / 70°
Днище, мм	20
Крыша корпуса, мм	20—30
Лоб башни, мм/град.	200 / 0°… 108 / 60°
Борт башни, мм/град.	160 / 0°… 86 / 60°
Корма рубки, мм/град.	65 / 0°… 48 / 45°
Крыша башни, мм	30
Вооружение
Калибр и марка пушки	100-мм Д-10Т1
Тип пушки	нарезная пушка
Длина ствола, калибров	56
Боекомплект пушки	19/20 выстрелов (460л) из огнемёта
Углы ВН, град.	−5…+18
Прицелы	ТШ2-22
Пулемёты	1 × 12,7-мм ДШКМ, 1 × 7,62-мм СГМТ
Другое вооружение	Огнемёт АТО-1
Подвижность
Тип двигателя	В-54 Производитель:</td> ЧТЗ</td></tr> Марка:</td> В-54</td></tr> Тип:</td> дизельный</td></tr> Объём:</td> 38 880 см3</td></tr> Максимальная мощность:</td> 382 кВт (519 л. с.), при 2000 об/мин</td></tr> Максимальный крутящий момент:</td> 2254 Н·м, при 1300 об/мин</td></tr> Конфигурация:</td> V12</td></tr> Цилиндров:</td> 12</td></tr> Диаметр цилиндра:</td> 150 мм</td></tr> Ход поршня:</td> 180 мм</td></tr> Охлаждение:</td> жидкостное </td></tr> Тактность (число тактов):</td> 4</td></tr> Рекомендованное топливо:</td> ДЛ, ДЗ, ДА</td></tr>
Мощность двигателя, л. с.	520
Скорость по шоссе, км/ч	48
Запас хода по шоссе, км	360—400
Тип подвески	индивидуальная торсионная
Удельное давление на грунт, кг/см²	0,82
Преодолеваемый подъём, град.	30
Преодолеваемая стенка, м	0,73
Преодолеваемый ров, м	2,7
Преодолеваемый брод, м	1,4

ОТ-54 — советский огнемётный танк. Производился небольшой серией с 1955 по 1959 годы.

История создания

После того как закончилась Великая Отечественная война работы в направлении совершенствования танковых автоматических пороховых огнемётов были продолжены.

В 1946—1947 годах в Горьком в Конструкторском Бюро Завода № 112 был завершён первый проект нового огнемётного танка на базе среднего танка Т-54. Согласно проекту, в башню Т-54 вместо спаренного пулемёта должен был устанавливаться серийный автоматический пороховой огнемёт АТО-42, который прошёл проверку в годы Великой Отечественной войны. К первой половине 1947 года два варианта проекта были отправлены в Министерство Транспортного Машиностроения СССР и ГБТУ.

Первый вариант проекта предусматривал установку огнемёта в башню машины, второй — в корпус аналогично танкам ОТ-34. После рассмотрения обоих вариантов, принят был первый вариант. В конце 1947 года был открыт этап разработки конструкторской документации и КБ Завода № 112 приступило к выпуску чертежей. В конце 1948 года был изготовлен первый опытный образец.

В соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 10 июля 1948 года № 2548-1050сс, на Заводе № 75 в Харькове для танка ОТ-54 была начата разработка автоматического танкового огнемёта с дальностью огнеметания 200—300 метров. Специально для этой разработки на Заводе № 75 было сформировано СКБ-1 под руководством Озерского М. С.. В Москве в НИИ-6 была создана специальная лаборатория, в которой создавались новые огнемётные смеси.

После того, как танк прошёл заводские испытания, в январе 1949 года машина была отправлена на полигонные испытания. В ходе испытаний была выявлена ненадёжная работа огнемётного оборудования, низкая скорострельность и дальность огнеметания. Более того, расположение огнемёта препятствовало его техническому обслуживанию.

В начале 1949 года Завод № 112 был передан в Министерство судостроительной промышленности. Постановлением СМ СССР № 4752-1832сс от 15 октября 1949 года и № 5560-2153сс от 17 декабря 1949 года создание огнемётного танка ОТ-54 было передано СКБ-1 Завода № 75.

К сентябрю-ноябрю 1950 года на Заводе № 75 были изготовлены четыре образца усовершенствованного огнемёта, получившего обозначение АТО-49. Тогда же в лаборатории НИИ-6 были созданы новые огнесмеси для этого огнемёта.

К декабрю 1950 года был закончен проект установки огнемёта АТО-49 в Т-54. Машина получила обозначение «Объект 481». В феврале 1951 года два опытных образца были отправлены на испытания. Испытания не были зачтены из-за неудовлетворительной дальности огнеметания.

Во время доработки огнемёта, постановлением СМ СССР от 19 октября 1951 года ТТЗ было откорректировано и требования по средней дальности были снижены до 180 метров, при нижнем пределе в 170 метров в условиях положительных температур, при безветренной погоде и угле возвышения насадки 8°. Однако испытания проходившие с 26 февраля по 24 апреля 1952 года снова были неудовлетворительными. Огнемёт был вновь отправлен на доработку.

В мае 1952 года Завод № 75 представил на испытания два опытных образца огнемётного танка «Объект 481», в который был установлен доработанный огнемёт АТО-49 с электробензиновой и пиротехнической системами зажигания испытания вновь не были пройдены из-за неудовлетворительной дальности огнеметания.

После доработки в августе 1952 года танки были предъявлены на повторные испытания, однако дальность снова была ниже ТТЗ (169,9 метров, вместо 180). По ходатайству Министерства транспортного машиностроения две опытные машины были допущены до предварительных испытаний, которые проходили с 17 октября по 26 декабря.

На испытаниях огнемёты показали среднюю дальность 166—170 метров, вместо требуемых 180 метров. По результатам испытаний танк был отправлен на доработку. Проведение войсковых испытаний доработанных 5 образцов было запланировано на 4 квартал 1953 года.

В конце 1953 года на испытания были предъявлены пять огнемётных танков с огнемётом АТО-49 с пиротехнической системой зажигания. Испытания проходили с 3 января по 10 марта 1954 года на полигоне 4-й Гвардейской Кантемировской дивизии. По результатам испытаний постановлением СМ СССР от 14 мая 1954 года огнемёт АТО-49 был принят на вооружение под обозначением АТО-1. А сам танк был принят под обозначением ТО-54 приказом Министерства Обороны СССР.

Опытные образцы

Опытный образец № 1

Опытный образец № 1 с установкой огнемёта АТО-42. Отличался от танка Т-54 установкой огнемёта АТО-42 вместо спаренного пулемёта СГ-43. В связи с установкой огнемётного оборудования была изменена конструкция внутреннего оборудования корпуса. Из-за установки огнемёта лобовая часть башни с правой стороны была расширена за счёт приварки специальной наделки. Основание броневой защиты задвижки огнемёта приваривалось к маске пушки.

Экипаж состоял из четырёх человек. Для прицельного огнеметания был установлен телескопицеский прицел ТШ-19. Дальность огнеметания составляла от 60 до 110 метров. В автоматическом режиме максимальная дальность была 70-80 метров. Скорострельность одиночными выстрелами составляла 6-12 выстрелов в минуту, очередями — 3-4 выстрела. Ёмкости бака хватало на 29-30 выстрелов. Мёртвая зона составляла 8-10 метров.

Боекомплект танка составлял 24 выстрела к пушке, 2250 патронов для пулемёта СГ-43, 450 патронов к пулемёту ДШК и 30 пороховых выстрелов к огнемёту.

Опытный образец № 2

Опытный образец изготовленные с установкой огнемёта АТО-49 с электробензиновым зажиганием. Огнемёт был установлен в башню вместо спаренного пулемёта СГМТ. В отделении управления было размещено дополнительное оборудование. Укладка боекомплекта была изменена.

Боекомплект составлял 19 выстрелов к пушке, 1500 патронов к пулемёту СГ-43, 200 патронов к пулемёту ДШКМ и 20 пороховых патронов к огнемёту.

Опытный образец № 3

Опытный образец изготовленные с установкой огнемёта АТО-49 с пиротехнической системой зажигания. Огнемёт был установлен в башню вместо спаренного пулемёта СГМТ. В отделении управления было размещено дополнительное оборудование. Укладка боекомплекта была изменена.

Боекомплект составлял 20 выстрелов к пушке, 1500 патронов к пулемёту СГ-43, 200 патронов к пулемёту ДШКМ, 20 пороховых патронов к огнемёту и дополнительные 20 зажигательных патронов в барабане системы пиротехнического зажигания.

Серийное производство

Серийно танк изготовлялся в Харькове на Заводе № 75 с 1955 по 1959 год. Огнемёт АТО-1 изготавливался на заводах в Свердловске и Омске. Всего было изготовлено 110 огнемётных танков ТО-54.

Описание конструкции

ОТ-54 создан на базе среднего танка Т-54. Вместо спаренного с пушкой пулемёта СГМТ установлен пороховой автоматический танковый огнемёт АТО-1. В целом были сохранены основные боевые качества базовой машины.

Вооружение

Благодаря установке огнемёта в башню танка ТО-54, прицельное огнеметание могло вестись с использованием штатного прицела ТШ2-22, углы обстрела огнемётом были такие же как и для пушки. Дальность прицельного огнеметания составляла 160 метров. Максимальная скорострельность — 20 выстрелов в минуту. За один выстрел расходовалось 20 литров огнесмеси.

Боекомплект составлял 19 выстрелов к пушке, 1500 патронов к курсовому 7,62-мм пулемёту СГМТ, 200 патронов к зенитному 12,7-мм пулемёту ДШКМ, 20 пороховых патронов и 20 зажигательных патронов к огнемёту АТО-1. Ёмкость бака позволяла производить до 20 огнемётных выстрелов.

Литература

• А.В.Карпенко. Обозрение отечественной бронетанковой техники (1905-1995). — Санкт-Петербург: "Невский Бастион", 1996. — 480 с. — 10 000 экз.
• М. Павлов, И. Павлов. Выпуск 1. СРЕДНИЙ ТАНК Т-54 И МАШИНЫ НА ЕГО БАЗЕ // [vadimvswar.narod.ru/ALL_OUT/TiVOut0809/T54/T54001.htm Бронетанковая серия].
• М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — Москва: Техинформ, 2009. — № 8. — С. 56.

Ссылки

• [www.morozov.com.ua/rus/body/tanks/ot-54.php Огнемётные танки OT-54, TO-55 и ОБ. 483] на сайте КП «ХКБМ им. А. А. Морозова».
• [www.tankinfo.ru/Country/SSSR/3/T-54/OT-54.php Огнемётный танк ОТ-54 (Объект 481)]

Отрывок, характеризующий ОТ-54

– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…