Организация украинских националистов (бандеровское движение)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «ОУН(б)»)
Перейти к: навигация, поиск
Организация украинских националистов
(бандеровское движение)
Організація українських націоналістів

Флаг ОУН (б)

Членство:

Антибольшевистский блок народов (1943—1996)

Руководители
вождь

Степан Бандера (1940—1959)

Степан Ленкавский (1959—1968)

Ярослав Стецько (1968—1986)

Василий Олеськив (1987—1991)

Ярослава Стецько (1991—2000)

Андрей Гайдамаха (2000—2009)

Стефан Романив (с 2009)

Основание

10 февраля 1940

Организа́ция украи́нских национали́стов (банде́ровское движе́ние) /ОУН(б), ОУН-Б/, или революционная /ОУН(р), ОУН-Р/, а также (кратковременно в 1943) самостийно-державная /ОУН(сд), ОУН-СД/ (укр. Організація українських націоналістів (бандерівський рух)) — одна из фракций Организации украинских националистов, появление которой разные источники трактуют по-разному. Основные версии указывают на внутренний конфликт в ОУН между возглавляемыми Андреем Мельником консервативными членами этой организации и радикальной молодёжью с лидером Степаном Бандерой во главе. О появлении в ОУН новой фракции — ОУН-Р было заявлено 10 февраля 1940 года.[1] В апреле 1941 года движение провозгласило себя «единственно верной» ОУН.

С февраля 1943 года было принято название ОУН-СД (самостийников-державников). К концу лета 1943 года приставка вновь отпала.

В послевоенный период в самой ОУН(б) произошёл раскол, что привело к появлению третьей ОУН — ОУН-З (заграничной).

В настоящее время (с 1992 года) преемником ОУН(б) называет себя Конгресс украинских националистов.





Предыстория

12 сентября 1939 года (незадолго до падения Варшавы) на специальном совещании в поезде Гитлера обсуждались вопросы в отношении Польши и этнического украинского населения Польши.[2] Согласно планам Гитлера, на границе с СССР необходимо было создать «государства-прокладки» между «Азией» и «Западом» — лояльные Третьему рейху Украину (на территории Галиции и Волыни) и Литву[3]. На основании политических указаний Риббентропа Кейтель сформулировал задание Канарису: «Вы, Канарис, должны организовать восстание при помощи украинских организаций, работающих с Вами и имеющих те же цели, а именно поляков и евреев». Риббентроп, уточняя формы восстания, особо указывал на необходимость уничтожения поляков и евреев. Под «украинскими организациями» имелась в виду Организация украинских националистов[4][5]. Результатом этих указаний стал, так называемый, «Меморандум Канариса от 12 сентября 1939 года», представленный в материалах Нюрнбергского трибунала как документ 3047-ps[6].

История появления

Формальным поводом для создания РП ОУН стало «неудовлетворительное руководство и отказ от националистических методов работы». Претензии были оформлены в виде «Акта от 10 февраля 1940 года».[1] «Первый список» нового руководства, по информации сторонников Мельника, выглядел таким образом[7]:

1. Бандера Степан
2. Гасын Олекса
3. Гербовый Ярослав
4. Грыцай Дмытро
5. Габрусевич Иван
6. Качмар Владимир
7. Клымышин Микола (укр.)
8. Лебедь Микола
9. Ленкавский Степан
10. Равлик Иван
11. Старух Ярослав (укр.)
12. Стахив Владимир
13. Стецько Ярослав (Карбовыч)
14. Турковский Васыль (укр.)
15. Шухевич Роман †;

— все исключительно галичане, как подметили всё те же мельниковцы.

Зимой 1940−1941 года подготовка членов ОУН-Р на территории Генерал-губернаторства продолжалась в ещё большем объёме. Спецподготовку по диверсионной работе в лагерях абвера Закопане, Крыныци, Команчи проходило несколько сотен бандеровцев.[8][9][10][11]

Первый программный документ ОУН(б), «Манифест ОУН», датируется декабрём 1940 года, в нём содержался призыв вступать в ряды Революционной ОУН под руководством С. Бандеры.[12]

В апреле 1941 года сторонники Бандеры созвали в Кракове свой собственный II-й Великий Сбор украинских националистов /II ВСОУН(б)/ (укр.), чем подчеркнули своё непризнание легитимности такого же по названию собрания группы Мельника 27−30 августа 1939 г. в Риме («римского Сбора») (укр.). Вождём ОУН был избран Степан Бандера[13], заместителем Ярослав Стецько.

В качестве организационного пароля члена ОУН было принято приветствие со словами «Слава Украине» — ответ «Героям Слава», также допускалась сокращённая версия, «Слава»—"Слава".[14] Были приняты цвета флага ОУН — красный и чёрный. В решениях Сбора также говорилось:

Евреи в СССР являются преданнейшей опорой господствующего большевистского режима и авангардом московского империализма на Украине. Антиеврейские настроения украинских масс использует московско-большевистское правительство, чтобы отвлечь их внимание от действительной причины бед и чтобы во время восстания направить их на еврейские погромы. Организация украинских националистов борется с евреями как с опорой московско-большевистского режима, одновременно осведомляя народные массы, что Москва — это главный враг.[15]

После II ВСОУН(б) в мае 1941 года был принят целый пакет базовых документов, инструкций Революционного Провода ОУН(б) для организационного актива на Украине на период войны, под общим названием «Борьба и деятельность ОУН во время войны»[17]. Помимо основных политические положений[18] в указанный пакет документов входил целый ряд указаний и инструкций, более детально и практически конкретизирующих эти политические положения:

Очищение территории от враждебного элемента
15. Во времена хаоса и смуты можно позволить себе ликвидацию нежелательных польских, московских и жидовских деятелей, особенно сторонников большевистско-московского империализма.
— «Военные инструкции Революционного Провода ОУН(б)
для организационного актива на Украине на период войны»[19]
Политика в отношении национальных меньшинств
16. национальные меньшинства делятся на: а) лояльные нам, собственно члены всё ещё угнетённых народов; б) враждебные нам — москали, поляки и жиды.
а) имеют одинаковые права с украинцами…,
б) уничтожать в борьбе, в частности тех, которые будут защищать режим: переселять в их земли, уничтожать, главным образом интеллигенцию, которую нельзя допускать ни в какие руководящие органы, вообще сделать невозможным «производство» интеллигенции, доступ к школам и т. п. Руководителей уничтожат. Жидов изолировать, убрать из управленческих структур, а также поляков и москалей. Если бы была непреодолимая нужда, оставить в хозяйственном аппарате жида, поставить ему нашего милиционера над головой и ликвидировать при наименьшей провинности.
Руководителями могут быть только украинцы, а не чужаки — враги. Ассимиляция жидов исключается.
— «Указания на первые дни организации государственной жизни
из инструкций Революционного Провода ОУН(б)
для организационного актива на Украине на период войны»[20]

В заданиях, очерченных «Инструкцией Службы безопасности ОУН(б) на период войны» для самой СБ ОУН(б) и подчинённой ей[21] «Народной милиции» указывалось[22]:

…существуют элементы … которые при создании нового революционного строя на Украине должны быть нейтрализованы. Этими элементами являются

Москали, направленные на украинские земли для закрепления власти Москвы на Украине.

Жиды, как индивидуально, так и как национальная группа.

Иноземцы, преимущественно разные азиаты, которыми колонизирует Москва Украину с целью создания на Украине национальной шахматной доски.

Поляки, на западно-украинских землях, которые не отреклись от мечты о построении Великой Польши как раз за счёт украинских земель, хоть бы и Польша стала красной.

С 1 июля 1941 года бандеровская[21] народная милиция Львова перешла в подчинение СС.

Предполагалось установление в «Украинской самостоятельной соборной державе» военно-политической диктатуры ОУН, обеспечиваемой армией и Службой безопасности ОУН(б)[20]:

Форма державной власти — политико-военная диктатура ОУН.

Вопрос государственной власти решается в этот период следующим образом:

а) во время боёв будет существовать суверенная власть ОУН, которая переходит тогда на войсковую основу, — то есть политико-военная диктатура ОУН, как система власти.

Для разложения частей РККА предлагалось использовать такие лозунги[23]

Бейте большевиков, командующих вами! Уничтожайте штабы, стреляйте москалей, жидов, энкаведистов, политруков и всех кто хочет войны и нашей смерти!

Лозунги для распространения среди крестьян[23]

Ни куска хлеба москалям! Пусть подыхают приблуды! Пусть сдыхает ненасытная кацапня! Не будьте милосердны! К нам милосердия не было!

С 22 июня 1941

С началом Великой Отечественной войны руководством ОУН(б) ставилась задача боевикам ОУН(б) на территории УССР: «убивать командиров и политруков», «саботировать действия администрации, распространять дезинформацию и сеять панику, срывать мобилизацию, нападать на воинские казармы и гарнизоны, склады и узлы связи, обеспечить нарушение телефонной и телеграфной связи, уничтожение мостов и создание завалов на дорогах, уничтожение транспорта».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4005 дней] Пленные русские должны передаваться немецкой администрации или ликвидироваться, а «политруков, коммунистов и энкаведистов» предписывалось[уточнить][кем?][чем?] ликвидировать на месте[24]:

московское мужичьё по разоружении отдать в плен немцам, соотв[етственно] ликвидировать. Политруков, а также известных коммунистов и москалей ликвидировать. То же самое (только сильнее) с частями НКВД

С началом операции «Барбаросса» на «освобождённых» вермахтом территориях ОУН(б) начала формирование отрядов украинской милиции. 25 июня 1941 года Ярослав Стецько в своём письме-отчёте С. Бандере писал: «создаём милицию, которая поможет убирать евреев». В дальнейшем созданная милиция принимала активное участие в акциях по «убиранию» евреев. Деятели ОУН весьма принципиально относились к действиям своих милиционеров в данном вопросе[25]:

28 июля 1941 года
№ 82/п
г. Львов 28 июля 1941

Службе безопасности ОУН во Львове

Нас уведомляет протоиерей отец Табинский: наша милиция проводит теперь с немецкими органами многочисленные аресты жидов. Перед ликвидацией жиды защищаются всеми способами, в первую очередь деньгами. В соответствии с информацией отца Табинского, среди наших милиционеров есть те, которые за золото или деньги освобождают жидов, они должны быть арестованы. У нас нет никаких конкретных данных, но мы передаем вам для информации и дальнейшего использования.

Слава Украине
Организация украинских националистов
Главный отдел пропаганды

В тылах передовых частей немецких войск Бандера и Стецько с группой сторонников 29 июня прибыли во Львов, где Бандера был задержан и возвращён в Краков[26], а Стецько на следующий день созвал «Украинские национальные сборы», провозгласившие 30 июня 1941 «Украинское государство» «которое будет вместе с Великой Германией устанавливать новый порядок по всему миру во главе с вождём украинского народа Степаном Бандерой»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4007 дней].

1 июля 1941 во Львове и его окрестностях было распространено обращение Краевого Руководителя ОУН(б) на «Материнских Украинских землях» И. Климова, подписанное псевдонимом «лейтенант Евген Легенда», в котором провозглашалось создание Украинской Национальной Революционной Армии. В дальнейшем было распространено ещё несколько обращений.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4005 дней] Так, в третьем таком обращении указывалось[27]:

главная роль на первом этапе войны на Востоке принадлежит Немецкой Армии. Пока немцы будут биться с москалями, мы должны будем создать свою сильную армию, чтобы потом приступить к разделу мира и его упорядочиванию

Планировалось, что провозглашённое военное положение будут поддерживать «Военные Революционные Трибуналы», которые должны были обеспечивать «семейную и национальную ответственность за преступления против Украинской Державы и Украинской Армии». 27 июля 1941 в центре города Ровно принял присягу «Первый курень (батальон) Украинского Войска имени Холодного Яра» под командованием С. Качинского (ставшего впоследствии одним из командиров УПА), известно также о формировании куреня УНРА в Луцке и ряда более мелких формирований в различных районах Галиции и Волыни.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4005 дней]

Подчёркивая свою приверженность крайнему антикоммунизму, антисемитизму и русофобии[28], деятели ОУН(б) рассчитывали углубить сотрудничество с нацистским режимом. В заявлении руководителя новопровозглашённого «Украинского государства» Ярослава Стецько говорилось[28]:

Москва и жидовство — это самые большие враги Украины. Считаю главным и решающим врагом Москву, которая властно держала Украину в неволе. И, тем не менее, оцениваю враждебную и вредительскую волю жидов, которые помогали Москве закрепощать Украину. Поэтому стою на позициях истребления жидов и целесообразности переноса на Украину немецких методов экстерминации жидовства, исключая их ассимиляцию

Нацисты первоначально планировали появление такого «независимого государства» — как следовало из меморандума Розенберга под названием «Общие инструкции всем представителям рейха на оккупированных восточных территориях», в котором указывалось, что «Украина должна стать независимым государством в альянсе с Германией»[29]. В его же речи от 20 июня указывалось уже только про возможность формирования украинского государства[30].

Действуя активно, сторонники ОУН(б) провозглашали этот акт в районных и областных центрах Западной Украины, занятых немецкими войсками. Ими формировались украинская милиция и органы управления, активно сотрудничавшие с прибывшими туда немецкими административно-карательным структурами. Поскольку немецкая сторона ожидала выступлений в тылу РККА на восточной Украине, аналогичных тем, что произошли на Западной, никаких активных действий против активистов ОУН(б) не предпринималось.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4005 дней]

Начавшееся вооружённое противостояние между сторонниками Мельника и Бандеры выразилось в том, что Бандера и ряд членов ОУН(б), находившиеся в Кракове, были взяты под домашний арест и перевезены в Берлин «для дачи пояснений».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4415 дней] Мельник был также взят под домашний арест в Кракове, но вскоре освобожден. Бандера был помещён под домашний арест в Кракове ещё 5 июля, а 6-го его отправили в Берлин, где от него потребовали прекратить действия против группы Мельника и отозвать «Акт 30 июня 1941». 9 июля 1941 года во Львове на Стецько было совершено вооружённое нападение неизвестного, погиб водитель, но сам «глава правительства» не пострадал.[31] 14 июля Бандера был выпущен из-под ареста, но выезд из Берлина ему был запрещён. С 20 (по другими источникам 25) июля Бандера вновь находился под домашним арестом в Берлине, в то время как Стецько пребывал в Берлине без ограничений свободы. Домашний арест Бандеры не мешал ему заниматься руководством ОУН[32][33][34] — к нему прибывали люди с информацией с Украины, а он направлял обратно письма и указания.

Из показаний бывшего начальника отдела Абвер-ІІ полковника Э. Штольце от 15 октября 1946 г.:

После оккупации г. Львова германскими войсками Бандера со своим штабом переехал в Львов и без ведома германских властей, в том числе «Абвера», объявил об организации «самостоятельного» украинского правительства. Поскольку действия Бандеры противоречили планам германского правительства, отнюдь не намеренного предоставлять украинским националистам, не говоря уже об украинском народе, даже тени самостоятельности, Канарис предложил мне прекратить сотрудничество с Бандерой. Об этом я заявил Бандере, сказав, что его самовольные политические мероприятия свидетельствуют о нелояльном отношении к Германии. Бандера оправдывался, утверждая, что он стремился принести пользу Германии, но после этой встречи дальнейшая связь с ним была прекращена. Спустя некоторое время Бандера был арестован гестапо, и, как мне позднее сообщил командующий «добровольческими» соединениями германской армии — генерал Кестринг в январе 1945 г., Бандера был освобожден и привлекался Кестрингом для выполнения каких-то, мне неизвестных заданий[35].

3 августа оба «лидера» направили свои письма Гитлеру в связи с присоединением Галиции к Генерал-губернаторству. 14 августа 1941 года Бандера написал Альфреду Розенбергу письмо, в котором ещё раз попытался прояснить для немцев ситуацию, сложившуюся с ОУН(б). К письму С.Бандера приложил меморандум под названием «О немецком требовании ликвидировать Украинское государственное правление, созданное 30 июня 1941 г. во Львове»[36], имевший такие разделы: «Предыдущее сотрудничество ОУН с Германией», «ОУН и перестройка Восточной Европы», «Основы украинско-немецкой дружбы», «Государство как источник творческого труда народа», «Цель ОУН — Украинское государство», «Акт 30.06.1941 и украинско-немецкое сотрудничество», «Отношения ОУН с правительством Украинского государства», «ОУН — за дальнейшее сотрудничество с Германией» и «Заключительные положения». В этом меморандуме, в частности, указывалось: «украинство борется против всякого угнетения, будь то жидовский большевизм или российский империализм», «ОУН желает сотрудничества с Германией не из оппортунизма, а исходя из осознания необходимости этого сотрудничества для добра Украины», «нет лучшей основы для украинско-немецкого сотрудничества, чем та, при которой Германия признает Украинское Государство».

Пока «глава правительства Украинского государства» находился в Берлине, его обязанности во Львове исполнял Лев Ребет. Одновременно с многочисленными попытками доказать немцам свою «уникальность»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4786 дней] и «незаменимость»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4786 дней], ОУН(б), и прежде всего Служба безопасности ОУН(б), продолжала «убирать диверсантов» из ОУН(м) — как на «материнских украинских землях» (Галиция), так и на «средне-украинских землях» (Правобережная Украина). 30 августа в Житомире убили О.Сеника-Грибовского и М.Сциборского, в Галиции погиб ещё один высокопоставленный «мельниковец», ещё 100 «вынесли смертные приговоры». Мельниковцы ещё раз обращаются с просьбой о защите к немцам. Немцы, многократно ранее предупреждавшие ОУН(б) о необходимости прекращения подобных действий — поскольку гибли нужные для них кадры, на подготовку которых были потрачены время и деньги, 15 сентября начали репрессии в отношении руководства ОУН(б) и активных членов, арестовав к концу месяца до 1500 членов ОУН(б) по всей подконтрольной территории, от Рейхскомиссариата «Украина» до Берлина и Вены.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4005 дней] Несмотря на это, «бандеровцы» обвинили опять во всём «мельниковцев» и продолжили издавать директивы о формировании на «материнских украинских землях» «союзной немецкому вермахту» «Украинской Национальной Революционной Армии».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4786 дней]

Успехи немецкой армии и быстрое продвижение на восток к середине сентября 1941 года стали поводом для Гитлера окончательно отказаться от идеи появления «украинского государства». К наиболее активным членам ОУН(б) в Генерал-губернаторстве были применены репрессии. Стецько и Бандера, неоднократно[36][37][38][39] пытавшиеся письменно объяснить свою позицию нацистскому руководству, были помещены в центральную Берлинскую тюрьму, и в конце 1941 − начале 1942 года были переведены в специальный корпус на территории концлагеря Заксенхаузен, где уже пребывали различные политические персоны[40].

После расширения Генерал-Губернаторства, 7 августа 1941 Краевой Центр (укр. Провід) ОУН-Р на западноукраинских землях издал Декларацию[уточнить], в которой, в частности, указывалось, что[41]:

Организация должна "приспособиться к создавшимся условиям и должна отвечать будущим потребностям Украины. Украинские националисты примут активное участие в общественной работе на всех участках национальной жизни. ОУН не идёт — вопреки провокационным сведениям вредителей украинскому делу — на подпольную борьбу против Германии. ОУН будет всеми способами противостоять проявлению неорганизованной, эмоциональной реакции, которая лишена всякого политического реализма и понимания шаткости нынешней ситуации, [и] даже при наилучших намерениях, может нести украинскому делу большой вред

В то же время, походные группы ОУН(б) с начала кампании до ноября 1941 года не встречали значительных препятствий в своём продвижении по территории «Рейхскомиссариата Украина». В отчёте СД от конца октября 1941 отмечалось, что подобные группы, наряду с формированием администрации, полиции, уничтожением коммунистов, евреев и прочих, занимаются активной пропагандой своих идей.[42] Отчёт начала ноября говорил о негативном отношении населения к подобным группам, а их действия вызывают «ненужную напряжённость» и «негативно отражаются на авторитете единственно возможной немецкой власти». Наиболее активных членов таких групп арестовывали и отправляли обратно в Генерал-губернаторство[43] На первой конференции ОУН, проходившей в начале октября 1941 года, была одобрена стратегия на будущее, основными пунктами которой был уход в глубокое подполье. Также предполагалось прекращение антинемецкой пропаганды и действий, которые могли бы вызвать репрессии с немецкой стороны.

С осени 1941 года ОУН(б) уделяла внимание наполнению украинской вспомогательной полиции своими сторонниками не только на западе, но и на востоке Украины — «украинская национально-сознательная молодёжь должна массово добровольно записываться в кадры украинской полиции» на восточноукраинских землях. Именно подразделения украинской полиции (4 − 6 тыс.) стали важной составляющей частью формирования УПА весной 1943 года.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4005 дней]

1942

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В апреле 1942 года решением проходившей под Львовом второй конференции ОУН(б) «вооружённая борьба против немецкого оккупанта» откладывалась на неопределённый срок. Основными задачами ставилась борьба «против московско-большевистских влияний, против пропаганды партизанщины» и против «оппортунистов» — ОУН(м) и УНР.

В начале декабря 1942 года во Львове собралась «военная конференция бандеровского ОУН», на которой было принято решение об ускорении работы по созданию вооружённых формирований ОУН. В итоговом документе также подчёркивалось, что «всё боеспособное население должно встать под знамена ОУН для борьбы против смертельного большевистского врага». В целом тезис «любая наша вооружённая акция против немцев была бы помощью Сталину» отображал основную направленность действий ОУН(б) в 1942 году.

1943

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

После разгрома немцев в Сталинграде и с приближением Красной Армии к Украине активность советских партизан на её территории значительно возросла. Зимой 1942−43 года сюда перебазировались два крупных партизанских соединения из Белоруссии. Всё большая часть населения ассоциировала советских партизан с защитниками от немецких оккупантов, в то время как ОУН(б) всё больше теряла свою популярностьК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4786 дней].

Обстоятельства вынуждали её действовать: 17−23 февраля 1943 года в селе Тернобежье Олевского района Львовской области по инициативе Шухевича была созвана III конференция ОУН, на которой, несмотря на возражения руководившего организацией после ареста Бандеры Миколы Лебедя, было принято решение об активизации деятельности и начале вооружённой борьбы с немцами.

Этот шаг имел такие цели: а) «оторвать от влияния Москвы те элементы украинского народа, которые ищут защиты от угрозы со стороны немецкого оккупанта; б) демаскировать московский большевизм, который свои империалистические намерения и далее угнетать Украину прикрывает лозунгами защиты украинского народа и других угнетённых народов от немецкого оккупанта; в) добыть для украинского народа и для национально-освободительной борьбы независимую позицию на внешнеполитической арене»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4007 дней]. Несмотря на призывы М. Степняка (руководитель ОУН на западноукраинских землях) к развертыванию широкого вооружённого восстания против оккупантов, большинство членов конференции поддержало Романа Шухевича, по мнению которого основная борьба должна была быть направлена не против немцев, а против советских партизан и поляков. Борьба же против немцев должна была вестись, исходя из интересов ОУН и иметь характер самообороны украинского народа.

Из протокола допроса члена центрального провода ОУН М. Степаняка от 30 августа 1944 г.:«Начиная со 2-й конференции ОУН — бандеровцы стали склоняться к антинемецкой позиции в вопросах антинемецкой пропаганды. На 2-й и 3-й конференциях был принят ряд решений антинемецкого характера, однако в жизнь они не были проведены. Проводимая ОУН антинемецкая пропаганда была рассчитана не на поднятие масс на борьбу против немцев, а на завоевание на этой почве масс украинского народа для борьбы против Советского Союза».[44]

Национальная политика и вопрос об участии в массовых убийствах

Отношение и планы бандеровцев к национальным меньшинствам характеризуются по разному исследователями. Некоторые показывают ОУН(б) как организацию, лишенную особой враждебности к другим национальностям, другие же указывают на антисемитскую, антипольскую и антирусскую позиции и стремление устроить геноцид соответствующих меньшинств[45].

Документы ОУН(б) свидетельствуют о том, что в начале 1940-х евреи, поляки и русские рассматривались как враждебные группы. В частности указания Провода ОУН(б) содержали указание о делении национальных меньшинств на «дружественные» и «враждебные» (поляки, русские, евреи). Первые наделялись одинаковыми правами с украинцами, и им «создавалась возможность возвращения на родину». По отношению к вторым предполагалось «истребление в борьбе тех, кто будет защищать режим», в особенности истребление интеллигенции и не допущение возможности её создания (доступа к школам). Польских крестьян предполагалось ассимилировать, «разъясняя им, что они украинцы», ассимиляция евреев исключалась. В инструкции СБ ОУН(б) от мая 1941 года сообщалось, что к факторам, которые рассматриваются как опора советской власти о должны быть обезврежены, относятся евреи, поляки, русские и «разные азиаты, которыми Москва колонизует Украину». Ярослав Стецько считал целесообразными немецкие методы уничтожения евреев и исключение их ассимиляции[45].

Известно, что ещё до нападения Германии бандеровцы из ОУН планировали этнические чистки и предлагали программу «Украина для украинцев», плакаты с этим лозунгом националисты расклеивали по Львову 30 июня[46]. Кроме того, бандеровцы считали евреев социальной опорой коммунистов[46]. Уже 30 июня ОУН начала формировать организованные отряды из националистов, которые затем ловили евреев и проводили облавы. Они носили на руке сине-желтые нарукавные повязки (цвета украинских символов)[46]. Националисты ходили по домам в поисках евреев, водили их по улицам и сопровождали к местам убийств[46].

В июле 1941 года украинские националисты из ОУН Степана Бандеры приняли участие в организации и проведения погрома во Львове[46].

В июле 1941 года ОУН (б) декларировали: «Поляков — за Сян, немцев — в Берлин, евреев — на виселицы»[47][48].

7 июля 1941 года во Львове состоялось совещание руководителей ОУН (б), на котором было принято решение применять по отношению к евреям «все методы, которые приведут к их уничтожению»[49].

По данным исследований милиция и отряды, организованные местными лидерами ОУН(б) действовали в конце июня-августе 1941 года во многих местах на территории Волынской, Ровенской, Житомирской, Киевской, Львовской, Ивано-Франковской, а также некоторых других областей. На этой территории милиция созданная ОУН(б) выполняла вспомогательную роль в массовых казнях, проводимых нацистами, а также в менее массовых и единичных убийствах военнопленных и местных жителей[45].

Весной 1943 года немцы начали формирование 14-й дивизии СС из украинских добровольцев дистрикта Галиция и «Украинской Освободительной Армии» — (укр. УВВ) из «восточных украинцев», преимущественно военнопленных[50].

13 апреля 1943 года в ОУН(б) произошёл внутренний переворот, в результате которого Шухевич занял должность политического руководителя ОУН, сместив ранее занимавшего этот пост Лебедя[51].

В томе же году начались события, названные Волынской трагедией. По данным польских официальных источников, в 1943-44 годах на Волыни погибло шестьдесят тысяч поляков и двадцать тысяч украинцев, основная вина за это лежит на украинских националистах, действовавших под руководством Степана Бандеры[52]. В 2016 году парламент Польши квалифировал преступления украинских националистов против польского населения как геноцид[53][54][55].

В послевоенное время участники ОУН(б) старались отрицать свою причастность к массовым убийствам и сотрудничество с немцами, некоторые документы даже были фальсифицированы[45].

1944

В 1944 году ОУН и УПА создали Украинский Главный Освободительный Совет (укр. Українська Головна Визвольна Рада, УГВР), который, по замыслу создателей, должен был стать надпартийной надстройкой и основой властных институций «независимой Украины» под руководством Степана Бандеры.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4005 дней]

К осени 1944 года немцы освободили С. Бандеру и Я. Стецько с группой ранее задержанных деятелей ОУН. Немецкая пресса публиковала многочисленные статьи об успехах УПА в борьбе с большевиками, называя членов УПА «украинскими борцами за свободу»[56].

Послевоенный период

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

На проходившей в начале 1945 года на Западной Украине встрече руководства ОУН и УПА возвращение Бандеры и Стецько на территорию Украины было признано нецелесообразным с политической и с точки зрения безопасности. В марте 1945 года в Вене прошла встреча уполномоченных руководством ОУН на Западной Украине (В.Охримовича, М.Прокопа, Дарьи Ребет и М.Лебедя) с С.Бандерой, по результатам которой был создан заграничный центр ОУН(б) — ЗЦ ОУН.

После падения Третьего рейха ОУН(б) быстро нашла общие интересы со спецслужбами Англии и США. В январе−феврале 1946 года ЗЦ ОУН провёл конференцию руководителей организации, на которой было объявлено о создании заграничных частей ОУН (ЗЧ ОУН). Одновременно в лагерях беженцев и перемещённых лиц на территории западных союзников шла активная борьба между ОУН(б) и ОУН(м) за новых членов и влияние над лагерной администрацией, как и ранее, инициатива оставалась в руках ОУН(б). Тогда же наметился и будущий раскол в ОУН(б) на сторонников консервативной линии Бандеры и теми выходцами из Западной Украины, которые ратовали за отвечающий веяниям времени отход от радикальной догмы начала 30-х.

После мартовской речи Черчилля 1946 года, провозгласившей начало холодной войны, ОУН, как и другие антисоветские формации Восточной Европы стали интересны спецслужбам Великобритании, США и, в какой-то степени, Франции. Особенно активны в этих контактах были сторонники ОУН(б).

C 1946 года с американскими спецслужбами начинает сотрудничать группа Миколы Лебедя[57] и, в частности, принимает участие в Операции «Аэродинамик»[58].

Ликвидация ОУН(б) в Польше и в УССР

В 1946−47 годах созданная ОУН(б) УПА была объединена с вооружённым подпольем ОУН. Уже в конце 1946 года при ликвидации Дрогобычского и Луцкого надрайонного руководства ОУН ГУББ МВД были захвачены сентябрьские директивы ОУН, в которых ставилась задача приступить к сбору данных о ходе демобилизации Советской Армии, количественном составе вооружённых сил, насыщенностью войсковыми частями территории Западной Украины, политико-моральном состоянии Советской Армии, состоянии работы военных заводов, дислокации складов стратегического сырья и т. п.[59]

Тем временем, используя далёкие от реалий оценки заграничной ОУН и факты доверия к подобной информации со стороны иностранных разведок, полученные от внутренних агентов, МГБ организовало радиоигру с западными центрами ОУН. В результате, агенты как CIC, так и других американских спецслужб, направленные на установление связей с «революционно-освободительными силами» в СССР, гарантированно встречались с их «представителями», и бесследно пропадали для тех, кто их послал. К 1951 в УССР действовали как легендированные окружные и районные проводы ОУН, так и отдельные «подпольные группы» МГБ, которые встречали посланцев с той стороны железного занавеса[60][61]. ЦРУ высоко оценивало деятельность этих структур — по данным, озвученным шефом подразделения тайных операций Фрэнком Виснером с конца Второй мировой войны до 1951 года, ОУН/УПА удалось устранить около 35 тысяч советских войск и членов компартии. На операции по поддержке созданных МГБ структур выделялись значительные средства из бюджета американской организации[62]. Зная о внутреннем конфликте в ЗЧ ОУН, МГБ не упускало возможности его усилить, посылая информацию, поддерживающую то одну, то другую сторону конфликта.

Раскол

В дальнейшем ОУН(з) выступала от имени Заграничного Провода УГВР и была наиболее демократизированной из версий ОУН — ей издавался альманах «Український самостійник» и журнал «Сучасність», на деньги ЦРУ было основано издательство «Пролог»[63], выпустившее более 200 названий книг.

Смерть Бандеры

15 октября 1959 года Степан Бандера был убит в Мюнхене, как установил немецкий Федеральный Конституционный Суд в Карлсруэ — по заданию КГБ, Богданом Сташинским, впоследствии перебежавшим в Западный Берлин. В интервью газете «Комсомольская правда», опубликованном в номере за 6 декабря 2005 года, бывший Председатель КГБ СССР Владимир Крючков признал, что «убийство Степана Бандеры было одним из последних устранений КГБ насильственными методами нежелательных элементов»[64].

Служба безопасности ОУН(б)

Внутри ОУН(б) с конца лета − начала осени 1940 года действовала собственная «Служба безопасности», уничтожавшая нежелательные с её точки зрения элементы. С марта 1941 года референтуру ЦП СБ ОУН возглавлял Микола Арсенич (клички Арсен, Григор, Березовский) (укр.). Наиболее активные действия СБ при поддержке ВПЖ (Войсковая полевая жандармерия) УПА начала с 1943 года, эти формирования были основными исполнителями плана по «очищению украинской территории от нежелательных элементов» — поляков, схидняков, штунд и других. К началу осени 1943 года многие районы Волыни стали «этнически чистыми» — согласно отчёту УПА-СБ за 1−10.09.43 (район Млынив)К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4005 дней]:

за отчётный период ликвидировано 17 польских семей (58 человек)… Местность в целом очищена. Ляхов чистокровных нет. Дело смешанных семей рассматривается

Согласно приказу СБ ОУН от 10 мая 1944 года, вместе с заподозренными в измене лицами несли ответственность и их родственники (приказ действовал до мая 1945 года)[65]. В течение января−сентября 1945 года только краевой референт СБ в группе «Юг» М. Казак-«Смок» (укр.) по рассмотренным 938 делам против членов подполья (по подозрению в измене) ликвидировал 889 человек[66].

Одним из последних известных крупных проявлений «деятельности» СБ стало обнаружение в конюшне Львовского государственного университета 21 июня 1948 года множества отрубленных человеческих ног. В ходе расследования советские оперативники обнаружили 18 обнаженных и изуродованных трупов — которые были идентифицированы как 17 женских и один труп подростка. Все убийства «сексотов» совершались группой СБ согласно указаниям командира отряда УПА, базировавшегося под Львовом.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4786 дней] Один из членов отряда, занимавшегося «ликвидацией», был завербован бывшим офицером дивизии СС «Галичина».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4005 дней]

Известные фальсификации ОУН(б)

Привезённый Миколой Лебедем в 1945 году на Запад архив ОУН(б) и его печатные издания на Украине 1941-44 годов был вычищен от антисемитских и пронацистских высказываний и лозунгов. В таком виде он был передан в Гарвардский Украинский Исследовательский Институт (HURI)[67][68] и стал основой для множества научных и публицистических работ; одной из наиболее масштабных таких работ стала «Летопись УПА» — многотомное издание, публикация которого началась в Канаде с 70-х годов XX века.

Схожая «лёгкость рук» имела место и с датой появления детища ОУН(б): УПА — она была перенесена на полгода назад, с весны 1943 на 14 октября 1942 года. Именно эту дату (несмотря на наличие итогового отчёта Комиссии по деятельности ОУН/УПА Института истории АН Украины, опубликованного в 2004 году, в которой указывалось фактическое времяК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4346 дней] появление данной формации), отмечала по указу президента Ющенко в 2007 году Украина[69]

Финансирование ОУН(б)

По некоторым данным, весной 1941 года ОУН(б) получила от абвера 2,5 миллиона марок на ведение подрывной борьбы против СССР.[70][71] На территориях под немецким контролем ОУН(б) финансировалось за счёт: членских сборов, обложения сборами предпринимателей и торговцев, сбора с интеллигенции (врачей, учителей), сбора с населения в «боевой фонд» за счёт распространения «бофонов». Также у ОУН(б) имелись подконтрольные предприятия и торговые точки. Полученные средства частично направлялись на закупку золота и драгоценностей. После нападения Германии и её сателлитов на СССР все структуры ОУН(б) были переключены на сбор золота и драгоценностей. Отдельно облагались еврейские сообщества. Всё полученное направлялось в Краевой Провод ОУН Галиции.[72] При приближении Красной Армии к местам активности ОУН была выдана инструкция о сборе и закупке филателистических коллекций и альбомов[73].

Действовавшие в Польше до 1947 года подразделения ОУН(б) получали средства от торговли спиртом и «изъятым» у польского населения скотом и товарами[74]. Кассовые и финансовые отчёты до 1949 года составлялись и подавались дважды в год; с 1949 года, в связи с потерями среди организационного состава, была введена годовая отчётность.[75] При ликвидации ОУН(б) золото и драгоценности изъяты не были.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4005 дней]

Память жертвам павшим от рук ОУН

Память об украинцах, убитых бандеровцами

На территории Украины были установлены различные памятники в память о невинно погибших жертвах:

Память о поляках, убитых бандеровцами

Многие тысячи поляков погибли от рук бандеровцев[76]. На территории Польши были установлены различные памятники в память о невинно погибших жертвах:

См. также

Напишите отзыв о статье "Организация украинских националистов (бандеровское движение)"

Примечания

  1. 1 2 Книш З., 1960, Текст акта − см. [zustrich.quebec-ukraine.com/lib/knysh/knysh_part03.htm Разд. 3. Опозиція скидає маску.].
  2. [www.holocaust-history.org/works/imt/03/htm/t021.htm IMT] — vol. 3. — p. 21.
  3. Martin Broszat’s Nationalsozialistische Polenpolitik 1939—1945 — Stuttgart, 1961.
  4. [www.holocaust-history.org/works/imt/02/htm/t478.htm IMT] — vol. 2. — p. 478.
  5. [www.holocaust-history.org/works/imt/02/htm/t448.htm IMT] — vol. 2. — p. 448.
  6. [www.loc.gov/rr/frd/Military_Law/NT_Nazi-conspiracy.html Nazi Conspiracy and Aggression Office of the United States Chief of Counsel For Prosecution of Axis Criminality Nuremberg, Germany (1945−1946)] — Vol. V. — p. 766−772. I would have to make to make such preparations with the Ukrainians … a revolt can be incited trough…OUN which would aim at the destruction of the Poles and Jews
  7. Книш З., 1960, [zustrich.quebec-ukraine.com/lib/knysh/knysh_part04.htm Разд. 4. РП ОУН проти ПУН.].
  8. Книш З., 1960.
  9. [zustrich.quebec-ukraine.com/lib/lev_rebet.htm Ребет Л. «Світла і тіні ОУН» : Спогади Голови Крайової екзекутиви ОУН у 1935−1939 роках — Мюнхен: «Український самостійник», 1964. — цит. по сайту товариства «Зустріч» (zustrich.quebec-ukraine.com) — Canada, Quebec−Hutchison Архивировано 24.07.2008.]
  10. ПТТУ XIX−XX, 2002, [web.archive.org/web/20140301123328/histans.com/LiberUA/Book/Terror/9_2.pdf Розділ 9. — Гл. 2. (Киричук Ю. А.) Місце тероризму у визвольній боротьбі УВО−ОУН.].
  11. ОУН i УПА, 2005, [histans.com/LiberUA/Book/Upa/1.pdf Розділ 1. — Гл. 1.].
  12. Патриляк І. К., 2004, С. 102.
  13. Постанови ІІ ВЗОУН, квітень 1941, Разд. «Постанови в справі диверсії полк<овника> А. Мельника», заключительное положение; а также, в версии сетевого издания «Рід» (rid.org.ua): Разд. «Покликання Властей Організації Українських Націоналістів й окремі рішення», Подразд. 2. (решения), решение 3.
  14. Постанови ІІ ВЗОУН, квітень 1941, в версии сетевого издания «Рід» (rid.org.ua) — Разд. «Пропагандивні напрямні», Подразд. IV. «Окремі постанови», п. 2.
  15. [www.regnum.ru/#full899133 Александр Дюков: Об участии ОУН−УПА в Холокосте − «Москва и жидовство − главные враги Украины» // Сайт ИА REGNUM (www.regnum.ru) 14.10.2007.]
  16. Постанови ІІ ВЗОУН, квітень 1941, Разд. «Політичні постанови», п. 17.
  17. БД ОУН під час війни, травень 1941.
  18. Політичні вказівки з БД ОУН під час війни, травень 1941 — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, [histans.com/LiberUA/Book/OUN1941/14.pdf Ч. 1., С. 58−64.], со ссылкой на ОУН в світлі постанов, 1955, С. 48−57
  19. Військові інструкції з БД ОУН під час війни, травень 1941 — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, [histans.com/LiberUA/Book/OUN1941/18.pdf Ч. 1., С. 84−94.] со ссылками на ЦДАВО України (укр.) — Ф. 3833. — Оп. 2. — Дело. 1. — Л. 25−33. Копия. Машинопись.
  20. 1 2 Вказівки на перші дні організації державного життя з БД ОУН під час війни, травень 1941 — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, [histans.com/LiberUA/Book/OUN1941/19.pdf Ч. 1., С. 94−126.] со ссылками на ЦДАВО України (укр.) — Ф. 3833. — Оп. 2. — Дело. 1. — Л. 25−33. Копия. Машинопись.; а также на rid.org.ua [rid.org.ua/?p=101]
  21. 1 2 Himka J.-P. [www.kyivpost.com/opinion/op-ed/the-lviv-pogrom-of-1941-83452.html The Lviv pogrom of 1941 // «Kyiv Post» (www.kyivpost.com), Sep 23, 2010.]
  22. Інструкція Служби безпеки з БД ОУН під час війни, травень 1941 — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, [histans.com/LiberUA/Book/OUN1941/20.pdf Ч. 1., С. 126−154.] со ссылками на ЦДАВО України (укр.) — Ф. 3833. — Оп. 2. — Дело. 1. — Л. 57−76. Копия. Машинопись.
  23. 1 2 Патриляк І. К., 2004, С. 122.
  24. Патриляк І. К., 2004, С. 115−117, 468.
  25. ОУН в 1941 році, 2006, C. 389.
  26. ОУН в 1941 році, 2006, С. 420.
  27. Патриляк І. К., 2004, С. 215.
  28. 1 2 Евреи на Украине. Учебно-методические материалы / Составитель И. Б. Кабанчик. — Львов, 2004. — С. 187.
  29. Exhibit USA-144 (Document 1030-PS) IMT — Vol III. — p. 356.
  30. IMT — Vol. XI. — p. 478.
  31. ОУН в 1941 році, 2006.
  32. [history.org.ua/LiberUA/Book/OUN1941/64.pdf Відозва ОУН (С.Бандери) із закликами до українців збройно боротися з окупантами за самостійну соборну Українську державу, 6 липня 1941 р.] — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, С. 290−291
  33. [history.org.ua/LiberUA/Book/OUN1941/67.pdf Звіт провідника Південної похідної групи 111 Т.Семчишина до Проводу ОУН (С.Бандери) про формування, дислокацію та особовий склад групи, 9 липня 1941 р.] — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, С. 294−304.
  34. [history.org.ua/LiberUA/Book/OUN1941/77.pdf Лист С.Бандери до крайового провідника ОУН (С.Бандери) І.Климіва (Є.Легенди) й усіх членів ОУН з вдячністю за звитяжність у боротьбі за волю і незалежність України. Берлін, 15 липня 1941 р.] — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, С. 318−319.
  35. [istmat.info/node/40614 Приложение №15. Из протокола допроса бывшего начальника отдела Абвер-ІІ полковника Э. Штольце о сотрудничестве руководителей ОУН А. Мельника и С. Бандеры с Абвером] // Украинские националистические организации в годы Второй Мировой войны. Том 2. 1944-1945 — Москва. РОССПЭН 2012 Стр. 919-925
  36. 1 2 [history.org.ua/LiberUA/Book/OUN1941/115.pdf Меморандум ОУН щодо вимоги ліквідувати Українське державне правління, створене 30 червня 1941 р. у Львови, 14 серпня 1941 р.] — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, Ч. 2., С. 436−443.
  37. [history.org.ua/LiberUA/Book/OUN1941/86.pdf Політична заява ОУН (С.Бандери) про невизнання Німеччиною проголошення української державності та утворення уряду у Львові 30 червня 1941 р. Берлін, 21 липня 1941 р.] — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, Ч. 2., С. 350−354.
  38. [history.org.ua/LiberUA/Book/OUN1941/113.pdf Меморандум ОУН (С.Бандери) про союзництво з Німеччиною в боротьбі проти радянського поневолення України, 7 серпня 1941 р.] — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, Ч. 2., С. 428−429.
  39. [history.org.ua/LiberUA/Book/OUN1941/107.pdf Лист С.Бандери до А.Гітлера з протестом проти приєднання Галичини до Генерал-губернаторства. Берлін, 3 серпня 1941 р.] — цит. по ОУН в 1941 році, 2006, Ч. 2., С. 416−417.
  40. Berkhoff, K.C. and M. Carynnyk The Organization of Ukrainian Nationalists and Its Attitude toward Germans and Jews: Iaroslav Stets’ko’s 1941 Zhyttiepys // «Harvard Ukrainian Studies», 1999. — vol. 23. — nr. 3/4. — pp. 149−184.
  41. [уточнить] // «Український історичний журнал», 2004. — ISSN 0130-5247 — № 5. — С. 84−85.
  42. [web.archive.org/web/20030217013748/www.einsatzgruppenarchives.com/osr117.html OPERATIONAL SITUATION REPORT USSR No. 117. Einsatzgruppe D. Location: Nikolayev. Working Report by [Einsatzgruppe] D for 1−15 October 1941 — цит. по сайту «The Einsatzgruppen» (www.einsatzgruppenarchives.com) 03.12.1997, со ссылкой на Arad, Yitzak, Shmuel Krakowski and Shmuel Spector. The Einsatzgruppen Reports. — New York: Holocaust Library, 1989. — p.194−195.]
  43. Ukraine under Nazi Rule (1941−1944): Sources and Finding Aids, (part 1 & part 2) // «Jahrbücher für Geschichte Osteuropas», 1997. — vol. 45. — nr. 1 & nr. 2. — pp. 85−103, 273−309.
  44. [istmat.info/node/40294 Выписка из протокола допроса члена центрального провода ОУН М. Степаняка от 30 августа 1944 г. о взаимоотношениях ОУН—Бандеры с организациями гитлеровской Германии и изменении пронемецкой политики ОУН] // Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Том 2 1944-1945. Москва. РОССПЭН 2012 Стр. 290-296
  45. 1 2 3 4 [www1.ku-eichstaett.de/ZIMOS/forum/docs/forumruss22/15Kachanovskij.pdf Качановский Иван. ОУН(б) и нацистские массовые убийства летом 1941 года на исторической Волыни // «Форум новейшей восточноевропейской истории и культуры» : Русское издание — 2014. — № 2. — C. 224−251.]
  46. 1 2 3 4 5 [www.academia.edu/1314919/The_Lviv_Pogrom_of_1941_The_Germans_Ukrainian_Nationalists_and_the_Carnival_Crowd Himka John-Paul. The Lviv Pogrom of 1941: The Germans, Ukrainian Nationalists, and the Carnival Crowd // Canadian Slavonic Papers/Revue canadienne des slavistes — Vol. LIII, Nos. 2–3–4, June-September-December 2011, р. 209−243. — цит. по сайту «Academia.edu» (www.academia.edu) (Проверено 24 апреля 2015)]
  47. Tadeusz Piotrowski. Poland's Holocaust: Ethnic Strife, Collaboration with Occupying Forces and Genocide in the Second Republic, 1918-1947. McFarland, 1998, p. 221
  48. Richard Breitman. U.S. Intelligence and the Nazis. Cambridge University Press, Apr 4, 2005, p. 250
  49. Круглов А. И. [na5ballov.pro/lib/voen/1041-kruglov-ai-hronika-holokosta-v-ukraine.html Хроника Холокоста в Украине 1941−1944]. — Запорожье: Премьер, 2004. — С. 12. — 208 с. — 1000 экз. — ISBN 966-685-135-0.
  50. ОУН i УПА, 2005.
  51. ОУН i УПА, 2005, [histans.com/LiberUA/Book/Upa/16.pdf Разд. 5.].
  52. [www.regnum.ru/news/1021194.html Сейм Польши может признать действия украинских националистов геноцидом поляков // © Сайт ИА REGNUM (www.regnum.ru) 30.06.2008]
  53. [www.senat.gov.pl/download/gfx/senat/pl/senatuchwaly/2793/plik/236uch.pdf UCHWAŁA SENATU RZECZYPOSPOLITEJ POLSKIEJ z dnia 7 lipca 2016 r. w sprawie oddania hołdu ofiarom ludobójstwa dokonanego przez nacjonalistów ukraińskich na obywatelach II Rzeczypospolitej w latach 1939—1945]
  54. [www.sejm.gov.pl/sejm8.nsf/komunikat.xsp?documentId=2D76E3019FA691C3C1257FF800303676 Uchwała Sejmu w sprawie oddania hołdu ofiarom ludobójstwa dokonanego przez nacjonalistów ukraińskich na obywatelach II RP w latach 1943—1945]
  55. [orka.sejm.gov.pl/opinie8.nsf/nazwa/625_u/$file/625_u.pdf Uchwała Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej z dnia 22 lipca 2016 r. w sprawie oddania hołdu ofiarom ludobójstwa dokonanego przez nacjonalistów ukraińskich na obywatelach II Rzeczypospolitej Polskiej w latach 1943–1945.]  (польск.)
  56. Martovych O. The Ukrainian Insurgent Army (UPA). — Munchen, 1950. — p. 20.
  57. [www.boston.com/news/nation/articles/2010/12/11/cia_used_nazi_collaborator_in_cold_war/ Cristian Salazar and Randy Herschaft. CIA used Nazi collaborator in Cold War // «The Boston Globe» — USA, December 11, 2010 (англ.)]; = [inosmi.ru/usa/20101212/164854269.html в перев. Кристиан Салазар, Рэнди Хершафт. Во время холодной войны ЦРУ пользовалось услугами пособника нацистов // «inoСМИ.RU Все, что достойно перевода» (inosmi.ru) 11.12.2010]
  58. Breitman, Richard. U.S. intelligence and the Nazis. — Cambridge University Press, 2005.
  59. Билас И. Репрессивно-каральна система в Україні. 1917−53 — К.: «Либідь-Військо України», 1994. — ISBN 5-325-00599-5. — Т. 2. — С. 668−669. (укр.)
  60. ОУН i УПА, 2005, Разд. 7. — [histans.com/LiberUA/Book/Upa/23.pdf С.409−411], [histans.com/LiberUA/Book/Upa/24.pdf С. 433.].
  61. Breitman R. & Goda N. J. W., 2010.
  62. Simpson Christopher. America’s recruitment of Nazis, and its disastrous effect on our domestic and foreign policy — Collier Books / Macmillan Publishers, 1988. — ISBN 978-0-02-044995-9. — Раздел Guerrillas for World War III.
  63. Breitman R. & Goda N. J. W., 2010, p. 88.
  64. [www.kp.ru/daily/23623/47532/ Добрюха Н. Последний председатель КГБ Владимир Крючков: Если бы НЛО существовали, мне бы об этом доложили // Сайт газеты «Комсомольская правда» (www.kp.ru) 6 Декабря 2005.]
  65. [zaxid.net/home/showSingleNews.do?ukrayina_abo_smert&objectId=1058547 Дубасевич Р. Україна або смерть // Аналітичне інтернет-видання Львова «Zaxid.net» 07-08-08.]
  66. ОУН i УПА, 2005, Разд. 6. — [histans.com/LiberUA/Book/Upa/20.pdf С. 373−375.].
  67. Himka J.-P.. War Criminality: A Blank Spot in the Collective Memory of the Ukrainian Diaspora // «Spaces of Identity 5», 2005. — no. 1. — pp. 9−24.
  68. Dietsch J. Making Sense of Suffering: Holocaust and Holodomor in Ukrainian Historical Culture — Lund: Media Tryck, Lund University, 2006.
  69. [www.president.gov.ua/news/7838.html Прес-служба Президента України Віктора Ющенка. Звернення Президента України з нагоди відзначення 65-ї річниці створення УПА // Офіційне інтернет-представництво Президента України (www.president.gov.ua) 14.10.2007. ]
  70. ОУН i УПА, 2005, [histans.com/LiberUA/Book/Upa/1.pdf — С. 29.].
  71. Патриляк І. К., 2004, С. 160.
  72. Кокин С. А., 2000, С. 108−109.
  73. ОУН и УПА в 1943 році К. 2008 ІSBN 978-966-02-4911-0, стр.282
  74. Шаповал Ю. ОУН и УПА на территории Польши 1944−1947 — ISBN 966-02-1803-6. — С. 172−176, 210.
  75. Кокин С. А., 2000, С. 128.
  76. [vvnews.info/analytics/politics/65565-banderovcy-ubili-200-tysyach-polyakov-pu.html Бандеровцы убили 200 тысяч поляков − КПУ](недоступная ссылка — история). // © Сайт «VVnews» (vvnews.info) (29 декабря 2010). Проверено 10 апреля 2013. [web.archive.org/web/20110101100439/vvnews.info/analytics/politics/65565-banderovcy-ubili-200-tysyach-polyakov-pu.html Архивировано из первоисточника 1 января 2011].

Литература

  • Боротьба й діяльність ОУН під час війни. — травень 1941. — цит. по:
  • ОУН в 1941 році, 2006, [www.history.org.ua/?litera&kat=11&id=1884 Ч. 1., С. 58−176.] [web.archive.org/web/20120111033648/history.org.ua/LiberUA/Book/OUN1941/text.pdf Архивировано] из первоисточника (Ч. 1. целиком в формате pdf). со ссылками на:
  • Постанови ІІ Великого Збору Організації українських націоналістів. — квітень 1941. — цит. по:
  • [rid.org.ua/?p=624#more-624 Мережеве видання «Рід» (rid.org.ua) (с ошибками в нумерации)  (Проверено 11 апреля 2013)].)
  • ОУН в 1941 році, 2006, [histans.com/LiberUA/Book/OUN1941/9.pdf Ч. 1., С. 35−50.] со ссылкой на:
  • Андреев А., Шумов С. Бандеровщина — М.: Эксмо, Алгоритм, 2005.
  • Дзьобак В. В. та iн. [web.archive.org/web/20130729053958/history.org.ua/?litera&kat=5&id=2032 Організація українських націоналістів і Українська повстанська армія: Історичні нариси] / Національна академія наук України; Інститут історії України / Відп. ред. Кульчицький С. В. — К.: Наукова думка, 2005. — 496 с. — ISBN 966-00-0440-0. (укр.) — Итоговая публикация наработок рабочей группы историков, созданной при правительственной комиссии по изучению деятельности ОУН и УПА.
  • [zustrich.quebec-ukraine.com/lib/knysh_prolog.html Книш З. «Розбрат» : спогади й матеріали до розколу в ОУН у 1940−1941 роках]. — Торонто: Видавництво «Срібна сурма», 1960. (укр.)
  • Кокин С. А. Антований показчик документів з історії ОУН і УПА у фондах державного архіву СБУ. — К.: Інститут історії НАН України, Держкомархів України, Державний архів СБУ, 2000. — Вип. І. — BN-966-02-1636-Х (укр.)
  • ОУН в 1941 році: Документи. − в 2-х ч. / Упоряд.: О. Веселова, О. Лисенко, І. Патриляк, В. Сергійчук. — К.: Інститут історії України НАН України, 2006. — 603 с. — ISBN 966-02-2535-0. — [www.history.org.ua/?litera&id=1884 Ч. 1.]; [www.history.org.ua/?litera&id=1883 Ч. 2.] (укр.)
  • ОУН в світлі постанов Великих Зборів, Конференцій та інших документів з боротьби 1929–1955 р. [Закордонні частини Організації Українських Націоналістів]. — 1955.
  • Патриляк І. К. Військова діяльність ОУН(Б) у 1940−1942 роках. — К.: НАН України; Інститут історії України / КНУ ім. Т. Шевченка, 2004. — 598 с.
  • [history.org.ua/LiberUA/966-00-0025-1/966-00-0025-1.pdf Політичний терор і тероризм в Україні XIX−XX ст.: Історичні нариси] / Д. В. Архієрейський, О. Г. Бажан, Т. В. Бикова та ін. Відповід. ред. В. А. Смолій / Інститут історії України НАН України. — К.: «Наукова думка», 2002. — 952 с. — ISBN 906-00-0025-1. (укр.)
  • Richard Breitman and Norman J.W.Goda Hitler’s Shadow. Nazi War Criminals, U.S.Intelligence, and the Cold War. — USA: Published by the National Archives, 2010.
  • Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы: в 2 т. М.: РОССПЭН, 2012. ISBN 978-5-8243-1676-6, 978-5-8243-1677-3 Страницы: 878, 1167

Ссылки

  • [mil.ru/files/files/una.html Секретные документы о деятельности украинских националистов в годы Великой Отечественной войны.] ЦА МО РФ.
  • [mnenia.zahav.ru/ArticlePage.aspx?articleID=7269&categoryID=-1 ОУН пыталась убить президента США]
  • [www.fraza.ua/print/11.06.08/51890.html ОУН готувала теракт проти президента Рузвельта. Сенсаційні архівні документи. Фото]
  • [www.deathcamps.org/reinhard/rabka.html История лагеря подготовки ОУН в Закопане]
  • [scepsis.net/library/id_2179.html Документы о связях ОУН с нацистскими спецслужбами]
  • [scepsis.net/library/id_2180.html Документы о преступлениях ОУН-УПА]
  • [flb.ru/info/57513.html Кровавый тризуб Бандеры]


Отрывок, характеризующий Организация украинских националистов (бандеровское движение)

Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.


У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера: