Оана, Морис

Морис Оана фр. Maurice Ohana
Дата рождения	12 июня 1913(1913-06-12)
Место рождения	Касабланка, Марокко
Дата смерти	13 ноября 1992(1992-11-13) (79 лет)
Место смерти	Париж
Страна	Франция
Профессии	композитор, пианист
Инструменты	фортепиано
Награды
[www.mauriceohana.com riceohana.com]

Морис Оана (фр. Maurice Ohana; 12 июня 1913, Касабланка, Марокко — 13 ноября 1992, Париж) — французский композитор и пианист испанского происхождения.

Биография

Родился в семье андалузских евреев-сефардов, имевших британское гражданство. Сформировался под воздействием испанского народного канте хондо и фольклорных импровизаций берберских музыкантов Марокко. Учился музыке в Барселоне (1927—1931), затем в Париже. Во время Второй мировой войны служил в британской армии в Северной Африке, в 1944 поселился в Риме, сблизился с композитором Альфредо Казеллой, начал сочинять. С 1946 жил и работал в Париже, организовал группу «Зодиак».

Творчество

Отвергая догматику и чрезмерный интеллектуализм серийной техники (прежде всего — Пьера Булеза), Оана, сближаясь в этом со Стравинским, искал синтез средиземноморской архаики с современными разработками в области микро-интервалов, электроакустики и др. Особое значение при этом придавалось голосу.

Признание

Оана — лауреат Премии Италия (1969), Национальной музыкальной премии Франции (1975), премии Артюра Онеггера (1982), Музыкальной премии Парижа (1983), премии Равеля (1985). В 1994 г. при первом присуждении премии «Виктуар де ля мюзик» отдельно в области академической музыки лучшей композицией года были признаны «Сочинения для десятиструнной гитары» Оаны. С 1990 — президент Международной академии Мориса Равеля. Награждён Орденом Почётного легиона. Произведения Мориса Оана исполняли такие прославленные музыканты и коллективы, как Мстислав Ростропович, Les Percussions de Strasbourg, Кент Нагано, Морис Бежар, Элизабет Хойнацка и многие другие.

Избранные сочинения

• «Плач по Игнасио Санчесу Мехиасу», оратория для баритона, чтеца и оркестра на стихи Ф. Г. Лорки (1950)
• «Песни» для солистов, хора и оркестра (1954)
• «Вечер пословиц», музыка к драме Жоржа Шеаде (1954)
• «Четыре хореографических этюда», балет для ударных (1955)
• «Люди и другие», музыка к драме Элио Витторини (1956)
• «Овечий источник», музыка к драме Лопе де Веги (1957)
• «Гробница Клода Дебюсси» для солистов и оркестра (1962)
• Пять секвенций для струнного квартета (1963)
• «Ифигения в Тавриде», радиопьеса (1965)
• «Азбука для Федры», камерная опера (1967)
• «Сивилла» для сопрано, ударных и магнитофона (1968)
• 24 прелюдии для фортепиано (1973)
• «Кольцо Фамари», концерт для виолончели с оркестром (1976)
• Месса для хора (1977)
• «Книга чудес» для оркестра (1979)
• Концерт для фортепиано с оркестром (1981)
• «Лунные часы», сюита для гитары (1982)
• 12 этюдов с интерпретациями для фортепиано (1982—1985)
• «Dies solis» для хора и органа (1983)
• «Зеркало Селестины» для клавесина и ударных (1990)
• «In dark and blue», концерт для виолончели (1990)
• «Гробница Луизы Лабе» для смешанного хора (1990)

Литература о композиторе

• Rae C. The music of Maurice Ohana. — Aldershot; Burlington: Ashgate, 2000.
• Canat de Chizy E., Porcile F. Maurice Ohana. — Paris: Fayard, 2005.

Ссылки

• [brahms.ircam.fr/composers/composer/2447/ Maurice Ohana] (фр.). Ircam-Centre Pompidou (2000). Проверено 23 марта 2012. [www.webcitation.org/67wCZ8vPP Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
• [www.musicologie.org/Biographies/o/ohana.html Ohana Maurice : 1914-1992] (фр.). musicologie.org (25 février 2011). Проверено 23 марта 2012. [www.webcitation.org/67wCafZat Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
• [www.classical-composers.org/comp/ohana Maurice Ohana] (англ.). Classical Composers Database (23 January 2012). Проверено 23 марта 2012. [www.webcitation.org/67wCbfuJQ Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
• Wagner G. [www.guywagner.net/ohana4.htm Ohana parmi nous] (фр.) (15 avril 1989). Проверено 23 марта 2012. [www.webcitation.org/67wCcTLJE Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Оана, Морис

– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.