Обаси, Чинеду

Чинеду Обаси
Общая информация
Полное имя	Чинеду Обаси Огбуке
Прозвище	Эду
Родился	1 июня 1986(1986-06-01) (37 лет) Энугу, Нигерия
Гражданство	Нигерия
Рост	188 см
Вес	78 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	свободный агент
Карьера
Молодёжные клубы
1997—2002	Ривер Лэйн
2002—2004	Академия Шелл
2004	Джей Си Рэйдерс
2005	Люн
Клубная карьера*
2005—2007	Люн	29 (14)
2007—2012	Хоффенхайм	92 (25)
2012	→  Шальке 04	10 (1)
2012—2015	Шальке 04	26 (3)
Национальная сборная**
2003	Нигерия (до 17)	3 (0)
2003	Нигерия (до 20)	6 (3)
2008	Нигерия (олимп.)	5 (2)
2005—2011	Нигерия	21 (4)
Международные медали
Олимпийские игры
Серебро	Пекин 2008	футбол
Кубки африканских наций
Бронза	Ангола 2010
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 5 июня 2015. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Чине́ду Оба́си Огбу́ке (англ. Chinedu Obasi Ogbuke; 1 июня 1986, Энугу) — нигерийский футболист, нападающий.

Карьера

Чинеду Обаси начал карьеру в нигерийских командах и выступал там вплоть до 2005 года, когда он перешёл в норвежский клуб «Люн». Там он выступал на протяжении 2-х сезонов. Обаси, вместе с соотечественником и партнёром по команде Джоном Оби Микелем привлекли внимание лондонского «Челси», однако английский клуб купил только Микеля. Также нападающим интересовались лондонский «Арсенал», московский ЦСКА и «Ливерпуль». В декабре 2006 года московский «Локомотив» захотел приобрести Обаси; стороны достигли предварительного соглашения — 5,7 млн долларов за трансфер игрока и контракт на 4 года, однако сделка не состоялась из-за увольнения из команды президента, главного тренера и спортивного директора «Локомотива».

27 августа 2007 года Обаси перешёл в клуб немецкий клуб «Хоффенхайм»; сумма трансфера составила 5 млн евро, что позволило ему стать самым дорогим трансфером второй Бундеслиги. 3 сентября 2007 года он дебютировал в основе команды в матче чемпионата Германии с клубом «Фрайбург», в котором он забил 2 гола, однако его клуб проиграл 2:3. В декабре 2009 года Обаси продлил контракт с «Хоффенхаймом» до 2014 года.

24 декабря 2011 года «Шальке 04» взял Обаси в аренду у «Хоффенхайма» до конца сезона с последующим правом выкупа. 27 марта 2012 года «Шальке» выкупил права на Обаси, который подписал контракт с клубом до 2015 года.

Международная карьера

Обаси участвовал в составе разных молодёжных сборных его страны на различных турнирах. В 2001 году со сборной до 17-ти лет он играл на юношеском первенстве мира, где его команда заняла 2-е место. В 2005 году он играл на молодёжном чемпионате мира, где Нигерия также завоевала серебряные медали. В 2008 году он выиграл серебряные медали на Олимпийских играх в Пекине, где забил два гола своей команды в полуфинале с Бельгией.

В 2010 году Обаси играл на Кубке африканских наций, где Нигерия заняла 3-е место. Сам Обаси провёл на турнире все 6 игр своей команды. В том же году он играл на чемпионате мира.

Достижения

• Лучший молодой игрок чемпионата Норвегии: 2006

Ссылки

• [www.fussballdaten.de/spieler/ogbukechinedu/ Профиль на fussballdaten.de]
• [www.footballdatabase.eu/football.joueurs.chinedu.obasi.24244.fr.html Профиль на footballdatabase.eu]

Отрывок, характеризующий Обаси, Чинеду

Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…