Обитаемый остров

Обитаемый остров
Обложка первого отдельного подцензурного издания
Жанр:	антиутопия
Автор:	братья Стругацкие
Язык оригинала:	русский
Дата написания:	1967—1969
Дата первой публикации:	1969
Издательство:	Детская литература
[www.lib.ru/STRUGACKIE/ostrow2.txt Электронная версия]

«Обитаемый остров» — фантастическая повесть братьев А. и Б. Стругацких, написанная в 1969 году. Повесть является первой частью неофициальной «Трилогии Каммерера», в которую, помимо неё, входят повести «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер». Единственная из всех трёх, где повествование ведётся в третьем лице. Она была издана 24 раза в 13 странах мира. Входит в число классических произведений мировой научной фантастики.

Сюжет

Робинзон

Действие романа происходит в будущем. Исследователь космоса, молодой землянин Максим Каммерер при попытке посадки на неизвестную планету терпит крушение. Сам Максим остается невредим, однако его корабль взрывается (в дальнейшем выясняется, что его уничтожили аборигены в рамках программы зачистки территории от опасных устройств и механизмов), отрезая ему тем самым дорогу обратно на Землю. Максим оказывается в лесу, атмосфера пригодна для дыхания.

Через некоторое время Максим встречает нескольких аборигенов (в том числе Зефа), которые приводят его в лагерь для заключённых, где Максима подвергают допросу. В результате, не получив от него ответов на вопросы и не поняв его языка, Максима направляют, в сопровождении гвардейца Гая Гаала, в некое учреждение, в котором, как думает Максим, его подвергают изучению с целью установления контакта (лишь значительно позже Максим понимает, что это была телестудия, копирующая его необычные ментограммы (воспоминания) с целью их включения в развлекательную телепередачу). Затем Максима, уже понимающего несколько слов, забирает из центра какой-то человек (Фанк) и везёт в город. По дороге последнему становится плохо, его вытаскивают из машины и Максим оказывается предоставлен сам себе. После прогулки по городу Максим заходит в закусочную, где встречает молодую девушку Раду Гаал (сестру Гая Гаала) и провожает её домой. По дороге на них нападают вооружённые бандиты. Используя сверхъестественные для обычных людей физические способности землян будущего, Максим легко справляется с бандитами, обратив в бегство двух и убив или тяжело ранив остальных.

В своём земном происхождении Максим никого убедить не может: из-за особенностей атмосферы и чудовищной рефракции поверхность планеты кажется вогнутой, и жители Саракша уверены, что живут на внутренней поверхности сферы, в единственном из существующих миров. Попытки Максима изложить настоящее положение вещей привели бы к тому, что его объявили бы сумасшедшим. Он говорит, что потерял память. Окружающие из-за его необычных физических способностей и слабого знания реалий быта Страны Отцов считают, что он либо дикарь, либо мутант из далёких краёв. Они называют его «Мак Сим».

В это время его разыскивает Фанк по поручению Странника, очень влиятельного человека.

Гвардеец

Дома у Рады Максим знакомится с её семьей и благодаря Гаю Гаалу, брату Рады, попадает в гвардию на правах кандидата в действительные рядовые.

Максим знакомится с официальной доктриной, согласно которой подавляющему большинству населения, поддерживающему правителей страны — мудрых и справедливых «Неизвестных Отцов», сумевших прекратить гражданскую войну, противостоят «выродки» — жестокие маргиналы, пытающиеся уничтожить башни ПБЗ (противобаллистической защиты), подкупленные соседним государством Хонти. Выродков можно распознать по приступам головной боли.

На Максима производит впечатление искренний энтузиазм, с которым население поддерживает Неизвестных Отцов и гвардию, а Гай Гаал, его сестра и дядя вызывают симпатию. Максим участвует в операции по аресту выродков, а затем присутствует на допросе и вынесении приговоров. Против его ожидания, выродки оказываются обыкновенными убеждёнными, часто умными и смелыми людьми, суды над ними быстрыми (несколько минут), а приговоры — жестокими. Максим начинает сомневаться в официальной версии. Гвардейский ротмистр Чачу назначает Максиму «испытание кровью»: приказывает расстрелять приговорённых выродков. Вместо этого Максим отпускает их, после чего отказывается подчиняться ротмистру. Чачу расстреливает Максима, но тот выживает благодаря феноменальной способности к регенерации. Максим находит представителей подполья с целью узнать, что происходит на самом деле.

Обеспокоенные экономической ситуацией в стране и распространением своего влияния за границы, Неизвестные Отцы решают начать войну с Хонти  — бывшей частью единой империи, контролировавшей большую часть материка; в поддержку нападения выступает Умник — Государственный прокурор.

Террорист

Подпольщики (все они — "выродки") принимают Максима и рассказывают ему, что никаких баллистических ракет у соседних государств — Хонти и Пандеи — нет. Тем более их не может быть на южной границе: там пустыня, населённая умирающими от радиации мутантами. Башни, по словам подпольщиков, нужны только для того, чтобы создавать излучение, вызывающее у выродков сильную головную боль, и натравливать на выродков остальное население. Уже 20 лет подпольщики пытаются уничтожить башни, государство объявляет их врагами.

Максим считает эту деятельность бессмысленной и вредной, но соглашается участвовать в операции. Максиму вместе с другими подпольщиками удаётся взорвать башню. При этом четверо подпольщиков гибнут. Операция оказывается ловушкой сил безопасности. Максиму удаётся скрыться, и он возвращается в квартиру Гая и Рады Гаал. Максим рассказывает им о том, что он узнал, но ни Гай, ни Рада не допускают мысли о том, что Неизвестные Отцы ошибаются или лгут. Гай считает, что выродки обвели Максима вокруг пальца.

Максима, Гая и Раду арестовывают. Максима и пойманных выродков посылают расчищать южные границы от старой военной техники и мин, уничтожать мутантов и строить сеть ПБЗ всё дальше на юг.

Узнав об этом, Странник просит у Государственного прокурора передать Максима ему. Прокурор соглашается, но изучив дело Мака Сима, и сам поразившись его физическими характеристиками (особенно полной невосприимчивостью к излучению башен), приказывает немедленно доставить сосланного к себе, а Страннику сообщить о смерти Максима.

Каторжник

В лагере Максим попадает в отряд Зефа (выродок, известный ранее психиатр Аллу Зеф) и узнаёт от подпольщиков всю правду о башнях. Правда оказывается ужасной. Излучение Башен на самом деле постоянно оказывает гипнотическое воздействие на людей, заставляя их слепо верить правительственной пропаганде и выполнять приказы правителей. Дважды в день оно усиливается, вызывая у людей эйфорию и восторженное преклонение перед властями. Лишь малая часть населения, называемая выродками, не подвержена действию гипнотического излучения, однако при его усилении испытывает ужасные боли. Сами Неизвестные Отцы тоже являются выродками. «Иммунитет» к излучению дал им возможность захватить и на протяжении долгого времени удерживать власть над страной. Расплатой становятся те же самые страдания, которые испытывают все остальные выродки и от которых не могут спасти даже сильные обезболивающие средства. Основной целью части руководителей подполья провозглашается уничтожение системы ретранслирующих башен для избавления населения от оболванивания, и особенно уничтожение Центра — места, откуда идёт управление излучателями по всей стране. Другие руководители подполья хотят захватить контроль над башнями для своих целей. Именно поэтому назначение башен скрывается не только властями, но и руководством подполья.

Будучи в лагере и случайно обнаружив с Зефом Крепость (уже не работающий командный пункт управления военной техникой), Максим впервые встречает голованов — очень умных собак с большими головами. Голованы играют важную роль в других произведениях Мира Полудня.

Максим решает бежать из лагеря. Территория не охраняется, но вокруг — радиация, поэтому заключённые бежать не могут. Максиму, однако, радиация не страшна (ещё одна феноменальная способность землян будущего). Он ремонтирует старый танк и угоняет его (при этом Мака Сима объявляют погибшим). Совершив побег и подобрав по пути случайно встретившегося сосланного на границу Гая, Максим оказывается на юге в некогда цветущей части единой империи, а сейчас выжженной атомной войной пустыне, где живут люди-мутанты, страдающие от радиации и притесняемые со всех сторон гвардией и дикими людьми с юга. После выхода из зоны действия башен Максим рассказывает Гаю истинное положение вещей и убеждает его в своей правоте. Отсутствие гипнотического излучения пагубно сказывается на состоянии Гая — у него все проявления абстинентного синдрома.

Попытки Максима поднять восстание мутантов или убедить их вступить в союз с южными дикарями для нападения на Страну Отцов безуспешны: мутанты слабы физически и морально; всё, что им нужно — прожить ещё 10-20 лет. Он спорит с Колдуном (удивительно умным мутантом) о том, может ли один человек влиять на историю миллионов масс и возможно ли обществу достичь идеалов духовной и физической свободы.

После провала попытки поднять восстание вождь мутантов Принц-герцог (бывший полковник медицинской службы империи) дарит Максиму один из последних самолётов планеты — огромный бомбовоз. Максим решает заключить союз с Островной Империей — отдалённой страной с сильным флотом, чьи белые субмарины иногда нападают на Страну Отцов. Вместе с Гаем он летит туда. В полете Максим случайно попадает в зону действия башен и видит, что Гай по-прежнему поддаётся влиянию излучения, однако теперь его фанатичная преданность направлена уже на Максима лично. Самолёт сбивает оставшаяся со времён войны автоматическая система противовоздушной обороны. Максим догадывается, что, возможно, и его космический корабль сбила и взорвала она же. Максиму удаётся посадить сбитый самолёт в море на воду и спасти себя и Гая. У берега Максим и Гай находят полузатонувшую и заброшенную белую субмарину, а в ней альбомы с фотографиями массовых убийств жителей Страны Отцов и мутантов (в том числе массового расстрела детей), отражающими идеологию Островной Империи. Становится ясно, что ни о каком союзе с Островной Империей не может быть и речи.

Землянин

Узнав, что Страна Отцов начала войну с соседней страной Хонти, Максим с Гаем возвращаются. Как и большинство заключённых, их отправляют на фронт расчищать минные поля перед войсками. Там его находит Фанк, но Максим не соглашается покинуть друзей. Во время боя Гай гибнет, однако Максиму удается выжить, и он попадает в Институт под руководством таинственного Странника, одного из влиятельнейших членов Правительства. Он соглашается там работать. Сам Странник находится в длительном отъезде.

Война приводит к поражению Страны Отцов. Государственный прокурор, который был сторонником войны, понимает, что за это Отцы должны казнить его через несколько дней. Он связывается с Максимом и сообщает координаты Центра, управляющего всей системой башен. Максим, используя феноменальные физические способности, нечувствительность к излучению и связи с подпольем, уничтожает Центр. При попытке убить Странника, который до этого момента кажется главным злодеем, выясняется, что Странник — на самом деле землянин Рудольф Сикорски, работник Галактической безопасности, а также что Рада жива и находится в резиденции Странника. Странник обвиняет Максима в том, что тот своей самодеятельностью испортил тщательно подготовленный план спасения планеты Саракш и указывает на его промахи. Так, лучевое голодание в 20 % случаев заканчивается шизофренией; для восстановления экономики и хозяйства требуется дезактивация практически всего почвенного покрова планеты; на государство надвигается голод и инфляция. Кроме того, Островная Империя готовит крупное вторжение в Страну Отцов, остановить которое без «черного излучения» (вызывающего тяжелую депрессию) представляется затруднительным.

Максим остаётся на планете. Он заявляет, что его главная цель — не позволить кому-либо вновь построить зомбирующие башни, даже из самых лучших побуждений. В остальном он готов подчиняться Сикорски. Сикорски не возражает.

Основные герои

• Максим Каммерер, он же Мак Сим — исследователь Группы свободного поиска (ГСП) с Земли, на Саракше — кандидат в гвардейцы, подпольщик, воспитуемый и сотрудник института перспективных разработок.
• Странник, он же Рудольф Сикорски — глава института перспективных разработок, законспирированный агент Совета Галактической Безопасности Земли.
• Гай Гаал — капрал Гвардии, затем капрал в армии, затем дезертир и заключённый, друг и соратник Каммерера. Погиб во время войны с Хонти.
• Рада Гаал — сестра Гая, влюблена в Максима. Арестована вместе с ним и Гаем, затем спасена Странником. Дальнейшая судьба неизвестна.
• Аллу Зеф — воспитуемый, подпольщик, бывший профессор-психиатр, репрессированный режимом. В дальнейшем — сотрудник института перспективных разработок.
• Вепрь, он же Тик Феску — профессиональный подпольщик-террорист.
• Государственный прокурор, он же Умник — один из высших чиновников режима Неизвестных Отцов, глава системы юстиции, плетущий интриги против Странника.

История создания и публикации

Сама идея написать роман родилась 12 июня 1967 года, когда в рабочем дневнике Бориса Стругацкого появляется запись: «Надобно сочинить заявку на оптимистическую повесть о контакте». Это было тяжелое для писателей время, когда «Сказка о Тройке» была отвергнута «Детгизом» и «Молодой гвардией». Роман был написан в течение полугода.

В романе жители Саракша из-за плотной атмосферы и сильной рефракции считают, что живут в шаровидной полости внутри тверди и ходят головами к центру шара. По словам Бориса Стругацкого, авторов вдохновила идея полой планеты, описанная Владимиром Обручевым в романе «Плутония».

Теория полой Земли — очень старая теория. Мы читали о ней задолго до Павеля и Бержье (которых тоже читали). Самый известный в России пример — «Плутония» Обручева. К Саракшу мы эту теорию применили исключительно из соображений сюжетного удобства: чтобы исключить саму возможность «инопланетного» объяснения аборигенами происхождения нашего Мака.

— Борис Стругацкий, OFF-LINE интервью

Идея анонимности власти («Неизвестные Отцы») была заимствована из романа Станислава Лема «Эдем».

По воспоминаниям Бориса Стругацкого «Обитаемый остров» подвергся жёсткой цензуре:

В «Неве» требовали: сократить; выбросить слова типа «родина», «патриот», «отечество»; нельзя, чтобы Мак забыл, как звали Гитлера; уточнить роль Странника; подчеркнуть наличие социального неравенства в Стране Отцов; заменить Комиссию Галактической Безопасности другим термином (аббревиатура!)…

В Детгизе (поначалу) требовали: сократить; убрать натурализм в описании войны; уточнить роль Странника; затуманить социальное устройство Страны Отцов; решительно исключить само понятие «Гвардия» (скажем, заменить на «Легион»); решительно заменить само понятие «Неизвестные Отцы»; убрать слова типа «социал-демократы», «коммунисты» и т. д.

«Что есть телеграфный столб? Это хорошо отредактированная сосна». До состояния столба «Обитаемый остров» довести не удалось, более того, сосна так и осталась сосной, несмотря на все ухищрения сучкорубов в штатском, но дров-таки оказалось наломано предостаточно, и ещё больше оказалось испорчено авторской крови и потрепано авторских нервов. И длилась эта изнурительная борьба за окончательную и безукоризненную идеологическую дезинфекцию без малого два года.

— Борис Стругацкий, «Комментарии к пройденному»

После выхода журнального варианта в «Неве» посыпались доносы и прямые обвинения в антисоветчине. 13 июня 1969 года рукопись в Детгизе была изъята.

Внешние изображения
	[collectore.narod.ru/books/ramka/1971-obitaemy-ostrov-a.jpg Иллюстрация к первому изданию романа]
	[fantlab.ru/images/editions/big/8077 Обложка аудиокниги романа]

Суть претензий цензуры сводилась к требованию убрать все намёки на реалии отечественной жизни и прежде всего — русские имена. Таким образом Максим Ростиславский стал Максимом Каммерером, Павел Григорьевич превратился в Рудольфа Сикорски, Неизвестные Отцы, Папа, Свекор и Шурин были переименованы в Огненосных Творцов, Канцлера, Графа и Барона. И так далее, включая исчезновение «портянок» и замену «танков» на «панцервагены».

В общей сложности, по подсчётам Юрия Флейшмана, авторы были вынуждены изменить в произведении 896 мест в угоду советской цензуре. Через 5 месяцев после сдачи рукописи с исправлениями в цензурное управление Главлита было получено разрешение на издание. Книга вышла из печати в январе 1971 года. После этой публикации выход книжных изданий Стругацких был почти прекращен на целое десятилетие.

В изданиях, которые начали выходить после 1991 года, большинство этих изменённых мест было восстановлено в первоначальном виде. Были, однако, и исключения: имена Каммерера и Сикорски (в случае их исправления пришлось бы делать это и в текстах вышедших позднее книг), а также признанные удачными замены: воспитуемые (вместо первоначальных заключённых), ротмистр Чачу (вместо капитана) и т. п.

Отзывы

Массовое оболванивание людей при помощи довольно примитивных технических средств и во имя каких-то неясных целей («Обитаемый остров»). На самом деле эти модели не столь уж нейтральны к нашему миру. Рисуя как нечто фатальное, неумолимое и неподвластное социальной воле людей это торжество вещей, авторы — вольно или невольно — обесценивают роль наших идей, смысл нашей борьбы, всего того, что дорого народу. Социальный эквивалент их картин и сюжетов — это, в лучшем случае, провозглашение пессимизма, идейной деморализации человека.

— В. Свининников. «Блеск и нищета» «философской» фантастики» – «Журналист», 1969, № 9

После знакомства с «Обитаемым островом» подумалось: а нельзя ли отыскать такой, хотя бы самый примитивный нуль-передатчик, который бы сообщил по секрету уважаемым фантастам: пощадите читателя. Побеспокойтесь о такой безделице, как литературные образы, придумывайте ситуации, несущие хотя бы минимальный запас общеинтересной информации. В противном случае, говоря словами авторов «Обитаемого острова», ему не предвидится никакого спасения от этой серой, унылой, плачевной скуки.

— Л. Ершов. «Листья и корни» – «Советская Россия», 1969, 26 июня

«Обитаемый остров» напоминает хорошо, профессионально сделанный кинофильм. Сюжет захватывает. Читатель в напряжении до последней страницы. Развязка неожиданна. Про эту повесть никак не скажешь, что конец ясен с самого начала. И сцена за сценой выписаны так, будто смотришь их на экране. Ещё одно достоинство повести — хороший юмор.

— И. Бестужев-Лада. «Этот удивительный мир...» – «Литературная газета», 1969, 3 сентября

«Максим Каммерер, Тойво Глумов… Спросите любителей фантастики, и они с ходу назовут вам десятки имен людей — героев фантастики, произведших на них не меньшее, а временами и большее впечатление, чем герои, так сказать, обычной реалистической литературы. Они не выпадают, не выбиваются из нашего восприятия современности, не нарушают целостной картины. Как у всех истинных мастеров слова, у Стругацких нарисованы знакомые нам по жизни типы. И чем невероятнее ситуации, в которых они оказываются, тем интереснее. Разве не то же самое мы испытываем, читая о похождениях героев Шукшина?»

— Н. Коптюг. «Герой нашего времени» – «Сибирские огни», 1988, № 8

Роман рассматривался в десятках литературоведческих публикаций, посвященных творчеству Стругацких — как советских, так и за рубежом.

Литературные особенности и восприятие

По мнению некоторых критиков, в романе использован ряд эвфемизмов и аллюзий при описании тоталитарного режима. Примеры:

• «Воспитуемый» — подразумевается заключённый-смертник. В частности, в Китае во времена «культурной революции» применялся термин «школы перевоспитания».
• «Выродок» — мыслящий и способный усомниться в достоверности официальной информации человек. Эвфемизм для диссидента.
• «Дворец, Отцы, телеграф и телефон, вокзалы» — аллюзия на захват власти большевиками в 1917 году в России — порядок захвата важнейших объектов.
• «Бессонные ночи и мучительные раздумья» — описание «заботы» властей о своём народе (известно, что Сталин работал по ночам).
• «Делать то же, что делают все, и так же, как делают все» — требование нивелирования поведения в авторитарной системе.
• «Идеальный солдат» — человек, который, не раздумывая, точно выполняет приказы и инструкции высшего начальства.
• «Излучение» — воздействие на сознание, которое заставляет человека верить начальству, выполнять приказы и не размышлять. Обеспечивает управляемость общества. Эвфемизм государственной пропаганды средствами радио и телевидения.
• «Неизвестные Отцы» — анонимная власть на Саракше. В подцензурной версии — «Огненосные Творцы». Аллюзия на «отца народов» И. В. Сталина и его окружение
• «И если твоё дитя ослушается тебя, сотри его с лица мира» — стилизация под Ветхий Завет и Гоголя (Тарас Бульба).

Сергей Кургинян полагает, что читатели застойных лет видели в романе аллюзию на СССР, а те, кто читал его после 1990-х, видели в романе то, что возникло после распада СССР.

Публикации

В периодике

• «Обитаемый остров». Первая глава повести… Журнал «Знание — сила». 1968. — N 12. — Стр. 52-54.
• «Обитаемый остров». Фантаст.-приключенческая повесть. — С сокр. / Худож. Б. Власов // Нева. — 1969. — № 3. — С. 86-130; № 4. — С. 85-127; № 5. — С. 90-140.
• «Обитаемый остров». Отрывок из повести / Предисловие «Сквозь путы замкнутого мира» Р. Копосова; Послесл. «Вместо эпилога» А. Стругацкого: Интервью / Записала С. Шнегас // «Комсомолец Татарии». — 1969. — 3 авг. — С. 4.

Книжные публикации на русском языке

• «Обитаемый остров». Фантаст. повесть / Предисл. издательства; Ответственный редактор Н. М. Беркова. Художественный редактор Л. Д. Бирюков. Технический редактор Н. Ю. Запорожец. Корректоры Э. Н. Сизова и К. П. Тягельская. Художник Ю. Макаров. — М.: Детская литература, 1971. — 320 с, илл. — (Библиотека приключений и научной фантастики). — 100 000 экз.
• Сборник «Жук в муравейнике». Повести / Сост. Р. Секачев; Предисловие «Долг мысли» А. Зеркалова; Худож. В. Чупин, Л. Никитин. — Кишинев: Лумина, 1983. — 588 с, илл. — (Мир приключений). — 100 000 экз. В том числе «Обитаемый остров» — С. 13-245.
• Сборник «Волны гасят ветер». Повести / Послесловие «Братья по разуму» Г. Прашкевича; Худож. В. Старадымов. — Томск: Кн. изд-во, 1989. — 592 с, илл. — 100 000 экз. В том числе «Обитаемый остров» — С. 4-279.
• «Обитаемый остров». Из первоначальной авторской редакции / Предисловие В. Казакова; Худож. Ю. Макаров // «Понедельник» (Абакан). — 1992. — N 43. — С. 2.
• Сборник «Волны гасят ветер». Повести / Послесловие «Братья по разуму» Г. Прашкевича; Худож. В. Старадымов. — Томск: Кн. изд-во, 1992. — 592 с, ил. — 150.000 экз. В том числе «Обитаемый остров» — С. 4-279.
• Повести / Худож. А. Назаренко. — М.: Ибис, ЦДИ, 1992. — 560 с, илл. — 100 .000 экз. В том числе «Обитаемый остров» — С. 1-265.
• «Обитаемый остров. Малыш» / Предисловие изд-ва; «Публикации» А. Керзина; Худож. В. Любаров. — М.: Текст, 1993. — 432 с, ил. — (Собр. соч.: в 10 т.; Т. 6). — 225 000 экз. В том числе «Обитаемый остров»: Повесть / Предисл. авторов. — С. 5-295.
• Сборник «Волны гасят ветер» / Худож. В.Кружковский. — М.: 1993. — 576 с, ил. — (Bella Fanta). — 100 000 экз. В том числе «Обитаемый остров» — С. 3-275.
• Сборник «Обитаемый остров». Москва: Эксмо, 1997. Содерж.: Обитаемый остров. Жук в муравейнике. ISBN 5-7516-0081-9
• «Обитаемый остров. Малыш». Фантаст. романы / Предисловие С. Переслегина «Последние корабли Свободного Поиска» (С. 5-7); Сер. оформл. С. Герцевой, А. Кудрявцева; Ил. Я. Ашмариной; Худож. А. Дубовик; Сост. Н. Ютанов; Дизайн макета А. Нечаева; Отв. ред. Н. Ютанов; Ред. Л. Филиппов; Дизайн обл. А. Кудрявцева. — М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2000. — 544 с — (Миры братьев Стругацких). 5 100 экз. (п) ISBN 5-17-000643-8; ISBN 5-7921-0083-7.
• «Обитаемый остров. Малыш». Фантаст. романы / Предисловие С. Переслегина «Последние корабли Свободного Поиска» (С. 5-7); Сер. оформл. С. Герцевой, А. Кудрявцева; Ил. Я. Ашмариной; Худож. А. Дубовик; Сост. Н. Ютанов; Дизайн макета А. Нечаева; Отв. ред. Н. Ютанов; Ред. Л. Филиппов; Дизайн обл. А. Кудрявцева. — М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2001. — 544 с — (Миры братьев Стругацких). 5 100 экз. (п) ISBN 5-17-000643-8; ISBN 5-7921-0083-7.
• Собрание сочинений в 11 т.: Т. 5. 1967—1968 / Под общ. ред. С. Бондаренко, Л. Филиппова; Текстолог. работы С. Бондаренко; Оформл. обложки А. Нечаева. — Донецк: Сталкер; СПб.: Terra Fantastica, 2001. — 671 стр., 10 000 экз. (п) ISBN 966-596-445-3; ISBN 966-596-450-X; ISBN 5-7921-0419-0. В том числе «Обитаемый остров» — С. 315—634.
• «Обитаемый остров. Малыш». Фантаст. романы / Предисловие С. Переслегина «Последние корабли Свободного Поиска» (С. 5-7); Сер. оформл. С. Герцевой, А. Кудрявцева; Ил. Я. Ашмариной; Худож. А. Дубовик; Сост. Н. Ютанов; Дизайн макета А. Нечаева; Отв. ред. Н. Ютанов; Ред. Л. Филиппов; Дизайн обложки А. Кудрявцева. — М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2002. — 544 с — (Миры братьев Стругацких). 5 100 экз. (п) ISBN 5-17-001848-7; ISBN 5-7921-0083-7.
• Сборник «Обитаемый остров. Малыш. Жук в муравейнике. Волны гасят ветер»: Фантаст. романы / Худож. А.Дубовик. — М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2002. — 795 с — (Классика отечественной фантастики). 10 000 экз. (п) ISBN 5-17-014244-7; ISBN 5-7921-0531-6. В том числе «Обитаемый остров» — С. 5-316.
• «Обитаемый остров». Фантаст. роман. — М.: ООО «Издательство АСТ»; Донецк: Сталкер, 2003. — 414 с — (Миры братьев Стругацких). 5 000 экз. (о) ISBN 5-17-019594-X; ISBN 966-696-186-5.
• Сборник «Обитаемый остров». Фантаст. романы / Сер. оформл. худож. Е. Савченко; Отв. ред. А. Ермолаев; Вып. ред. С. Абовская; Худож. ред. Е. Савченко; В оформл. переплета исп. работа худож. М. Уилана. — М.: ЭКСМО; СПб.: Terra Fantastica, 2003. — 796 с — (Шедевры отечественной фантастики). 8 000 экз. (п) ISBN 5-699-02943-5; ISBN 5-7921-0604-5. В том числе «Обитаемый остров» — С. 5-378.
• «Обитаемый остров. Малыш». Фантаст. романы / Предисл. С. Переслегина «Последние корабли Свободного Поиска» (С. 5-7); Сер. оформл. С. Герцевой, А. Кудрявцева; Ил. Я. Ашмариной; Худож. А. Дубовик; Сост. Н. Ютанов; Дизайн макета А. Нечаева; Отв. ред. Н. Ютанов; Ред. Л. Филиппов; Дизайн обл. А. Кудрявцева. — М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. — 544 с — (Миры братьев Стругацких). 5 100 экз. (п) ISBN 5-17-001848-7; ISBN 5-7921-0083-7.
• Собрание сочинений в 11 т.: Т. 5. 1967—1968. — 2-е изд., испр. / Под общ. ред. С. Бондаренко, Л. Филиппова; Текстолог. работы С. Бондаренко; Оформл. обложки А. Нечаева. — Донецк: Сталкер; СПб.: Terra Fantastica, 2004. — 671 с 5 000 экз. (п) ISBN 966-596-445-3; ISBN 966-596-450-X; ISBN 5-7921-0419-0. В том числе «Обитаемый остров» — С. 315—634.
• Сборник «В поисках Странников, или История космических свершений человечества в XXII веке» / Сер. оформл. А. Кудрявцева; Компьютерный дизайн С. Шумилина; Макет и оформл. В. Медведева; Отв. ред. А. Ермолаев; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. О. Адаскина. — М.: «Издательство АСТ»; АСТ МОСКВА; СПб.: Terra Fantastica, 2005. — 975 с — (Кн. полка). 3.000 экз. (п) ISBN 5-17-026522-0; ISBN 5-9713-0025-3; ISBN 5-7921-0681-9. В том числе «Обитаемый остров» — С. 345—576.
• Сборник «Неизвестные Стругацкие: Черновики, рукописи, варианты»: От «Понедельника…» до «Обитаемого острова» / Сост. С. Бондаренко; Сер. оформл. С. Герцевой, А. Кудрявцева; Ил. А. Стругацкого, Б. Стругацкого; Худож. А. Дубовик; Ред. В. Дьяконов; Худож. ред. О. Адаскина; Компьютерный дизайн С. Шумилина. — Донецк: Сталкер, 2006. — 524 стр., илл. — (Миры братьев Стругацких). 5 000 экз. (п) ISBN 966-696-938-6. В том числе «Обитаемый остров» — С. 440—516.
• «Обитаемый остров». Фантаст. произведения. Т. 4 / Оформл. Г. Саукова, А. Саукова; Отв. ред. Н. Ютанов; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. А. Сауков; В оформл. переплета исп. ил. худож. В. Нартова. — М.: ЭКСМО; СПб.: Terra Fantastica, 2006. — 672 с — (Отцы-основатели: Рус. пространство). 5 100 экз. (п) ISBN 5-699-17828-7; ISBN 5-7921-0709-2. В том числе «Обитаемый остров» — С. 5-320.
• «Обитаемый остров». Фантаст. произведения. Т. 4 / Оформл. Г. Саукова, А. Саукова; Отв. ред. Н. Ютанов; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. А. Сауков; В оформл. переплета исп. ил. худож. В. Нартова. — М.: ЭКСМО; СПб.: Terra Fantastica, 2006. — 672 с — (Стругацкие). 5 000 экз. (п) ISBN 5-699-17796-5; ISBN 5-7921-0709-2. В том числе «Обитаемый остров» — С. 5-320.
• Сборник «Желание странного». Предисл. М. Веллера (С. 3-4); Сост. М. Веллер; Дизайн макета А. Положенцева; Сер. оформл. и компьютерный дизайн С. Шумилина; Худож. ред. О. Адаскина; Мл. ред. Е. Лазарева. — М.: АСТ; АСТ МОСКВА; Хранитель, 2007. — 832 с — (Золотой фонд мировой классики). 2 000 экз. (п) ISBN 978-5-17-042138-1; ISBN 978-5-9713-5036-1; ISBN 978-5-9762-2720-0. В том числе «Обитаемый остров» стр. 173—436.
• «Обитаемый остров». Фантаст. роман / Худож. А. Дубовик; Ред. С. Бондаренко, Л. Филиппов; Худож. ред. О. Адаскина, И. Селютин; Компьютерный дизайн С. Шумилина. — М.: Издательство АСТ, 2007. — 416 с — (Миры братьев Стругацких). Доп. тираж 5 000 экз. (о) ISBN 978-5-17-019594-7
• «Обитаемый остров». Фантаст. произведения. Т. 4 / Оформл. Г. Саукова, А. Саукова; Отв. ред. Н. Ютанов; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. А. Сауков; В оформл. переплета исп. ил. худож. В. Нартова. — М.: ЭКСМО; СПб.: Terra Fantastica, 2007. — 672 с — (Стругацкие). 5 100 экз. (п) ISBN 5-699-17828-7; ISBN 5-7921-0709-2; ISBN 978-5-699-17796-7
• Обитаемый остров / Сер. оформл. А. Кудрявцева; Худож. А. Дубовик; Компьютерный дизайн В. Воронина; Отв. ред. Н. Ютанов; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. О. Адаскина. — М.: Издательство АСТ; АСТ МОСКВА; Хранитель, 2007. — 416 с — (Классика). 5 000 экз. (о) ISBN 5-17-040958-3; ISBN 5-9713-4190-1; ISBN 5-9762-1885-7
• «Обитаемый остров. Малыш»: Фантаст. романы / Предисл. С. Переслегина «Последние корабли Свободного Поиска» (С. 5-7); Сер. оформл. А. Воробьева; Ил. Я. Ашмариной; Худож. А. Дубовик; Сост. Н. Ютанов; Дизайн макета А. Нечаева; Отв. ред. Н. Ютанов; Ред. Л. Филиппов; Худож. ред. О. Адаскина. — М.: Издательство АСТ; АСТ МОСКВА, 2007. — 544 с — (Миры братьев Стругацких). 3 000 экз. (п) ISBN 978-5-17-001848-2; ISBN 978-5-9713-5119-1; ISBN 978-985-16-2551-8
• «Обитаемый остров. Малыш»: Фантаст. романы / Предисл. С. Переслегина «Последние корабли Свободного Поиска» (С. 5-7); Сер. оформл. А. Воробьева; Компьютерный дизайн Н. Хафизовой; Ил. Я. Ашмариной; Худож. А. Дубовик; Сост. Н. Ютанов; Дизайн макета А. Нечаева; Отв. ред. Н. Ютанов; Ред. Л. Филиппов; Худож. ред. О. Адаскина. — М.: Издательство АСТ; АСТ МОСКВА, 2007. — 544 с — (Мировая классика). 2 000 экз. (п) ISBN 978-5-17-043831-0; ISBN 978-5-9713-5120-7; ISBN 978-985-16-2550-1
• «Будущее, XXII век: Прогрессоры»: Фантаст. романы / Сост. Н. Ютанов; Оформл. серии И. Саукова; Отв. ред. Н. Ютанов; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. В. Медведев; Дизайн переплета И. Лапина; В оформл. переплета исп. илл. худож. Д. Маттингли. — М.: ЭКСМО; СПб.: Terra Fantastica, 2008. — 863 с — (Гиганты фантастики). 5 000 экз. (п) ISBN 978-5-699-30778-4; ISBN 5-7921-0763-8 (ошибоч.). В том числе «Обитаемый остров» — С. 395—618.
• «Обитаемый остров». Фантаст. роман / Сер. оформл. А. Кудрявцева; Худож. А. Дубовик; Компьютерный дизайн С. Шумилина; Илл. Я. Ашмариной; Отв. ред. Н. Ютанов; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. О. Адаскина, И. Селютин. — М.: Издательство АСТ; АСТ МОСКВА; СПб.: Terra Fantastica, 2008. — 416 стр., 5 000 экз. (п) ISBN 978-5-17-053934-5; ISBN 978-5-9713-8600-1.
• «Обитаемый остров». — М.: Астрель; АСТ МОСКВА, 2008. — 315 с. — (Коллекция «Аргументы и факты»). — (Коллекция мировой литературы). 54.300 экз. ISBN 978-5-271-20608-5; ISBN 978-5-9713-9498-3; ISBN 978-985-16-6154-7.
• «Обитаемый остров». Фантаст. роман / Компьютерный дизайн С. Шумилина; Ил. Я. Ашмариной; Отв. ред. Н. Ютанов; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. О. Адаскина, И. Селютин. — М.: АСТ; АСТ МОСКВА, 2009. — 412 с. — (Фантастика). 10 000 экз. (п) ISBN 978-5-17-057686-9; ISBN 978-5-403-00227-1; ISBN 978-985-16-6633-7.
• «Обитаемый остров». Фантаст. роман / Компьютерный дизайн С. Шумилина; Ил. Я. Ашмариной; Отв. ред. Н. Ютанов; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. О. Адаскина, И. Селютин. — М.: АСТ; АСТ МОСКВА, 2009. — 412 с. — (Кинороман). 5 000 экз. (п) ISBN 978-5-17-057687-6; ISBN 978-5-403-00228-8; ISBN 978-985-16-6634-4.
• «Обитаемый остров». Фантаст. роман / Компьютерный дизайн Ю. Мардановой; Ил. Я. Ашмариной; Отв. ред. Н. Ютанов; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. О. Адаскина, И. Селютин. — М.: АСТ; АСТ МОСКВА; СПб.: Terra Fantastica, 2009. — 412 с. — (Книга на все времена). 3 000 экз. (п) ISBN 978-5-17-061775-3; ISBN 978-5-403-02092-3; ISBN 978-5-7921-0809-7; ISBN 978-985-16-7409-7.
• «Обитаемый остров». Фантаст. роман / Компьютерный дизайн Н. Хафизовой; Ил. Я. Ашмариной; Отв. ред. Н. Ютанов; Вып. ред. Н. Краюшкина; Худож. ред. О. Адаскина, И. Селютин. — М.: АСТ; АСТ МОСКВА; СПб.: Terra Fantastica, 2009. — 412 с. — (АСТ-Классика). 2 000 экз. (п) ISBN 978-5-17-061775-3; ISBN 978-5-403-02092-3; ISBN 978-5-7921-0809-7; ISBN 978-985-16-7410-3.

Книжные публикации на английском языке

На английском языке роман вышел под названием «Пленники силы»/«Пленники власти» (англ. Prisoners of Power). Перевод был сделан с цензурированной версии.

• Strugatsky, Arkady and Boris. Prisoners of Power / Перевод Helen Saltz Jacobson. — Нью-Йорк: Macmillan Pub Co, август 1977. — 286 p. — (Best of Soviet Science Fiction). — ISBN 0-02-615160-X.
• Strugatsky, Arkady and Boris. [lib.guru.ua/STRUGACKIE/engl_ostrow.txt Prisoners of Power] / Перевод Helen Saltz Jacobson. — 2. — Collier Books, 1978. — 286 p. — ISBN 0-02-025580-2.
• Strugatsky, Arkady and Boris. Prisoners of Power. — Лондон: Gollancz, 1978. — ISBN 0-575-02545-X.
• Strugatsky, Arkady and Boris. Prisoners of Power. — Harmondsworth: Penguin Books Ltd, 1983. — 320 p. — ISBN 0-14-005134-1.
• Strugatsky, Arkady and Boris. Prisoners of Power. — Лондон: Penguin Books Ltd, 1984.

Публикации на других языках

• 1971 год: польск. Przenicowany swiat / A. Strugacki, B. Strugacki; Переводчик T. Gosk; Варшава: Iskry, 1971. — 352 s. — (Fantastyka. Przygoda). — Тираж 30000+260 egz. Переиздавался на польском также в 1987 (ISBN 83-207-0952-0), 1996 и 2008 (ISBN 978-83-7469-858-0) годах.
• 1972 год: нем. Die bewohnte Insel: Roman / A.N. Strugatzki, B.N. Strugatzki; Ubers. v. H. Buchner. — Гамбург, Дюссельдорф: Marion von Schroder Verlag, 1972. — 295 S.— (Science-fiction & fantastica). Переиздавался на немецком также в 1982, 1983, 1985, 1988 и 1992 (ISBN 978-3-518-38446-6) годах.
• 1979 год: фр. L'ile habitee / A. Strougatski, B. Strougatski; Trad. par J. Lahana. — Lausanne: L'Age d'homme, 1979. — 270 p. Переиздавался на французском также в 1980 году.
• 1980—1981 годы: эст. Asustatud saar / Strugatski A., Strugatski B.; Tolkinud M. Vaga // Pioneer. — 1980. — №№ 1-12., 1981. — №№ 1. Переиздан на эстонском в книжной публикации в 1999 году (ISBN 9985-3-0245-1).
• 1981 год: болг. Обитаемият остров: Науч. — фантаст. роман / А. Стругацки, Б. Стругацки; Прев. Г. Арнаудов. — София: Отечество, 1981. — 416 с. — (Б-ка Фантастика). Переиздавался на болгарском также в 1984 и в 1987 годах.
• 1983 год: порт. Prisioneiros do poder: In 2 vol / Strugatsky A., Strugatsky B.; Traducao de Eurico Fonseca; Capa: A.Pedro; Introducao: T. Sturgeon. — Lisboa: Edicao «Livros do Brasil», 1983. ISBN 978-972-38-0860-5. Переиздан на португальском в 1999 году.
• 1986 год: япон. Сюёсё вакусэй / А.Суторугацуки, Б.Суторугацуки; Яка Фуками Дан. — Токио: Хаякава себо, 1986. — 540 с.
• 1988 год: серб. Nastanjeno ostrvo / A.Strugacki, B.Strugacki; Prev. M.Čolić. — Beograd, Gornji Milanovac: Narodna knjiga, dečje novine, 1988. — 433 s.
• 1990 год: груз. დასახლებული კუნძული (Дасахлебули кундзули) / Тарг. Н. Микава. — Тбилиси: Накадули, 1990. — 310 гв. — 40000 экз.
• 1991 год: укр. Аркадій Стругацький, Борис Стругацький. [lib.ru/STRUGACKIE/ostrow_ukr.txt Населений острів]. Пер. С. Павловський; Худ. К.Сулима. — Киів: Веселка, 1991. — 303 с. — 115000 экз ISBN 5-301-00987-7.
• 2005 год: эспер. La loĝata insulo / Strugackij A., Strugackij B,; Trad. de M.Bronŝtein. - M.: Impeto, 2005. - 304 p. - 500 экз.
• 2009 год: венг. Lakott sziget / Arkagyi Sztrugackij. Borisz Sztrugackij. Пер. Györgyi Weisz. — Будапешт: Metropolis Media, 2009. — 339 с..

Спектакли, экранизации, компьютерные игры, аудиокниги

Первое аудиоиздание романа вышло в 1994 году.

В 1997 году Сергей Кургинян поставил в театре «На досках» спектакль «Обитаемый остров» по мотивам романа. Премьера спектакля состоялась 5 июня.

В 2006 году издательством «Вокруг света» была выпущена аудиокнига «Обитаемый остров» на 2-х компакт-дисках. Формат: MP3, битрейт аудио: CBR MP3; 44100 Hz @ 192 kbps, Время звучания: 13 час. 15 мин. Читает: Александр Резалин.

В 2007 году фирма «Акелла» издала по мотивам романа компьютерную игру в трёх частях:

• 22 августа — «Обитаемый Остров: Послесловие» (разработчик Wargaming.net, оригинальное название Galactic Assault:Prisoners of Power)
• 26 сентября — «Обитаемый Остров: Чужой Среди Чужих» (разработчик Orion games)
• 21 декабря — «Обитаемый Остров: Землянин» (разработчик Step Creative Group)

1 января 2009 года на экраны вышла первая часть фильма «Обитаемый остров», снятый режиссёром Фёдором Бондарчуком. Главную роль в фильме сыграл актёр Василий Степанов, его озвучивал Максим Матвеев. Выпуск второй части фильма состоялся 23 апреля 2009 года. Второй фильм называется «Обитаемый остров: Схватка».

На основе фильма Бондарчука компания «Новый Диск» 22 января 2009 года выпустила компьютерную игру «Обитаемый остров».

Также, через некоторое время после выхода второй части фильма «Обитаемый остров», в продаже появился комикс по роману «Обитаемый остров».

Продолжения

Популярность сюжета вызвала к жизни ряд «продолжений». Из наиболее известных: Александр Лукьянов. «Чёрная Пешка» (2008), Ярослав Веров, Игорь Минаков. Операция «Вирус» (2010).

В декабре 2010 года издательство АСТ анонсировало межавторский проект «Обитаемый остров». Издательский лейбл «Проект Аркадия и Бориса Стругацких». По состоянию на январь 2012 года вышли следующие произведения:

• Владимир Свержин. Война ротмистра Тоота,"Мир ротмистра Тоота". — твёрдая обложка. — М., Минск: АСТ, Астрель, 2011. — 320 с. — (Обитаемый остров). — 20 000 экз. — ISBN 978-5-17-071508-4, ISBN 978-5-271-32571-7.
• Владимир Контровский. Саракш: Кольцо ненависти. — твёрдая обложка. — М., СПб., Минск: АСТ, Астрель, Terra Fantastica, 2011. — 320 с. — (Обитаемый остров). — 20 000 экз. — ISBN 978-5-17-069931-5, ISBN 978-5-271-30639-6; ISBN 978-5-7921-0826-4.
• Алексей Волков. Бомбовоз Его Высочества. — твёрдая обложка. — М., Минск: АСТ, Астрель, ООО «Харвест», 2011. — 320 с. — (Обитаемый остров). — 15 000 экз. — ISBN 978-5-17-073343-9, ISBN 978-5-271-34626-2, ISBN 978-985-16-9729-4..
• Антон Первушин, Игорь Минаков, Максим Хорсун. Отдел «Массаракш». — твёрдая обложка. — М., СПб.,: АСТ, Астрель, Terra Fantastica, 2011. — 480 с. — (Обитаемый остров). — 10 100 экз. — ISBN 978-5-17-074380-3, 978-5-271-35992-7, 978-5-7921-0830-1, 978-985-16-9938-0.
• Андрей Ерпылев. Один в поле. — твёрдая обложка. — М.: АСТ, Астрель, 2011. — 320 с. — (Обитаемый остров). — 8000 экз. — ISBN 978-5-17-074253-0, 978-5-271-36491-4.
• Фёдор Березин. Атомная крепость. — твёрдая обложка. — М., Минск: АСТ, Астрель, Харвест, 2011. — 320 с. — (Обитаемый остров). — 7000 экз. — ISBN 978-5-17-074256-1, 978-5-271-37497-5, 978-985-18-0220-9.
• Андрей Чернецов, Валентин Леженда. Век одиночества. — твёрдая обложка. — М.: Астрель, 2012. — 320 с. — (Обитаемый остров). — 6000 экз. — ISBN 978-5-271-39231-3.

Также объявлено об участии в проекте Андрея Лазарчука и Михаила Успенского.

Дополнительная информация

• В рукописи романа Гай не погиб на войне, а Максим и Рада жили вместе, когда Максим работал на Странника.
• В романе не до конца прояснён вопрос кто был «агентом 202», предававшим подпольщиков. На вопрос читателя, не являлся ли им Аллу Зеф, Борис Стругацкий сначала ответил, что это был Вепрь, а затем поправился — «Мемо Грамену предатель! Копыто Смерти!».
• Ставшее крылатым словом ругательство «массаракш» было придумано авторами. Затем для него был придуман «дословный перевод» «мир наизнанку», из которого уже родилось название планеты — Саракш.
• Система имен-названий в романе «базируется» на венгерском и албанском языках.

Ссылки

• [fantlab.ru/work556 Обитаемый остров] на Fantlab.ru.
• [www.lib.ru/STRUGACKIE/ostrow2.txt Обитаемый остров] в библиотеке Максима Мошкова — «канонический вариант»
• [www.lib.ru/STRUGACKIE/ostrow.txt Обитаемый остров] в библиотеке Максима Мошкова — «отцензурированный вариант»
• Борис Стругацкий. [www.lib.ru/STRUGACKIE/comments.txt Комментарии к пройденному (журнальный вариант)]
• [sf.convex.ru/abs/int_t09.htm Ответы Бориса Стругацкого на вопросы читателей по роману «Обитаемый остров»].
• [sf.convex.ru/abs/books/filip13.htm Слегка подрастянуть совесть] — рецензия Л. Филлипова.
• [sf.convex.ru/abs/konkurs/krsv06.htm Кроссворд по роману]

Литература

• Борисов, Владимир Иванович. «О происхождении имен и названий в повестях „Обитаемый остров“ и „Трудно быть богом“». (Изложение выступления Б. Н. Стругацкого) // Понедельник (Абакан). — 1991. — № 16. — С.2
• Клюева, Белла Григорьевна. «Не знаю, кому это сейчас интересно…»: (О повести «Обитаемый остров») // Миры (Алма-Ата). — 1993. — № 1. — C. 179.

Отрывок, характеризующий Обитаемый остров

– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»