Область Древнего Средиземья

Область Древнего Средиземья — единица фаунистического районирования суши, входящая в состав царства Арктогея (Палеарктическое подцарство). Расположена к северу от Северного тропика, охватывет ардиные и субаридные территории, окружающие Средиземное море, а также территории Средней и Передней Азии. Лето жаркое и сухое, зима тёплая и влажная. Для области характерны вечнозелёные жестколиственные леса (на западе, в Средиземноморье), трансформировавшиеся под воздействие анропогенной нагрузки в ксерофитные кустарники и полукустарнички (маквис и др.); полупустыни и пустыни (на юге и востоке области).

Особенности рельефа области (чередование депрессий и гор) обуславливает разообразие растительности, а оно, в свою очередь, разнообразие животного мира. Доминирование безлесных ландшафтов объясняет преобладание в фауне видов, характерных для открытых пространств.

Млекопитающие: распространены семейства селевиниевых, тушканчиковых, многие песчанки, из грызунов — слепыши, обитают также виверровые, гиеновые, кошки, из копытных — ослы, горные бараны, антилопы, лань. Многочисленны летучие мыши.

Птицы: рябки, дрофы, жаворонки, пустынные сойки, воробьиные (вьюрки, испанский воробей, сорокопуты, славки). В горах — грифы, горные куропатки.

Рептилии: фауна рептилий очень богата, в основном это семейства гекконов (в том числе эндемичные роды сцинковых гекконов и геккончиков), агамовых (в том числе роды эндемичных змееящериц и круглоголовок), настоящих ящериц. Семейство веретеницевых представлено крупным желтопузиком. Из змей — разнообразны ужи, полозы (в том числе, эскулапов полоз), из ядовитых змей — гадюковые, слепозмейки.

Амфибии: европейский протей, саламандры (роды Salamandra, Martensiela, Chioglassa, Salamandrina), тритоны (в том числе эндемики), чесночницы (сирийская и испанская) и др.

Отрывок, характеризующий Область Древнего Средиземья

– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.