Ободриты

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ободри́ты (архаич. ререги,[1][2] бодричи[3][4]) — средневековый союз славянских племен, относящийся к полабским славянам. Ареал проживания — нижнее течение Эльбы (Лабы), запад современного Мекленбурга, восточная часть земли Шлезвиг-Гольштейн и северо-восточная часть современной Нижней Саксонии (области, восточнее города Люнебург — Вендланд, район Люхов-Данненберг), где проживали древане.





Этимология

Реконструированный этноним ободриты (об-одриты) связывают с рекой Одрой[5]. Однако этот этноним не был известен за пределами германской империи, его не знают ни скандинавские ни польские ни русские источники.[6] А. Брюкнер, О. Трубачёв возводят данное слово, как и имя южнославянских ободритов, к производному от глагола *ob(ъ)derti / *ob(ъ)dьrati — «ободрать, ограбить».[7]

История

В VII—XII вв. бодричский союз представлял собой федеративное объединение бодричей, вагров, полабов, глинян, смолинцев, варнов, древан. Крупнейший город — Рерик на побережье Балтийского моря. Другие центры: Старгард, Любице, Велеград, Варнов, Зверин, Илово, Добин (около Висмара).

Ободриты при Каролингах

Во время правления у франков Карла Великого ободриты воевали на его стороне против лютичей и саксов. По приказу Карла дружины вассальных славянских князей приняли участие в растянувшемся на три десятилетия покорении франками Саксонии. Одного ободритского короля по имени Витцин (возможно, Вышан) саксы убили, заманив в засаду где-то в верховьях Эльбы. Его преемник Дражко (Траско, Драговит) в 798 г. нанёс саксам ощутимое поражение, после которого последовало их очередное примирение с Карлом Великим. Но позже ободриты восстали против своего короля и ему пришлось бежать из страны. Усилившиеся в начале IX века датчане в 808 году выступили против Каролингов и их союзников. Готфрид Датский взял штурмом Рерик, пленил и повесил князя Годлава (Годслава, Готлейба, или Годелейба), разрушил сам город, а большее число жителей (ремесленников и торговцев) переселил в Хедебю.

Затем датчане дважды нанесли поражение Дражко, и Готфрид обложил племя ободритов данью. После смерти Дражко (810 год) и Готфрида при князе Славомире ободриты отбились от датчан и восстановили союз с Каролингами.

К IX веку среди ободритского населения усиливается социальное расслоение, формируется собственная феодальная элита, которая заимствует материальную культуру у немецкой знати, которая несла с собой то, что франки усвоили на юге — в бывшем Риме. В это же время появляются первые христианские миссии. Первым принял христианство князь Славомир в 821 году, однако окончательное крещение ободритов произошло гораздо позже, только в XII веке.

С середины IX века ободриты ведут с немцами постоянные войны, которые идут с переменным успехом. Вот хронология некоторых конфликтов между ними в царствование Людовика, собранная из разных немецких источников:

  • 844 — «Хлудовик пошёл войной на ободритов, которые замышляли измену, и подчинил их. Король этого народа Гостомысл погиб, и Хлудовик велел эту страну и её народ, которые по воле божьей подчинились ему, передать под управление герцога»[8]
  • 844 — «Людовик, король германцев, атаковав народы и земли славян, принудил тех самых к сдаче, перебил их, всех почти тех краёв царьков или силой или влиянием подчинил.»[9]
  • 844 — «В том же году король Людовик выступил с войском против вендов. И там погиб один из их королей по имени Гостимусл, остальные же [короли] пришли к нему и принесли клятву верности. Когда он ушёл, они тотчас нарушили её.»[10]
  • 845 — «король Людовик, собрав большое войско, отправился в поход против вендов. Когда язычники узнали об этом, они, со своей стороны, отправили в Саксонию послов, и преподнесли ему дары и передали ему заложников и просили о мире. И тот предоставил мир и вернулся в Саксонию.»[10]
  • 846 — «Людовик, король германцев, выступив против славян, вернулся настолько же напуганный внутренней борьбой своих, насколько победой врагов.»[9]
  • 847 — «Войска Людовика, короля германцев, так счастливо сражаются против славян, что упущенное годом ранее, было обретено вновь.»[9]
  • 848 — «Славяне, ворвавшись как враги в королевство Людовика, во имя Христа были им покорены.»[9]
  • 849 — «Людовик, король германцев, во время болезни, отправил против славян своё войско; которое постыдно бежав, так как из—за отсутствия предводителя ему был нанесён ущерб, испытало поражение и бегство.»[9]
  • 851 — «Король Людовик разорил и подчинил своей власти почти всех славян.»[9]
  • 856 — «Людовика, короля германцев; в то время как он довольно давно был занят походом против славян, где и лишился большей части своего войска»[9]
  • 858 — «Людовик отправил своего сына Людовика с большим войском против ободритов.»[11]
  • 862 — «В том же году король повёл войско против ободритов и вынудил их герцога Табомысла, который поднял мятеж, подчиниться ему. А затем велел ему выдать вместе с прочими заложниками своего сына.»[12]
  • 863 — «Король Людовик созвал собрание народа сначала в Вормсе и после этого в Майнце, и туда пришел к нему Лотарь; они намеревались совершить военный поход против славян, что после этого и сделали. Но он оказался неудачным.»[10]

Государство Наконидов

После распада империи Каролингов ободриты попадают в зону влияния Восточно-франкского (Германского) королевства. Вассальную зависимость от которого они прекращают в 930-е годы.

В 990-е годы князь Мстивой I, заключив союз с датским конунгом Харальдом Синезубым и женившись на его дочери, начал создавать политические предпосылки для объединения венедского княжества, в которое, помимо ободритов, входили бы и племена лютичей — давних соперников и врагов ободритов.

Это государственное образование возглавил князь Годеслав (Godescalcus, Готшалк, или Годлейб) из рода Наконидов, внук Мстивоя, который в 1043 году занял ободритский престол и начал содействовать христианизации страны. Однако в 1066 году против Годеслава/Готшалка поднялось языческое восстание и он был убит. А его резиденция Любица была разрушена язычниками. Воспользовавшись антихристианскими настроениями, власть захватил языческий король Круто (правитель Рюгена/Руяны). Сын Годеслава/Готшалка Генрих в 1090 году смог вернуть власть Наконидам (Биллунгам). В это время ободриты ведут многочисленные войны с немцами, в ходе которых часто ходят в немецкие земли. Они неоднократно сжигают Гамбург и немецкий Любек (основанный недалеко от бывшей ободритской крепости Любица.)

Наибольшего развития самостоятельное государство ободритов достигло при Прибыславе I (около 1135—1146) и Никлоте (около 1135—1160). Несмотря на стойкое сопротивление Никлота, немцы упорно пытаются наступать. Сам Никлот погибает в августе 1160 года, лично участвуя в атаке на немецкий обоз (а тогда ему было уже 70 лет). После гибели одного из сыновей Никлота — Вертислава второй его сын Прибыслав II (1160—1178) решает пойти на мировую с немцами и присягает Генриху Льву. Он-то и становится основателем мекленбургской княжеской и герцогской династии, которая правила своими землями до 1918 года. С этих пор земли ободритов окончательно попадают в состав Священной Римской Империи. Сами ободриты, вслед за своей знатью, постепенно онемечиваются. Славянский язык окончательно перестаёт звучать в их землях в конце XVIII — начале XIX веков. (см. полабский язык)

Ассимиляция

На землях бодричей возникло герцогство Мекленбург, встроенное в структуру Священной Римской империи. Подобно онемечиванию Померанского дома на востоке, славянская династия Никлотингов/Никлотичей переродилась в типичных немецких феодалов (см. Мекленбургский дом).

К середине XII века саксонский правитель Генрих Лев из рода Вельфов и бранденбургский маркграф Альбрехт Медведь из рода Асканиев включили вендские территории в свои государства.

В XII веке, после многочисленных и продолжительных войн с христианскими немецкими феодалами и рыцарями-крестоносцами, Северное Полабье, включая земли бодричей и лютичей влилось в состав Священной Римской империи. На славянских землях было организовано множество различных уделов. Включая Мекленбургскую марку, впоследствии Великое Герцогство Мекленбург, которым, вплоть до 1918 года правили потомки славянского князя Никлота (Никлотинги, Великие Герцоги Мекленбургские). После присоединения этих земель к империи начался процесс христианизации и постепенного «онемечивания» и ассимиляции ободритов.

Полабский славянский язык постепенно вытесняется немецким, особенно в городах, где делопроизводство требовало письменного немецкого. Полабский задерживается в городах в определённых социально-профессиональных маргинальных группах, например у рыбаков. На острове Рюген полабский исчезает к XV в., а в регионе «Венланд» дравено-полабский диалект просуществовал до XVIII века.

Генеалогические связи ободритских князей

Родоначальником основного княжеского (велико герцогского) рода бодричей мекленбургская традиция называет Вышеслава сына Гензериха — короля Вандалов. Вышеслав считается первым королём Вендов и Ободритов, по подсчётам Иоганна Фридриха Хемница (XVII век) правил 16 лет и умер в 700 г. Был женат на Адолле, принцессе саксонской, от брака с которой родились дочь Саллинга (вышла за князя лангобардов) и сын Аларик — второй король Вендов и Ободритов. Далее по Хемницу правили Альберик, Иоганн, Радагаст, Вышеслав, Оритберт I, Оритберт II и Вицислав. При этом власть переходила от отца к сыну. Историчность первых восьми королей в большинстве случаев не подтверждается другими сохранившимися источниками, хотя некоторые эпические персонажи соседних народов возможно соответствуют отдельным представителям ранней династии Вендов и Ободритов. Саксон Грамматик в своих «Деяниях данов» упоминает Радбарда — конунга Гардарики (Руси), сюжеты о котором перекликаются со сведениями о королях Оритберте I и Оритберте II. По Хемницу имя «Оритберт» заимствовано у лангобардов (матерью Оритберта I называется дочь короля лангобардов). Девятый король Вицислав упомянут в ряде раннесредневековых источников (Витсан, Витсаб, Витсин) из которых известно и время его смерти — 795 или 798 г. У Вицислава было трое сыновей — Драговид (Дражко), Славомир и Годелайб (Годлав). Сын Драговида — Челодраг (или Цеодраг) умер в 830 г. Сыновья Челодрага — Гостомысл и Добемысл, были последними королями основной ветви правящего рода, и после смерти Добемысла в 861 г. королевство перешло к удельным князьям бодричей. Королём стал Мстивой I из рода Биллунгов, правивший бодричами 23 года и умерший в 865 или 869 г. Родоначальником Биллунгов считается младший сын Оритберта I — Биллунг I, удельный князь бодричей, княживший до 765 г. Биллунг II, сын Биллунга I, правил 33 года и умер в 798 г. Затем у бодричей княжили последовательно сыновья Биллунга II — Мечислав (13 лет) и Радагаст (до 840 или 842 г.), затем сын Радагаста — Мстивой I, который в 861 г. стал королём Вендов и Ободритов.

В родословных, записанных в эпоху средневековья, сообщается о многочисленных родственных связях вендско-ободритских князей, но многие сведения не подтверждены прочими источниками. Из ранних королей Аларик был женат на принцессе бургундов, Иоганн — на норвежской принцессе, Радагаст — на гранадской (то есть испанской),Альберик и Оритберт I — на сарматских (польских), Оритберт II — на англосаксонской, король Вицислав и князь Мечислав Ободритский — на русских и литовских. Более поздние ободритские короли и великие герцоги Мекленбурга известны по большому числу разных источников.

Жена Ярослава Мудрого — Ингегерда (св. Анна Новгородская) была дочерью шведской королевы Эстрид, которая до замужества была ободритской княжной.

Мать Эрика Померанского (Богуслава) — короля Норвегии, Дании и Швеции, а также первого короля возглавившего Кальмарскую унию (объединявшую в средневековье Данию, Швецию, Норвегию, Исландию и даже Гренландию) — Мария Мекленбург-Шверинская, была представительницей Мекленбургского дома.

Великий герцог Мекленбургский Карл Леопольд некоторое время был женат на племяннице императора Петра I, дочери Ивана V, Екатерине.

Софья Шарлотта (1744—1818) принцесса Мекленбург-Стрелицкая, родившаяся в городке Миров, выйдя замуж за английского короля Георга III, и будучи сама коронована, родила 15 детей и стала бабушкой знаменитой английской королевы Виктории.

А уже в XIX веке Георг, герцог Мекленбург-Стрелицкий был женат на русской великой княгине и состоял на военной службе в Российской империи в чине генерал-майора.

Мария Павловна, герцогиня Мекленбург-Шверинская (1854—1920) (урождённая Мария Александра Элизабета) вышла замуж за русского великого князя Владимира Александровича (1847—1909) и стала русской великой княгиней.

В соответствии с Мекленбургскими и Голштинскими генеалогическими текстами, собранными в конце XVII века Иоганном Фридрихом фон Хемницем и опубликованными в 1708 году Иоганном Хюбнером, потомком ободритских королей был и знаменитый князь Рюрик, основатель Древнерусского государства. Древние мекленбургские тексты утверждают, что Рюрик был сыном того самого Готшалка, Годслава, или Готлейба, который погиб в войне с данами в 808 году. После гибели отца Рюрик и его братья, потеряв права на престол (которые перешли к их дяде и его потомкам) отправляются в Новгород или, по другой версии, в Ладогу[13].

Ксантенские анналы, которые писались современниками событий, упоминают Рорика как князя вендов под 845 годом[14], на следующий год после гибели князя Гостомысла. Ксантенские анналы сохранились в трёх рукописях. Старейшая из них — кодекс Tiberius CXI из Коттоновской коллекции Британской библиотеки в Лондоне. Этот кодекс составлен в XV веке в Утрехте из остатков различных, возможно уже сильно повреждённых к тому времени рукописей и содержит материалы исторического характера. На основе данных палеографии делается вывод, что дошедший до нас текст Ксантенских анналов был скопирован в XI веке.

Князья и короли ободритов

См. также

Напишите отзыв о статье "Ободриты"

Примечания

  1. [daten.digitale-sammlungen.de/bsb00001094/image_621 Annalista Saxo]. — Monumenta Germaniae Historica. SS. — Hannover: Impensis Bibliopolii Avlici Hahniani, 1844. — Т. VI. — P. 609. — 842 p.
  2. [www.vostlit.info/Texts/rus14/Annalista_Saxo/text1.phtml?id=1313 Саксонский анналист. Годы 745—1039]. Восточная литература. [www.webcitation.org/67M8pFuB9 Архивировано из первоисточника 2 мая 2012].
  3. В. В. Дорошенко. [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/2229/%D0%91%D0%9E%D0%94%D0%A0%D0%98%D0%A7%D0%98 Бодричи] // Советская историческая энциклопедия.
  4. Рудаков В. Е. Бодричи // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  5. [cultoboz.ru/2010-10-19-14-51-50/55-2010-10-19-14-53-10/328--v-viii-2-?start=2 История славян в V—VIII веках]
  6. [pereformat.ru/2014/04/varini-obodriti/ А. Пауль. Варины, которых называли ободритами]
  7. Трубачёв О. Н. Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования. Изд. 2-е, доп. — М.: Наука, 2003. — С. 142.
  8. Фульденские анналы
  9. 1 2 3 4 5 6 7 Бертинские Анналы
  10. 1 2 3 Анналы Ксантена
  11. Анналы Хильдесхайма
  12. Фульдские анналы
  13. Меркулов В. И. [www.box.net/shared/kt95dkrhl3bf35hl4dgf Откуда родом варяжские гости?] — М., 2005.
  14. [www.vostlit.info/Texts/rus5/Xanten/frametext.htm Анналы Ксантена]

Литература

  • Рудаков В. Е. Бодричи // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Гельмольд фон Бозау. «Славянская хроника». — М.: Наука, 1963. — 300 с. — Серия «Памятники средневековой истории народов Центральной и Восточной Европы».
  • Гильфердинг А. Ф. Когда Европа была нашей. История балтийских славян — М.: ЭКСМО, 2010. — 320 c. — Серия «Древняя Русь».
  • Гильфердинг А. Ф. История балтийских славян. Борьба славян с немцами на балтийском Поморье в средние века. — М.: Русская панорама, 2013. — 704 с. — Серия «Возвращенное наследие». — ISBN 9785931652276
  • Успенский Ф. И. «Первые славянские монархии на Северо-Западе» (СПб., 1872)[krotov.info/lib_sec/20_u/sp/pensky_f_1972a.htm]
  • Westphalen E. J. Monumenta inedita rerum Germanorum. Lipsiae. 1741. p. 1615—1630. (здесь же трактат И. Ф. Хемница: «Родословная герцогов Мекленбургских», написанный на мекленбургском диалекте по утраченным средневековым источникам)
  • Turasiewicz A. Dzieje polityczne Obodrzyców, Kraków 2004.
  • Wachowski A. Słowiańszczyzna Zachodnia, Poznań 2000
  • [www.lexikus.de/Kurze-Beschreibung-der-Stadt-und-Herrschaft-Wismar Изложение материалов трактата И. Ф. Хемница на немецком — Schröder Dietrich. Was betrifft die weltliche Historie derselben, mehrentheils aus allerhand schriftlichen Urkunden, zur Erläuterung der Mecklenburg weltlichen Historie, den Liebhabern mitgetheilt.Wismar, 1858. Wismars weltliche Historie. Von Wismars weltlichen Personen. I.Erstes Kapitel. Von der Landesobrigkeit.1. Erste Dynastie. Ungewisse Anherren. 2. Zweite Dynastie. 3. Dritte Dynastie. Gewisse Ahnherren.]
  • Меркулов В. И. [mrubenv.ru/article.php?id=4_6_5.html Откуда родом варяжские гости?]

Отрывок, характеризующий Ободриты

Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер. Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп , как она говорила (грипп был тогда новое слово, употреблявшееся только редкими). В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без различия во всех:
«Si vous n'avez rien de mieux a faire, M. le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soiree chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charmee de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer».
[Если y вас, граф (или князь), нет в виду ничего лучшего и если перспектива вечера у бедной больной не слишком вас пугает, то я буду очень рада видеть вас нынче у себя между семью и десятью часами. Анна Шерер.]
– Dieu, quelle virulente sortie [О! какое жестокое нападение!] – отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, при звездах, с светлым выражением плоского лица. Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуся в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.
– Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами: