Оболенский, Валериан Валерианович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Осинский и Оболенский

Н. Осинский Валериан Валерианович Оболенский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Высшего Совета народного хозяйства РСФСР
2 (15) декабря 1917 года — 23 марта 1918 года
Глава правительства:	Владимир Ильич Ленин
Предшественник:	Должность учреждена.
Преемник:	Пётр Алексеевич Богданов
Управляющий Центральным статистическим управлением СССР - народный комиссар СССР
4 февраля 1926 года — 3 марта 1928 года
Глава правительства:	Алексей Иванович Рыков
Предшественник:	Евгений Владиславович Пашковский
Преемник:	Владимир Павлович Милютин
Начальник Центрального управления народно-хозяйственного учета при Госплане СССР - народный комиссар СССР
11 января 1932 года — 7 февраля 1933 года
Глава правительства:	Вячеслав Михайлович Молотов
Предшественник:	Должность учреждена.
Преемник:	Должность упразднена.
Рождение:	25 марта (6 апреля) 1887(1887-04-06) с. Быках Льговского уезда,Курская губерния
Смерть:	1 сентября 1938(1938-09-01) (51 год) Москва
Партия:	ВКП(б) с 1907 года.
Профессия:	экономист

Валериа́н Валериа́нович Оболе́нский (партийный псевдоним Н. Оси́нский; 25 марта (6 апреля) 1887, с. Быках Льговского уезда Курской губернии — 1 сентября 1938, Москва) — советский экономист, государственный и партийный деятель, публицист.

Биография

Родился в семье мелкопоместного дворянина, ветврача. Отец имел радикальные убеждения, воспитывал детей на русских классиках, работах Белинского и Добролюбова.

^{[уточнить]} Воспитанник Московской 7-й гимназии, окончил полный курс юридического факультета Московского университета, получив выпускное свидетельство (1911).

В 1917 году совместно с Г. Л. Пятаковым был направлен на «подавление саботажа чиновников» Государственного банка.

1917 г.  — назначен первым управляющим Государственным банком Советской России.

в декабре 1917 г. — назначен первым председателем Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ).

В марте 1918 г. — подал в отставку (вместе с Н. И. Бухариным и ещё несколькими видными членами советского руководства, принадлежавшими к группе левых коммунистов). Работал в ВСНХ на рядовых должностях, уполномоченным ВЦИК в Пензенской и Тульской губерниях.

1920 г.  — председатель Тульского губернского исполкома.

В августе 1920 г.  — стал членом коллегии Народного комиссариата продовольствия.

С марта 1921 г.  — заместитель народного Комиссара земледелия.

1923—1924  — полпред Советской России в Швеции.

С июля 1925 г.  — член Президиума Госплана СССР.

1926—1927 директор Института мирового хозяйства и мировой политики.

С февраля 1926 г.  — управляющий Центральным статистическим управлением.

С декабря 1929 по декабрь 1930 г.  — заместитель председателя ВСНХ СССР.

1932-1935 гг. — начальник ЦУНХУ Госплана СССР — заместитель Председателя Госплана СССР.

1932-1937 гг. — Председатель ЦГК Комиссии по определению урожайности.

1932 г. — Академик АН СССР по Отделению общественных наук (социально-экономические науки).

1935 г. — Академик ВАСХНИЛ.

1935—1937 гг.  — директор Института истории науки и техники АН СССР.

1937 г. — принимал участие в организации Всесоюзной переписи населения 1937 года

В марте 1938 г.  — был привлечен в качестве свидетеля к процессу Бухарина—Рыкова.

29 апреля 1938 г. — общим собранием АН СССР исключен из состава АН СССР.

1 сентября 1938 г. — приговорен к высшей мере наказания, расстрелян в тот же день.

Реабилитирован в 1957 г.

Партийная и общественная жизнь

Во время Декабрьского вооруженного восстания был летучим репортером «Известий Московского Совета», работал в социал-демократическом клубе.

В 1906 году в Германии изучал политэкономию, занимался марксистским самообразованием.

В 1907 году вступил в партию большевиков вместе с другими участниками марксистского кружка, среди которых были В.М. Смирнов, Д.П. Боголепов, В.М. Фирсов и другие. Вёл партийную работу в Москве, Твери, Харьков. Продолжал заниматься политэкономией вместе с Н. И. Бухариным.

В годы ссылки в Твери начинает подписывать статьи в партийной прессе псевдонимом «Н. Осинский» в честь повешенного во времена Александра II народника Валериана Осинского. В дальнейшем он был более известен именно как Осинский.

В 1913 году участвовал в создании большевистской газеты «Наш путь» (вышло 16 номеров). За это был подвергнут ссылке в Харьков. Там занялся изучением экономики сельского хозяйства, выпустив до революции две книги на эту тему.

Был мобилизован во время Первой мировой войны и работал в интендантстве.

Один из лидеров и авторов «платформы сорока шести» — программного документа «левых коммунистов». Противник заключения Брестского мира.

В 1920—1921 один из лидеров группы «демократического централизма».

В 1923—1924 вместе с другими «децистами» поддержал Л. Д. Троцкого, затем порвал с ним и покаялся.

Работал в редакции газеты «Правда»

Кандидат в члены ЦК коммунистической партии в 1921—1922 и 1925—1937 гг.

Личная жизнь

Жена — Екатерина Михайловна Смирнова

• Сыновья:
  • Вадим Валерианович Оболенский (1912-10.12.1937) — окончил Военную академию механизации и моторизации РККА, арестован вместе с отцом, расстрелян 10 декабря 1937.
  • Валерьян Валерианович Оболенский (1922—1941)
• Дочь — Светлана Валериановна Оболенская (12 апреля 1925—26 октября 2012) — доктор исторических наук.

Аресты

• До 1917 трижды арестовывался.
• 13 октября 1937 г. арестован. Одновременно был арестован проживавший вместе с ним его сын Вадим Осинский, 1912 года рождения, инженер-конструктор НИИ-20 Наркомата оборонной промышленности СССР. 1 сентября 1938 года приговорен к высшей мере наказания и расстрелян в тот же день.

Автор работ

• Морские хлебные фрахты (Черноморско-Азовское побережье). Харьков, 1914
• Урожаи хлебов в Южной России. 1915
• Строительство социализма. 1918
• Государственное регулирование крестьянского хозяйства. М., 1920
• Мировое хозяйство в оценке наших экономистов. Пг., 1923
• Мировой сельскохозяйственный кризис. М., 1923
• Мировое хозяйство и кризисы. М., 1924
• Очерки мирового сельскохозяйственного рынка. М., 1925
• Американское сельское хозяйство по новейшим исследованиям. М., 1925
• По сельскохозяйственным штатам Северной Америки. M., 1926
• Мои лжеучения о Соед. Штатах Сев. Америки. М., 1926
• [demoscope.ru/weekly/knigi/obolenskij/obolenskij.html Международные и межконтинентальные миграции в довоенной России и СССР]. 1928
• Положение и задачи народнохозяйственного учета. 1932

См. также

• [enc.biblioclub.ru/Termin/1615590 Автобиография В.В. Оболенского (Н. Осинского) в Энциклопедии Гранат]
• [17.by.ru/25_7.htm Речь т. Осинского на XVII съезде ВКП(б) (26 января — 10 февраля 1934 года. (Съезд Победителей)]
• [www.memo.ru/history/1937/ Речь т. Осинского на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года (Вопросы истории, 1992, № 11-12)]
• [samlib.ru/o/obolenskaja_s_w/01.shtml Воспоминания Оболенской Светланы Валериановны, дочери В.В. Оболенского]
• [www.ihst.ru/projects/sohist/repress/academy/osinsky.htm Биография на сайте «Социальная история отечественной науки»]
• [demoscope.ru/weekly/2008/0343/nauka01.php Валериан Осинский: штрихи к портрету] на Demoscope Weekly.

Отрывок, характеризующий Оболенский, Валериан Валерианович

– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.