Оборона Козельска
| Оборона Козельска | |||
| Основной конфликт: Монгольское нашествие на Русь | |||
 | |||
| Дата |
март-май 1238 года | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа Монгольской империи, город сровнен с землей | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Оборона Козельска — одно из основных событий Западного (кипчакского) похода монголов (1236—1242) и монгольского нашествия на Русь (1237—1240) в конце монгольского похода на Северо-Восточную Русь (1237—1238). Осада и взятие весной 1238 года города Козельска — одного из удельных княжеских центров Черниговского княжества в бывшей земле вятичей.
Содержание
Предыстория
Взяв город Торжок 5 марта после двухнедельной осады, монголы пошли по Селигерскому пути к Новгороду, однако, не дойдя около 100 верст, около Игнач Креста повернули на юг в половецкие степи, разделившись на две группы и продолжая по пути уничтожать уцелевшие города.
Часть сил во главе с Каданом и Бури прошла более восточным маршрутом через рязанские земли. Основные силы во главе с Батыем прошли через Долгомостье в 30 км восточнее Смоленска, затем вошли в пределы Черниговского княжества на верхней Десне, сожгли Вщиж, но затем резко повернули на северо-восток, и минуя Брянск и Карачев, в конце марта 1238 года вышли к Козельску на реке Жиздре.
В то время город был столицей княжества во главе с двенадцатилетним князем Василием, внуком Мстислава Святославича Черниговского, погибшего в битве на Калке в 1223 году. Город был хорошо укреплён: обнесён земляными валами с построенными на них крепостными стенами, но монголы располагали мощной осадной техникой. Наступившая в апреле распутица[1] сделала невозможной помощь Михаила Всеволодовича Черниговского столице одного из подчинённых ему удельных княжеств.
Оборона
Подойдя к городу, войска монголов потребовали его сдачи. Жители Козельска решили на совете: «Наш Князь младенец, но мы, как правоверные, должны за него умереть, чтобы в мире оставить по себе добрую славу, а за гробом принять венец бессмертия», «главы своя положити за христианскую веру». Началась семинедельная осада.
Арабский историк Рашид-ад-Дин, рассказывая о длительной осаде Козельска, говорил, что город был взят за три дня только тогда, когда через 2 месяца подошли войска Кадана и Бури.
С помощью стенобитных машин-пороков монголам удалось разрушить часть крепостных стен и подняться на вал, где «бысть брань велика и сеча зла». Разгорелась кровавая схватка, «Козляне же ножи резахуся с ними» (судя по всему, имеются ввиду упоминаемые в «Слове о полку Игореве» т. н. засапожные ножи). Судя по всему, осаждённым удалось отбить атаку, потому что сразу вслед за этим было принято решение о вылазке. Козельчанам удалось уничтожить осадные машины и 4000 монголов (в том числе троих сыновей темников), но и сами участники вылазки погибли (во время строительства в конце XIX века железной дороги на Тулу строители обнаружили захоронение из 267 черепов[2], что примерно соответствует оценке академиком Рыбаковым Б. А. населения русского княжеского замка того времени). Лишившись своих защитников, город пал. Завоеватели не пощадили никого, включая грудных младенцев, «отрочят сосущих млеко». Малолетний князь Василий, по этому же летописному преданию утонул в крови: «о князи Василии не ведомо се: инии глаголяху, яко в крови утопе, понеж бо млад бе». Чудовищный по последствиям для Северо-Восточной Руси набег был закончен.
Историческое значение
Батый был взбешен неслыханным сопротивлением козельчан. Он запретил называть город Козельском, а повелел звать его «Злым градом». Козельск отнял у него 7 недель, уступая в длительности сопротивления лишь Киеву. Третье место занимает Торжок, остальные города, включая крупные (Рязань, Владимир, Галич), сопротивлялись не более 6 дней. Из пяти месяцев зимней кампании 1237/38 годов против Руси два месяца Батый потратил на Козельск.
Причины длительной осады
На продолжительность осады, по разным версиям, могли повлиять несколько факторов в различном сочетании:
- Общее снижение боеспособности монгольской армии после первого этапа похода, выявившаяся ещё при осаде Торжка и ставшая возможной причиной отказа от похода на Новгород.
- Распутица сделала непроходимыми долины рек Жиздры и впадающей в неё у Козельска Другусны и заперла монгольское войско на водоразделе.
- Распутица превратила город в островную крепость.
- Распутица отрезала отряды Кадана и Бури от основных сил.
- Козельск был назначен местом сбора войск.
- До подхода всех монгольских частей Козельск не штурмовался.
В любом случае, беспримерная стойкость козельчан, зафиксированная в летописях — есть основа их героического подвига, сохранившегося в памяти поколений.
Память
- В художественной литературе
- Дмитрий Силов. [fantasy-worlds.org/lib/id13515/read/ Злой город]. — 2006. — ISBN 5-699-19694-3.
См. также
Напишите отзыв о статье "Оборона Козельска"
Примечания
- ↑ [web.archive.org/web/20070614122406/fishercity.narod.ru/kalend/kartashema.htm Продолжительность ледостава. Карта-схема]
- ↑ Чивилихин В. А. Память. Роман-газета № 16-17 (950—951). Госкомиздат, 1982
Литература
- Никифоровская летопись. Том 35
- Рашид-Эддин. Сборник Летописей. История Монголов. Сочинение Рашид-Эддина. Введение: О турецких и монгольских племенах / Пер. с персидского, с введением и примечаниями И. П. Березина // Записки импер. Археол. общества. 1858. Т. 14.
- Карамзин Николай Михайлович. История государства Российского. Том 3
Ссылки
- [www.tomovl.ru/century13.html Завоевание Руси татаро-монголами\\Интерактивная карта]
- [litopys.org.ua/psrl3235/lytov15.htm Никифоровская летопись. Никифорівський літопис. Том 35. Литовсько-білоруські літописи]
- [militera.lib.ru/h/kargalov_vv/01.html Каргалов В. В. Конец ордынского ига]
- [www.museum.ru/N27110 Диорама «Оборона Козельска 1238 г.»]
- [www.lib.ru/PROZA/CHIWILIHIN/memory2.txt Владимир Чивилихин. Память. Книга вторая]
- [samlib.ru/s/swechin_a/yaroslav.shtml Свечин Андрей. Вопрос o яблочках и яблонях середины XIII века]
- [www.spsl.nsc.ru/history/gumilev/p2/r2r02a.htm Гумилев Л. Н. От Руси к России. Часть вторая. В союзе с Ордой. 2. Лицом на восток]
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Оборона Козельска
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
