Оборона Цинцинатти

Оборона Цинцинатти англ. Defense of Cincinnati
Основной конфликт: Гражданская война в США
Дата	1 — 13 сентября 1862 года
Место	округ Кентон и округ Кэмбелл, Кентукки, Цинциннати штат Огайо
Итог	Стратегическая победа Союза
Противники
США КША
Командующие
генерал-майор Лью Уоллес генерал-майор Генри Хет
Силы сторон
25.000 + 60.000 милиции 8.000
Потери
1 убит 5 ранены неизвестно

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Оборона Цинцинатти — Сражение произошедшее 1 — 13 сентября 1862 года в ходе Кентуккийской компании Гражданской войны в США.

Предыстория

После начала 28 августа 1862 года наступления генерала Брэгга 2-я дивизия генерал-майора Генри Хета была направлена на север для отвлекающего удара по 6-м по величине городу США Цинциннати. Прямой начальник Хета генерал-майор Смит понимал, что для захвата города у Хета физический не хватает сил, так как тот располагал всего 8.000 солдат против 25.000 федеральных солдат. Тогда Смит приказал Хету лишь совершить «устрашающий маневр», но не атаковать город.

Оборона

Узнав о приближении конфедератов к городу, его мэр Джордж Хез поручил его оборону генерал-майору Лью Уоллесу. Тот немедленно ввел в городе военное положение, а также изъял шестнадцать пароходов под свое командование, и мобилизовал из жителей Цинциннати, и близлежащих Ковингтона и Ньюпорта около 60.000 мужчин для отрядов местной милиции. Кроме того в милиции набрался и целый отряд чернокожих, которым платили по 13$ в месяц, как и рядовому солдату армии Союза. Отряд чернокожих получил звучное прозвище «Черная бригада».

На протяжении 8 миль от населенного пункта Ледлоу до Форт Томаса милиция и солдаты федеральной армии прорыли сеть траншей и ДЗОТов для защиты города от наступающих южан. Строительством командовал полковник Чарльз Уиттлейси, который затем был заменен майором инженерных войск Джеймсом Симпсоном. Тем не менее на все 8 миль линии обороны северяне располагали всего пятнадцатью орудиями.

Дивизия генерал-майора Хета наступающая со стороны Легсингтона, подошла с юга к Ковингтону уже 6 сентября. После разведки боем линии обороны в нескольких местах, Хет понял, что любая попытка прорвать ее будет бессмысленной и обернется крупными потерями для его дивизии. Дивизия Хета находилась на одном месте пять дней. После нескольких боестолкновений с солдатами федеральных войск и ополченцами 10 — 11 сентября недалеко от Форт Майкла, Хет начал отступление и днем 12 сентября 1862 года вернулся в Лексингтон.

Последствия

В тот же день Уоллес по телеграфу запросил от своего непосредственного начальника генерал-майора Грацио Райта разрешения преследовать отступающего Хета. Написав «Если вы позволите я бы мог направить для преследования мятежников днем и ночью, 20.000 человек». Райт не дал разрешения на проведение операции столь крупными силами, так как они нужны были ему в сражениях против основных сил генерала Брэгга.

Тем не менее на преследование 2-й дивизии Хета были посланы незначительные силы. Они нагнали дивизию конфедератов 17 сентября у городка Флоренс (штат Кентукки). Тем не менее федералистам не удалось навязать дивизии крупного сражения и все ограничилось лишь незначительной перестрелкой. Тем не менее 25 сентября 1862 года федералисты сами были атакованы в своем лагере недалеко от местечка Уэлтон (штат Кентукки), группой из 500 южан из дивизии Хёта под командованием полковника Бейзила Дьюка, после продолжительного боя остатки отряда федеральных войск были вынуждены с большими потерями вернуться на север.

Отрывок, характеризующий Оборона Цинцинатти

В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?