Оборона Чернигова
| Взятие Чернигова монголами | |||
| Основной конфликт: Монгольское нашествие на Русь | |||
 | |||
| Дата |
до 18 октября 1239 | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа монголов | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Оборона Чернигова — один из важнейших эпизодов западного похода монголов 1235—1242 годов и монгольского нашествия на Русь 1237—1241 годов, осада и взятие монголами столицы Чернигово-Северского княжества осенью 1239 года.
Содержание
Стратегическая обстановка накануне событий
После удара, нанесённого монголами по Северо-Восточной Руси зимой 1237/1238 годов, брат погибшего великого владимирского князя Ярослав Всеволодович не смог более удерживать Киев, отнятый им у Михаила черниговского, и уехал во Владимир. Когда Михаил занял Киев, его младший двоюродный брат Мстислав Глебович попытался занять Чернигов, но Михаил сохранил черниговский престол для себя (по версии Л.Войтовича[4], передал престол своему младшему брату Андрею). Некоторое различие их политических позиций можно проследить и ранее (см.Осада Чернигова (1235)).
В конце 1238—начале 1239 года Михаил провёл поход против Литвы и потерял Галич в пользу Даниила, а монголы (Берке) разорили пограничное со степью Переяславское княжество.
Источники о силах сторон
Численность монгольской армии в западном походе, согласно современной историографии, с учётом потерь и двукратного пополнения за счёт местного степного и поволжского населения, варьируется от 120-150 тыс. в начале похода до 100 тыс. после ухода в Монголию Гуюка и Мунке.
В те месяцы, в которые основной целью монголов на Руси стал Чернигов, первоисточники в качестве главного направления усилий монгольских корпусов в Европе называют:
- город алан Ме-це-сы, осаждённый между 27 ноября и 26 декабря 1239 года и взятый спустя 3 месяца[5]; либо
- город Минкас, к которому направились Гуюк, Мунке, Кадан и Бури и взяли его за 1 месяц и 15 дней[6]; либо
- город М.к.с., окружённый болотами и густым лесом, который стал крайней точкой продвижения монголов на Руси и после расчистки леса и установки метательных орудий был взят царевичами сообща за несколько дней[7].
В то же самое время второстепенным направлением действий монголов стал Крым, где упоминаются Шибан, Бучек и Бури (точная дата их выхода к южному побережью полуострова устанавливается по записи на полях одной из книг сурожского монастыря — 26 декабря 1239 года[1]).
Командовал осаждающими Чернигов, по различным версиям, Батый (глава западного похода) и Берке с братьями либо Мунке.
Руководил обороной Чернигова (возглавлял деблокирующий удар) князь Мстислав Глебович. По различным версиям, он был черниговским князем, новгород-северским[4] либо одним из черниговских князей. Но вместе с тем, большинство исследователей признают, что возглавляемые им силы не сводились только к его собственной дружине. В период монгольского нашествия на Русь погибли несколько чернигово-северских князей: гибель сына Романа Игоревича Михаила и внука Владимира Игоревича Святослава Всеволодовича Л.Войтович связывает с литовским походом; гибель Бориса, Давыда, Андрея и Святослава вщижских, сыновей Владимира Святославича, — с обороной собственного княжества в 1239 году[8]; возможную гибель Михаила, Аникема, Романа и Ивана Глебовичей, братьев Мстислава, и Ивана Ивановича, внука Романа Игоревича[4] — с нашествием монголов на Чернигово-Северское княжество в 1239—1240 годах.
Составить более точное представление о численности русских войск в начале XIII века могут помочь известия об участии в походах на Орден меченосцев русских войск численностью 12—20 тыс.чел. в период 1219—1223 годов.
Ход осады
Точная продолжительность осады из русских летописей неизвестна.
Некоторые исследователи говорят о подходе войск Мстислава со стороны земли радимичей через единственный сухой проход среди сплошных болот, окружавших Чернигов, у крепости Звеничев.
Дошедший до нас летописный рассказ о подробностях осады (Люто бо бЕ бой у Чернигова, оже и таранъ на нь поставиша, меташа бо каменемь полтора перестрЕла, а камень, якоже можаху 4 мужи силнии подъяти) копирует рассказ об осаде Чернигова Даниилом Галицким в 1234 году[9].
Последующие события
Последовавшее за взятием Чернигова появление Мунке на левом берегу Днепра напротив Киева и неудачные переговоры с киевлянами о сдаче исследователи, считающие руководителями разорения Чернигово-Северского княжества Батыя и Берке, называют рекогносцировкой и указывают, что в связи с занятостью Мунке на Северном Кавказе он мог оказаться вблизи Киева не ранее марта 1240 года[1].
Михаил Всеволодович уехал из Киева в Венгрию в попытке заключить союз с королём Белой IV и скрепить его династическим браком. Отрицательный ответ на предложение сдаться Мунке получил от киевлян и ушёл в степи. После отъезда Михаила в Киев приехал Ростислав смоленский (уже в 1239 году[10]), но вскоре был изгнан Даниилом Галицким.
Уже в начале 1240 года[1] Угедей принял решение об отзыве Мунке и Гуюка и западного похода (хотя, с учётом времени на прохождение приказа, фактически они двинулись на восток только в начале 1241 года, после разорения Киева), в числе целей которого фигурировали из непокорённых на тот момент регионов только Киев, Польша и Венгрия[11].
Напишите отзыв о статье "Оборона Чернигова"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Храпачевский Р.П. [rutenica.narod.ru/batu.html#i21 Бытыево побоище]
- ↑ «Мир истории. Русские земли в XIII—XV веках», Греков И. Б., Шахмагонов Ф. Ф., «Молодая Гвардия», М., 1988
- ↑ Соловьёв С. М. [www.magister.msk.ru/library/history/solov/solv03p2.htm История России с древнейших времён]
- ↑ 1 2 3 Войтович Л. [litopys.org.ua/dynasty/dyn29.htm КНЯЗІВСЬКІ ДИНАСТІЇ СХІДНОЇ ЄВРОПИ]
- ↑ Храпачевский Р.П. [rutenica.narod.ru/batu.html#i21 Бытыево побоище] по Юань-ши
- ↑ Рашид-ад-Дин. [www.vostlit.info/Texts/rus16/Rasidaddin_3/frametext2.html Сборник летописей]
- ↑ Джувейни. [www.vostlit.info/Texts/rus3/Juweini/text.phtml?id=10762 История завоевателя мира]
- ↑ Однако, Вщиж был уничтожен монголами весной 1238 года.
- ↑ [www.bibliotekar.ru/rus/86.htm Галицко-Волынская летопись]
- ↑ БРЭ, том «Россия», список правителей.
- ↑ [altaica.ru/SECRET/tovchoo.htm Сокровенное сказание монголов]
Отрывок, характеризующий Оборона Чернигова
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
