Оборотный тупик

Оборо́тный тупи́к — часть станции метрополитена, легкорельсового транспорта или трамвая, предназначенная для разворота подвижного состава.

Оборотный тупик в метрополитене

В метрополитене оборотный тупик — часть зонной или конечной станции метрополитена: обычно один или два станционных пути (нумеруемые соответственно 3-й и 4-й), расположенные за станцией между главными путями и предназначенные для оборота и ночного отстоя составов. В оборотных тупиках часто находятся пункты технического обслуживания (ПТО).

Строение тупика

Чаще всего встречаются трёх- и шестистрелочные оборотные тупики. Трёхстрелочный состоит из одного пути, шестистрелочный — из двух, при этом между ними устроен перекрёстный съезд.

В петербургском и ереванском метрополитенах существуют пятистрелочные оборотные тупики, соединённые с одним из главных путей перекрёстным съездом (в Петербурге после продления линии он урезался до пошёрстного).

Разворот состава

На конечной станции машинист через внутреннюю часть состава переходит в заднюю кабину поезда. Оборудование задней кабины (которая теперь становится передней) включается лишь после того, как первый машинист отключил оборудование передней и передал управление второму машинисту (который будет с этого момента управлять поездом). Если в маневре будет задействован один человек, то эта операция займет много времени. Когда интервалы движения маленькие, требуется помощь ещё двух машинистов. Один заводит состав в оборотный тупик, другой — выводит из него. А основной машинист в это время пешком пересекает платформу по диагонали, идет принимать «развернутый» состав.

Отрывок, характеризующий Оборотный тупик

Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.