Образование в Республике Корея

Получение хорошего образования в Южной Корее имеет решающее значение в становлении успешной карьеры любого корейца, поэтому задаче поступления в престижное учебное заведение придается наивысший приоритет, а сам процесс сдачи вступительных экзаменов может иметь достаточно напряженный характер. Корейские государственные административные органы четко выстраивают и контролируют весь образовательный процесс с ранних лет ребёнка и до его последнего года в старшей школе. Наибольшее предпочтение отдается математике, корейскому и английскому языкам, точным наукам и наукам об обществе. Физической культуре не уделяется сходного внимания, поскольку она не считается образовательным предметом, как следствие, у многих школ отсутствует должный спортивный инвентарь. Южная Корея была первой страной, обеспечившей высокоскоростной доступ к Интернету во всех образовательных учреждениях от начальных школ до ВУЗов.

Учебный год поделён на два семестра. Первый начинается в марте и заканчивается в середине июля; второй начинается в конце августа и заканчивается в середине февраля. Летние каникулы проходят в период с конца июля до позднего августа, а зимние — с позднего декабря и до раннего февраля, а, помимо этого, также имеется короткий период выходных с середины до конца февраля. Учебная программа жёстко не систематизирована и может варьироваться от одного учебного заведения к другому.

Общая структура образовательной системы

Ступень	Продолжительность обучения	Обязательно
Начальная школа	6 лет	Да
Средняя школа	3 года	Да
Старшая школа	3 года	Нет
Колледж	2 года	Нет
Университет	4 года	Нет

Министерство образования и управления персоналом

Вопросами образования в Южной Корее заведует Министерство образования и управления персоналом, чьим прежним названием было просто «Министерство образования». В 2001 году администрация Кима Дэ Чжуна задало высочайший приоритет получению гражданами качественного образования и развитии человека в целом, в результате чего полномочия прежнего министерства были расширены и оно стало заниматься всеми вопросами развития человека, а министр образования был повышен до звания вице-премьер-министра.

Как и все другие министры, министр образования и управления персоналом назначается на достаточно короткий срок (около года) действующим президентом из числа кандидатов, в прошлом так или иначе связанных со сферой образования.

Детский сад

Корейские детские сады не являются частью общей образовательной административной программы, родители отдают своих детей в частные заведения. В большинстве из них преподавание ведется на корейском, во многих есть классы английского, а в некоторых вообще английский является основным языком.

В детские сады отдают детей в возрасте от трёх до пяти лет. Большинство детей могут не получать «дошкольную» подготовку, но просто ходить в детский сад вместе с другими детьми, при этом, разница в возрасте может достигать трёх лет. При достижении шести лет дети обычно идут в начальную школу.

В 80-х произошёл скачок уровня зачислений в детские сады и дошкольные учреждения: В 1980-х в 901 такое заведение было зачислено 66 434 ребёнка, тогда как уже в 1987—397 020 в 7 792 заведения. За тот же период выросло число воспитателей и учителей дошкольного образования: с 3 339 до 11 920, подавляющее число которых — 92 процента — были женщинами. Это объясняется рядом причин:

• Поощрение и содействие со стороны Министерства образования;
• Рост числа женщин, выходящих на рынок труда;
• Рост числа нуклеарных семей, в которых старшие родители, в силу их отсутствия, не могли нянчиться с детьми;
• Осознание того, что детские сады могут облегчить последующую учёбу.

Немаловажным фактором также являлись впечатляющие выпускные церемонии, а также дипломы и грамоты об окончании детского сада, которые в определённой степени импонировали родительскому чувству гордости за своё чадо.

Начальная школа

Начальную школу посещают дети в возрасте от 7 до 13 лет (6 и 12 «западных» лет соответственно), чья продолжительность, таким образом, составляет 6 лет. В список изучаемых предметов входят (однако не исчерпывают его):

• корейский язык
• математика
• точные науки
• науки об обществе
• языки
• изобразительное искусство
• музыка

Обычно все эти предметы ведет один классный руководитель, хотя некоторые специализированные дисциплины могут вести другие педагоги (например, физкультуру или иностранные языки).

Продвижение по ступеням образовательной системы с начальной до высшей школы не определяется результатами сдачи различных экзаменов, но исключительно по возрасту ученика.

До конца 80-х годов XX века английский язык обычно начинал преподаваться со средней школы, однако сейчас его начинают изучать в третьем классе начальной школы. Корейский язык разительно отличается от английского в плане грамматики, поэтому освоение английского происходит с большим трудом, но с относительно небольшими успехами. Многие из родителей посылают своих детей дополнительно обучаться в частные учебные заведения, называемые хагвонами (кор. 학원). Все больше школ в стране начинают привлекать к обучению иностранцев, для которых английский язык является родным.

Помимо общественных начальных школ, в Корее существует ряд частных школ. Учебная программа таких школ более-менее соответствует государственной, однако, она воплощается на более высоком уровне: предлагается большее число учителей на меньшее количество учащихся, вводятся дополнительные предметы и устанавливаются более высокие стандарты образования в целом. Однако стоимость обучения в них довольно высока.

Начальные школы по-корейски называются «чходын хаккё» (кор. 초등학교^?, 初等學校^?</span>), что и означает «начальная школа». Правительство Южной Кореи изменило это название в 1996 году, с прежнего «гукмин хаккё» (국민학교, 國民學校), что переводится как «гражданская школа». Это прежде всего был жест восстановления национальной гордости. Слово, 국민학교 — это сокращение от «хвангуксинминый хаккё» (황국신민의 학교, 皇國臣民의 學校), «школа имперских предметов» которое осталось от тех времен, когда Корея находилась под контролем имперской Японии.

Школьное образование

Корейское школьное образование делится на среднее и высшее (обучение в средней и высшей школах соответственно).

По статистике, в 1987 году было примерно 4 895 354 учащихся и 150 873 учителей в средних и высших школах. Из числа учителей примерно 69 % были мужчинами. Введение школьного образования отражало изменение общих популяционных тенденций — в 1979 году его получало 3 959 975 учащихся. В 1987 году, учитывая безусловную важность получения высшего образования, большинство учеников пытались получить высшее образование: 1 397 359 учеников (60 % от общего числа) поступали в ВУЗы, по сравнению с 840 265 учениками в профессиональные училища. Последние могут специализироваться в нескольких областях:

• ведении земельного хозяйства
• рыболовстве
• коммерции
• торговле
• судоходстве
• инженерном деле
• а также различных видах искусств.

Вступительные экзамены в среднюю школу были упразднены в 1968 году. В конце 1980-х учащиеся все ещё должны были сдавать вступительные экзамены (однако без соперничества с другими кандидатами), и результат поступления определялся либо случайным образом, либо по месту проживания относительно того или иного учебного заведения. Школы, чей ранг раньше определялся по уровню обучающихся, были уравнены в получении поддержки государства и количеству распределенных бедных учеников. Тем не менее, эта реформа не уровняла школы полностью. В Сеуле учащиеся, которые хорошо сдавали вступительные экзамены, были допущены к поступлению в более престижные школы без привязки к району, тогда как все остальные поступали именно в школу «своего» района. Реформы были равным образом применены к общественным и частным школам, поступление в которые строго контролировалось Министерством Образования.

В отличие от США, где номер класса обычно постепенно возрастает с 1 до 12, в Южной Корее номер класса каждый раз начинает считаться с одного при поступлению в начальную, среднюю и высшую школы. Чтобы провести различия между ними, номер класса обычно указывается вместе с уровнем образовательной ступени. Пример: первый класс средней школы, «чунхаккё иль ханнён» (중학교 1학년).

Средняя школа

По-корейски средняя школа называется «чунхакё» (중학교, 中學校), что дословно обозначает «средняя школа».

В корейской средней школе 3 класса. Большинство учеников поступают в неё в возрасте 12 лет и заканчивают к 15 годам. По сравнению с начальной, южнокорейская средняя школа предъявляет гораздо более высокие требования к своим учащимся. Почти всегда строго регламентируется форма одежды и прически, как и многие другие аспекты жизни студента. Как и в начальной школе, школьники проводят большую часть дня в одном классе со своими одноклассниками, но каждый предмет преподается своим учителем. Учителя переходят из класса в класс и только некоторые из них, исключая тех, кто преподает «специальные» предметы, имеют свою аудиторию, куда ученики ходят сами. Классные руководители (담임선생님, тамим сонсэнним) играют очень важную роль в жизни учеников и имеют существенно больший авторитет, чем их американские коллеги.

У учеников средней школы по шесть уроков в день, которым обычно предшествует один особенный блок времени ранним утром, а также седьмой урок, особенный для каждой специализации.

В отличие от вуза, учебный план не сильно варьирует от одной средней школы к другой. Ядро учебной программы формируется:

• математикой
• корейским и английским языками
• также рядом точных наук.

«Дополнительные» предметы включают:

• различные искусства
• физическая культура
• историю
• ханча (китайская иероглифика)
• этика
• ведение домашней экономики
• уроки компьютерной грамотности.

Количество изучаемых предметов и сами предметы варьируются от года к году.

Продолжительность урока — 45 минут. Непосредственно до начала первого урока у учеников имеется в распоряжении порядка 30 минут, которые могут быть использованы по желанию для самообучения, просмотра программ, вещаемых специальным образовательным каналом (Educational Broadcast System, EBS) или для ведения личных или классных дел. В 2008 году школьники посещали занятия полный день с понедельника по пятницу, а также по полдня каждую первую, третью и пятую субботы месяца. В субботу учащиеся занимаются дополнительной деятельностью в каких-либо кружках.

В конце 1960-х правительство прекратило практику вступительных экзаменов в среднюю школу, заменив их системой, при которой в среднюю школу случайным образом зачислялись ученики из того же района. Это было сделано для того, чтобы усреднить уровень учеников во всех школах, однако разница между богатыми и бедными районами сохранилась. До недавнего времени большинство школ были открыты только для одного пола, но в последнее время новые средние школы принимают детей обоих полов, прежние школы также становятся смешанными.

Как и в начальной школе, учащиеся переходят из класса в класс вне зависимости от их успеваемости, вследствие чего один и тот же предмет в одном и том же классе может изучаться совершенно разными по уровню подготовки учениками. Оценки начинают играть очень важную роль в последнем году средней школы для тех, кто в первую очередь хотят сделать научную, а не профессиональную техническую карьеру, поскольку они влияют на шансы поступления ученика в тот или иной ВУЗ. Существуют несколько стандартных форм экзамена для определённых предметов, а преподаватели «научных» предметов обязаны следовать рекомендованным учебным пособиям, однако обычно учителя средних школ обладают большими полномочиями относительно программы курса и метода преподавания, нежели преподаватели в ВУЗах.

Многие ученики средней школы после занятий также посещают дополнительные курсы («хагвон») либо проходят обучение у частных репетиторов. Особое внимание уделяется английскому и математике. Некоторые из «хагвонов» специализируются только на одном предмете, тогда как другие — на всех ключевых предметах, что может превращаться во второй раунд школьных занятий сразу после окончания первого (официального), нередко с ещё большей нагрузкой на ученика. Помимо этого некоторые ученики посещают ещё и кружки боевых искусств или музыкальные школы, возвращаясь домой поздно вечером.

Высшая школа

Высшая школа по-корейски называется «кодынхаккё» (고등학교, 高等學校).

В высшие школы поступают на первый курс в возрасте 17 лет и выпускаются после третьего класса в 19 лет. Школы могут быть разделены на специализированные отделения, соответствующие интересам того или иного студента и совпадающие с его карьерным путём. К примеру, существуют «научные» высшие школы (Science high school), школы изучения иностранных языков и искусствоведческие школы. Все они требуют для поступления сдачи достаточно сложных экзаменов. Высшие школы могут быть также поделены на общественные (публичные) и частные. Такие школы не дают какую-либо специальность, а просто готовят своих учеников для поступления в колледж. Для студентов, которые по каким-либо причинам не хотят получать образование в колледже, существуют профессиональные училища, которые специализируются в области технологии, сельского хозяйства или финансов, куда студенты могут поступить сразу после выпуска из школ. Говоря о расписании высших школ, считается нормальным для студента возвращаться домой после полуночи после интенсивных сессий «самообучения» в такой школе. Учебная программа с порядка одиннадцатью предметам зачастую признается изматывающе тяжелой, поэтому некоторые студенты предпочитают поступать в частные академии, называемые «хагвонами» (학원, 學院), чтобы приумножить свои академические знания. В перечень основных предметов входят корейский и английский языки, математика, а также различные общественные и естественные науки. Важно заметить, что конкретные предметы и уровень их преподавания могут варьироваться от школы к школе в зависимости от специализации таких учебных заведений.

В отличие от средней школы, обучение в высшей школе не является обязательным. Тем не менее, по оценкам ОЭСР, в 2005 году 97 % молодых корейцев окончили высшую школу. Это самый высокий процент в мире.

Высшее образование

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Структура высшего образования

Учреждение	Получаемое образование
Колледж	Профессиональное образование
Университет	Высшее образование
	Общественная школа
	Частная школа
Аспирантура	Магистр (2 года)
	Магистр делового администрирования (MBA) (1 или 2 года)
	Кандидат наук (Ph. D.) (4 года)

Большинство студентов из высшей школы поступают в колледжи в конце года. Учащиеся могут выбирать между «суси» кор. 수시 и чонси кор. 정시^{[уточнить]}. Студентам необходимо сдать стандартный тест, обычно называемый «сунын», (수능). Учебная программа большинства школ построена вокруг вступительных экзаменов. Сунын является аналогом американского SAT Reasoning test и состоит из трёх частей: корейский язык, математика и английский. Помимо них можно выбрать несколько общественных или естественных дисциплин. В отличие от американского SAT Сунын сдают лишь раз в году, он требует интенсивной подготовки, причём некоторые будущие студенты начинают подготовку к нему ещё в детском саду. Недовольные результатами этого теста и решившие отложить поступление в колледж на год студенты называются «чэсусэнами» (재수생).

С конца 1980-х поступление в университет стало главным событием в жизни молодых корейцев, а поступление в самые престижные из них требует очень долгой и сложной подготовки. Наиболее респектабельными являются Сеульский национальный университет, Корейский ведущий научно-технический институт, Пусанский национальный университет, Национальный университет Кёнбук, а также ряд частных институтов: Университет Корё, Пхоханский университет науки и технологии, Университет Ёнсе, Университет Соган, Университет Ханян, Университет Сонгюнгван и Женский университет Ихва.

Поскольку поступление в колледж зависит от результатов вступительных экзаменов, ученики высших школ вынужденно попадают в т. н. «экзаменационный ад» — жёсткий марафон на бесконечное запоминание огромного количества всевозможных фактов. В отличие от конфуцианских экзаменов времен династии Чосон, их современная версия важна не для элит, а для многочисленных представителей среднего класса. В конце 1980-х порядка одной трети населения в студенческом возрасте (35,2 % в 1989) поступили в учреждения высшего образования. Те, кто этого сделать не смогли, резко сократили свои шансы на социальный и экономический успех.

Число студентов, получающих высшее образование выросло с 100 000 в 1960 до 1,3 миллиона в 1987 году, каковой результат является вторым после США. К высшим учебным заведениям относятся четырёхгодичные колледжи и университеты, двухлетние младшие профессиональные колледжи, четырёхлетние преподавательские колледжи, а также аспирантуры. Главный недостаток в том, что выпускники ВУЗов хотели бы иметь карьеру, так или иначе делающую их лидерами социума, однако для стольких желающих попросту не находится мест, что заставляет многих устраиваться на менее престижные позиции, чем бы им хотелось. Особенно это касается амбициозных женщин, которых помимо прочего сдерживает традиционная гендерная дискриминация.

Поскольку тесты в высшей школе, проходящие два раза каждый семестр, почти столь же важны, как и вступительные экзамены в колледж или университет, у студентов попросту нет времени отдохнуть от тягот учебного процесса. Считается, что студенту нужно запомнить от 60 до 100 страниц фактов, чтобы успешно сдать такие регулярные тесты. Неудивительна поэтому встреча со студентами, поздним вечером возвращающимися домой с учёбы. Ради поступления в лучший университет жертвуют и семейной, и частной, и общественной жизнью.

Экзамены являются очень важным временем года, поскольку они серьёзно меняют структуру общества. В дни, предшествующие экзаменам, газеты публикуют обращения к девушкам с просьбой не пользоваться сильным парфюмом на экзаменах или не носить туфли на высоких каблуках, поскольку это может отвлекать от дела. Частные предприятия обычно открываются в 10 часов утра, входя в положение родителей, которые помогали своим детям готовиться к экзаменам поздней ночью, а вечерами все развлекательные заведения, такие как теннисные клубы, начинают закрываться раньше, чтобы способствовать подготовке к экзаменам.

Цена «экзаменационного ада» — «испорченное» детство молодых корейцев, что также может вылиться во вполне реальные акты суицида, вызванные постоянным давлением бесконечных тестов. Наиболее распространенная причина самоубийств — низкий результат на экзаменах. Помимо этого формат постоянных экзаменов в высшей школе и вступительных экзаменов в ВУЗе с заранее определенными вариантами ответов оставляет студентом мало возможности для развития собственных творческих способностей. Такая исключительная ориентация на запоминание фактов приводит к формированию специфической картины мира.

Тем не менее такая ситуация и её основной компонент — упор на тесты — вряд ли изменится в ближайшем будущем. Большой плюс этого подхода в его объективности. Даже несмотря на некоторую жесткость, система считается прежде всего справедливой и беспристрастной. Использование же таких «необъективных» критериев сдачи как написание эссе, личные рекомендации или рекомендации от учителей, успехи во внеучебной работе и т.д. потенциально открывают двери для всевозможных видов коррупции. В корейском обществе, где очень важны социальные связи, именно связи, а не личные достоинства, могут определить судьбу поступления в университет. Те из студентов, которые переживают все неприятности такой системы, повсеместно признаются как достойные своего успеха. Самые успешные из выпускников, занявшие ответственные должности правительстве и бизнесе, признаются доказавшими свои амбиции на легитимное превосходство.

В отличие от других стран, где личные достоинства индивидов являются основой определяющих факторов их достижений, в Южной Корее таким фактором является престижность оконченного университета. Чаще всего диплом такого ВУЗа означает успешную карьеру и финансовое благосостояние. У остальных молодых людей, не поступивших по той или иной причине в университет, есть несколько вариантов выбора:

1. Стать безработным и бездомным.
2. Стать военным.
3. Попытаться найти низкооплачиваемую работу, чтобы обеспечить себя хлебом насущным.
4. Иммигрировать. (?)

Тем не менее, некоторые корейцы достигают определённого успеха в обществе, даже не имея высшего образования.

По данным ОЭСР, среди подростков суицид как причина смерти стоит на втором месте, следом за автомобильными катастрофами.

История образования

Как и любая другая Восточно-Азиатская страна с конфуцианским наследием, Южная Корея имеет долгую историю формальной системы образования. Несмотря на отсутствие поддерживаемой государством системы начального образования, правительство учреждало систему школ в Сеуле и провинциях во времена правления династии Чосон. Такие школы испытывали некоторые недостатки в качестве предоставляемого образования и в 16 столетии были замещены по важности академиями — «совонами», центрами нео-конфуцианского возрождения. Студенты как частных, так и государственных школ освобождались от обязанности военной службы и пользовались примерно такими же социальными привилегиями, какими пользуются студенты наших дней. И, как и последние, были вовлечены в политику. Высшее образование предоставлялось в столице Конфуцианским национальным университетом Сонгюнгван дэхаккё (성균관대학교). Поступить туда могли 200 студентов в год, прежде прошедших низший экзамен гражданских обязанностей и готовых к последующим экзаменам.

В конце XIX — начале XX веков, организовывались частные школы самими корейцами и христианскими миссионерами. Роль последних особенно важна, поскольку они пропагандировали получение образования женщинами и распространяли Западные социальные и политические идеи.

Японская образовательная политики конца после 1910 года была направлена на превращение Кореи в послушную колонию, поэтому преподавали в основном предметы, развивающие технические навыки. Государственный университет по подобию Токийского Имперского Университета был открыт в Сеуле в 1923. Заранее было прописано жесткое соотношение корейских и японских студентов, равное 40 и 60 процентам соответственно.

во время оккупации южной части Кореи войсками США в 1945 году, была установлена система образования по образу и подобию американской: шесть лет начальной школы, шесть лет младшей и старшей школы и четыре годы высшей. Образование до 9 класса было обязательным. При режиме Ли Сын Мана после 1948 года из-за недостатка ресурсов многие из этих реформ были отменены: совместное обучение сохранилось только в начальной школе, а обязательным стало образование только до 6 класса. Реформы 1990 года в основном возвратили порядок, установленный во время американской оккупации.

Во времена правления Ли и Пак Чон Хи, контроль за образование перешёл из рук школ на местах к государственному Министерству Образования. В конце 1980-х, министерство было ответственно за административное управление школами, выделение ресурсов, установление квотами на поступление, сертификацию школ и учителей, разработку учебного плана и прочее.

Большинство сходятся во мнении, что успехи Южной Кореи в экономике и технике следствие умелого инвестирования в «человеческий ресурс». Традиционное общественное уважение к образованному человека, сохранившееся с конфуцианских времен, дошло до наших дней, и сегодня им пользуются также учёные и работники различных технических профессий. Рывок в экономическом развитии могут почти всецело приписать себе высокообразованные технократы и экономисты, имевшие доступ к управлению страной с 1960-х годов. Научные профессии считаются самыми престижными в Южной Корее с 1980-х.

Успехи южнокорейской национальной образовательной программы подтверждаются статистически. В 1945 грамотными были 22 процента граждан; к 1970 — 87,6, а в поздние 1980-е — 93 процента. Южнокорейские студенты неплохо показывают себя на международных соревнованиях по математике и точным наукам. Несмотря на то, что только начальное образование (до 6 класса) было обязательным, процент учащихся на высших ступенях образования был сравним с подобными показателями в развитых странах, включая Японию. Примерно 4,8 миллионов учеников поступило в начальную школу в 1985 году. Процент продолживших необязательное в то время образование в средней школе составил более 99 процентов. Примерно 34 процента учащихся сдавали экзамены в ВУЗ, что сравнимо с показателями Японии (30 процентов), и выше Британского (20 процентов) рейтинга.

Впечатляют расходы государства на нужды образования. В 1975 они составляли 220 миллиардов вон, что соответствует 2,2 ВВП, или 13,9 процента всего бюджета. А в 1986 это уже был цифра в 3,76 триллиона вон, или 4,5 процента ВВП и 27,3 процента бюджета.

См. также

Национальная образовательная информационная система

Ссылки

• [orientalcentre.wordpress.com/%D1%80%D0%B5%D1%81%D0%BF%D1%83%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%B0-%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%B5%D1%8F/%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D1%8F-%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%BC%D0%B0/]
• [www.koreaherald.co.kr/SITE/data/html_dir/2005/11/30/200511300003.asp Gain or Pain for Korean Students?]
• [times.hankooki.com/lpage/nation/200505/kt2005050817300811970.htm Students Rally to Protest College Admission System]
• [www.msnbc.msn.com/id/8358312/site/newsweek/from/RL.4/ Cutthroat Classes]
• [www.asianinfo.org/asianinfo/korea/education.htm Education/Literacy in Korea]
• [web.archive.org/web/20050508210239/www.iht.com/articles/2005/05/08/news/korea.php «In South Korea, students push back»], The International Herald Tribune, May 9, 2005.

Отрывок, характеризующий Образование в Республике Корея

Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.