Образование в США

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Серия статей на тему</font>
Культура США

Американская культура
ЛитератураЯзыки
ИскусствоКинематографТелевидение
КухняОбразованиеРелигияФилософия
МузыкаПраздникиНаука

Образование в США в основномК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2924 дня] государственное. Оно контролируется и финансируется на трёх уровнях: федеральными властями, властями штатов и местными властями. Существует система государственных школ. Высшие учебные заведения преимущественно частные, и поэтому они стараются привлекать студентов и аспирантов со всего мира.

Уровень грамотности в США — 99% (2008), в 2011 году 86% людей в возрасте 25 лет и старше имели среднее образование, 30% имели степень бакалавра. Основной язык, на котором ведется преподавание — английский.

По историческим причинам вопросы образования не упоминаются в Конституции, вследствие чего подразумевается, что им должны заведовать штаты. В США не существует строгих федеральных стандартов для программ учебных заведений.





История

В 1862 году был принят Закон Моррилла[en] и началась государственная помощь системе образования путём безвозмездной передачи государственной земли университетам[en] для преподавания сельскохозяйственных и технических наук и подготовки к службе в вооружённых силах. Закон был внесён в Конгресс США представителем штата Вермонт Джастином Морриллом[en] (1810—1898) в 1857 году[1].

Структура

Продолжительность и возраст для начала обязательного образования разнятся в зависимости от штата. Дети начинают обучение в возрасте от 5 до 8 лет и заканчивают в возрасте от 18 до 19 лет.[2]

В возрасте около 5 лет американские дети идут в начальную школу (англ. elementary school), в нулевой класс (нем. kindergarten). Этот нулевой класс не является обязательным в некоторых штатах. Тем не менее, почти все американские дети посещают kindergarten. Хотя в переводе с немецкого kindergarten буквально означает «детский сад», детские сады существуют отдельно в США и дословно называются «пред-школой» (англ. preschool).

Начальная школа продолжается до пятого или шестого класса (в зависимости от школьного округа), после чего ученик идёт в среднюю школу (англ. middle school), которая заканчивается восьмым классом. Высшая (старшая) школа (англ. high school) — это классы от девятого до двенадцатого, так что обычно американцы заканчивают среднее образование в 18 лет.

Те, кто получил среднее образование, могут поступать в общественные колледжи (англ. community college), также называемые начальные колледжи (англ. junior college), технические колледжи (англ. technical college) или городские колледжи (англ. city college)[3], которые после двухгодичного обучения выдают степень (англ. associate’s degree), сравнимую со средним специальным образованием РФ. Другая возможность продолжить обучение — поступить в колледжи или университеты, где получают, обычно за четыре года, степень бакалавра. Получившие степень бакалавра могут учиться дальше, чтобы получить степень магистра (2—3 года) или доктора философии (3 года или более). Отдельно аккредитованные факультеты и вузы выдают степени доктора медицины и доктора права, для которых обязательна специальная подготовка и на уровне бакалавра.

Начальное и среднее образование

Бесплатные государственные школы управляются главным образом демократически избранными школьными советами (англ. school boards), каждый из которых имеет юрисдикцию над школьным округом (англ. school district), чьи границы часто (но не всегда) совпадают с границами округа или города, и которые содержат одну или несколько школ каждого уровня. Школьные советы устанавливают школьные программы, нанимают учителей и определяют финансирование программ. Штаты регулируют образование в своих границах, устанавливая стандарты и экзаменуя школьников. Финансирование школ штатами часто определяется тем, насколько повысилась успеваемость их учеников на экзаменах.

Деньги на школы берутся в основном из местных (городских) налогов на недвижимость, так что качество школ сильно зависит от цен на дома и от того, сколько налогов родители готовы платить за хорошие школы. Часто это приводит к порочному кругу. В округа, где школы заработали хорошую репутацию, съезжаются родители, стремящиеся дать детям хорошее образование. Цены на дома растут, и комбинация денег и целеустремленных родителей поднимает школы на ещё более высокий уровень. Обратное происходит на другом конце спектра, в бедных районах так называемых «внутренних городов».

Некоторые большие школьные округа учреждают «школы-магниты» для особо талантливых детей, проживающих в их юрисдикции. Иногда в одном округе бывает несколько таких школ, разделенных по специальности: техническая школа, школа для детей, проявивших талант в искусстве, и т. д.

Примерно 85% детей обучаются в государственных школах. Большая часть остальных идут в платные частные школы, многие из которых — религиозные. Наиболее распространена сеть католических школ, которой положили начало ирландские иммигранты во второй половине XIX века. Другие частные школы, часто очень дорогие и иногда с большим конкурсом на поступление, существуют, чтобы подготовить учеников к поступлению в престижные вузы. Существуют даже интернаты, собирающие учеников со всей страны, такие как Академия Филлипса в Экзетере в Нью-Хемпшире.

Менее 5% родителей по разным причинам решают обучать своих детей дома. Некоторые религиозные консерваторы не хотят, чтобы их детей учили идеям, с которыми они не согласны, чаще всего теории эволюции. Другие считают, что школы не могут удовлетворить нужды их отстающих или, наоборот, гениальных детей. Третьи хотят защитить детей от наркотиков и преступности, которые являются проблемой для некоторых школ. Во многих местах родители, обучающие своих детей дома, образуют группы, в которых они помогают друг другу, а иногда даже разные родители учат детей разным предметам. Многие также дополняют свои уроки программами дистанционного обучения и классами в местных колледжах. Однако критики домашнего обучения утверждают, что домашнее образование часто не соответствует стандартам и что дети, так воспитываемые, не приобретают нормальных социальных навыков.

Начальная школа

Начальные школы (англ. elementary schools, англ. grade schools, или англ. grammar schools) обычно обучают детей с возраста 5 лет до 11 или 12. Один учитель преподает все предметы, кроме изобразительных искусств, музыки и физкультуры, уроки которых проходят раз или два в неделю. Из академических предметов преподаются, как правило, арифметика (изредка — начальная алгебра), чтение и письмо, с акцентом на орфографию и повышение словарного запаса. Естественные и общественные науки преподаются мало и не разнообразно. Часто общественные науки принимают форму краеведения.

Часто в начальной школе обучение состоит из художественных проектов, экскурсий, и других форм учёбы через развлечение. Это произошло из течения прогрессивного образования начала XX века, которое учило, что ученики должны учиться посредством труда и обыденных действий и изучения их последствий.

Средняя школа

Средние школы (англ. middle schools, англ. junior high schools, или англ. intermediate schools) как правило обучают детей в возрасте от 11 или 12 до 14 лет — с шестого или седьмого по восьмой класс. В последнее время[когда?] шестой класс все чаще включается в среднюю школу. Обычно в средней школе, в отличие от начальной, один учитель преподает один предмет. Ученики обязаны брать классы по математике, английскому языку, естественным наукам, социальным наукам (часто включающим в себя мировую историю) и физкультуре. Один или два класса ученики выбирают сами, обычно по иностранным языкам, искусствам и технологии.

В средней школе также начинается разделение учеников на обыкновенные и продвинутые потоки. Ученики, которые учатся лучше других по данному предмету, могут учиться в продвинутом («почётном») классе, где быстрее проходят материал и задают больше домашних заданий. В последнее время[когда?] такие классы, особенно по гуманитарным дисциплинам, в некоторых местах упразднены: критики считают, что изолирование хорошо успевающих учеников не дает плохо успевающим подтягиваться.

Старшая школа

Старшая школа (англ. high school) — последний этап среднего образования в США, длящийся с девятого по двенадцатый класс. В старшей школе ученики могут выбирать свои классы более свободно, чем раньше, и только должны выполнить минимальные критерии для получения диплома, которые устанавливает школьный совет. Типичные минимальные требования такие:

  • 3 года естественных наук (год химии, год биологии и год физики);
  • 3 года математики, вплоть до второго года алгебры (математика в средних и старших школах как правило делится на первый год алгебры, геометрию, второй год алгебры, введение в анализ и математический анализ, и проходится в этом порядке);
  • 4 года литературы;
  • 2—4 года социальных наук, обычно включающих в себя историю и государственное устройство США;
  • 1—2 года физкультуры.

Для поступления во многие вузы требуется более полная программа, в том числе 2—4 года иностранного языка. Большинство известных вузов в правилах приема четко указывают требования к предметам, которые должен пройти в школе будущий абитуриент.

Остальные классы ученики должны выбирать сами. Набор таких классов бывает самый разный по количеству и качеству, в зависимости от финансового положения школы и наклонностей школьников. Типичный набор необязательных классов такой:

В некоторых случаях ученик может вообще не учиться ни в одном из учебных классов.

В старшей школе, особенно в последние два года, появляется новый тип продвинутого класса. Школьники могут брать классы, которые должны подготавливать их к экзаменам Advanced Placement или Международного бакалавриата. Большинство вузов засчитывает хорошую отметку на этих экзаменах как начальный курс по соответствующему предмету.

Отметки, как в школе, так и в вузах, выдаются по системе A/B/C/D/F, где A — лучшая отметка, F — неудовлетворительно, а D может считаться удовлетворительно или неудовлетворительно в зависимости от обстоятельств. Ко всем отметкам, кроме F, может приставляться «+» или «−». В некоторых школах не существует оценок А+ и D−. Из этих отметок вычисляется среднее (англ. grade point average, сокр. GPA), в котором A считается за 4, B — за 3, и так далее. Отметки за продвинутые классы в школе часто поднимаются на очко, то есть A считается за 5, и так далее.

Среднее образование имеет также ряд проблем[4]. По словам министра образования США, школьная система находится в стагнации и проигрывает в конкуренции с другими странами. Страна оказалась на 18-м месте из 36 в рейтинге по версии Организации экономического сотрудничества и развития. Приблизительно 25 % учеников вовремя не могут закончить учёбу и не справляются с экзаменами. На решение этих проблем нацелена, в частности, многомиллиардная реформа Барака Обамы «Гонка к вершине» (Race to the Top)[5].

Проблему с образованием в США признаёт Збигнев Бжезинский:[6]

Вынужден признать, американский народ крайне невежественен. Он не имеет совершенно никакого представления о внешнем мире. В наших государственных школах нет такого предмета: всемирная история. Мы учим детей очень патриотической американской истории. А на самом деле это приукрашенная «рождественская» история, далекая от сложных и противоречивых реалий прошлого. Взять, к примеру, взаимоотношения с коренным населением Америки — индейцами. Как это ни обидно, но надо признать, что первые этнические чистки «именем Закона» проходили на американской земле! Тысячи индейцев были изгнаны со своих земель при президенте Джексоне… А возьмите географию. Мы её не преподаем! Примерно 52% нынешних абитуриентов американских колледжей не могут показать на карте, где находится Нью-Йорк. 70% поступающих в высшие учебные заведения в 2003-2010-х годах не могли найти Ирак — страну, с которой мы воевали! Как-то будущим студентам предложили идентифицировать некую большую территорию, закрашенную на карте голубым цветом. Так вот, 30% из них не смогли определить, что это был Тихий океан… Вы улыбаетесь. Но это вовсе не смешно. Отсюда невероятно легковесное отношение большого числа американцев к вопросам внешней политики. Да и как эта международная проблематика преподносится в публичных дискуссиях? Нередко крайне облегченно, исключительно в черно-белых тонах, причем превалирует демагогия…

Высшее образование

Несмотря на многие проблемы в области среднего образования, высшее образование в США считается одним из лучших в мире. Высшее образование обычно получают в течение 4 лет обучения в колледже или университете. В 2009 году в США действовало 4352 высших учебных заведения. В 2008 36 % выпускников вузов прошли обучение по четырёхлетней программе (бакалавриат) и 57 % — по шестилетней (бакалавриат + магистратура).

В 2001 в вузах США училось 515 000 иностранных студентов из 17,5 миллионов в целом, из которых 60 % — из Азии. В последнее время образование в вузах, как частных, так и государственных, становится все дороже. Плата за год обучения — от 5 000 долларов в университете штата до 40 000 долларов в Гарварде, и хотя бедным студентам даются щедрые стипендии, их часто недостаточно для студентов из среднего класса, чьи семьи теряют большую часть своих доходов. С 2002—2003 по 2003—2004 учебный год плата за обучение в государственных вузах выросла на 14 %, а в частных — на 6 %, что всё равно больше уровня инфляции за то же время.

В американской разговорной речи все вузы обычно называются колледжами (англ. college), даже если они не колледжи, а университеты.

Аккредитация

Все программы обучения в государственных и частных вузах проходят аккредитацию в соответствующих общественных аккредитационных советах (программы магистратуры и докторантуры — каждая специальность отдельно). Существуют также колледжи и университеты, не прошедшие аккредитацию, например:

  • Так называемые Мельницы дипломов, где дипломы просто продают всем желающим
  • Некоторые Библейские колледжи и другие религиозные организации, программы которых не являются академическими, а используются для обучения священнослужителей определенных направлений. (Однако во многих религиозных организациях обязательной является аккредитованная степень бакалавра)
  • Институты маргинальных научных направлений
  • Образовательные учреждения, не соответствующие стандартам высшего образования по темам, количеству часов или квалификации преподавателей (например вечерние школы для взрослых).

Во многих штатах использование неаккредитированного диплома для получения работы квалифицируется как подлог, однако любая организация может называться колледжем, институтом или университетом и выдавать «диплом» любого образца по любым правилам, например просто за деньги, что часто используется с мошенническими целями.

Типы вузов

Вузы США можно разделить на три типа, которые как правило сильно отличаются друг от друга, главным образом по количеству студентов и атмосфере.

Один из главных отличительных признаков — наличие или отсутствие научно-исследовательских программ и программы аспирантуры, которое отличает колледж от университета. Колледж — это высшее учебное заведение, которое занимается, в основном, обучением студентов, а научная работа, если и есть, остается на втором плане. Подавляющее большинство четырёхлетних колледжей — маленькие (менее 2 000 студентов) и частные, хотя в последнее время начали появляться колледжи штатов, созданные для талантливых студентов штата. Многие маленькие колледжи — религиозные, иногда называемые «Библейскими колледжами» (англ. bible colleges), в собственном смысле колледжами могут и не являться (не имея аккредитации). Колледжи с гуманитарным уклоном часто называют «колледжами свободных искусств». Лучшие колледжи свободных искусств, такие как Амхерст, Вильямс и Суортмор, сравнимы по престижности с университетами Лиги плюща, но поскольку их гораздо меньше, они менее известны, хотя качество обучения в них очень высокое.

Университеты делятся на два типа: частные университеты и университеты штатов, финансируемые властями конкретных штатов. Университеты штатов часто очень велики и как правило несколько уступают в престиже частным. Их главная цель — обучать студентов из своего штата, и поэтому для студентов из других штатов и конкурс и плата за обучение обычно больше. Во многих университетах штатов обучение страдает из-за больших классов, малого внимания преподавателей к студентам и бюрократии. Тем не менее, студенты, даже из других штатов и стран, собираются в лучшие университеты штатов, такие как Калифорнийский университет в Беркли, Мичиганский университет и Вирджинский университет.

К числу частных университетов принадлежат самые известные американские вузы, такие как Гарвард, Йель, Принстон, Стенфорд, МИТ и «Калтех». Большая часть их — средней величины, хотя есть и очень маленькие (например Калифорнийский технологический институт) и очень большие (Университет Южной Калифорнии).

Поступление в вузы

Местные колледжи обязаны по закону предоставлять образование любому жителю местности, в которой они расположены, но поступление в американские четырёхлетние вузы — зачастую длительный и сложный процесс. Заявление о приеме — это длинная анкета, на которой поступающий обязан записать не только свои отметки в школе и на стандартных экзаменах, но и свои интересы, достижения и награды вне школьной программы, а также одно или несколько сочинений на заданные темы. Кроме того, ученик обязан подать рекомендации от учителей и, в некоторых вузах, пройти интервью с выпускником — волонтёром.

Поскольку стандарты в разных школах очень разные, отметки обычно мало говорят о подготовленности учеников. Поэтому их дополняют результаты стандартных экзаменов. Обычно абитуриенты должны сдать один из двух общих экзаменов — SAT Reasoning Test или ACT, а в некоторых случаях — один или несколько экзаменов SAT Subject Tests, которые проверяют знания по определённым предметам.

Вузы часто обращают внимание на внепрограммные достижения абитуриентов: в спорте, искусстве, общественной работе; и принимают тех, кто особо проявил инициативу и тех, кто, как они считают, добавят яркости и разнообразия в жизнь вуза. При этом рассматривается не только уровень, но и область достижений: атлет, занимающийся спортом, в котором недостает участников, или музыкант, играющий на нужном инструменте, таком как фагот, может быть отобран, даже если его остальные способности не слишком впечатляют.

Учительские рекомендации очень важны, поскольку они помогают судить и о таланте, и о старательности, и о других качествах студента. Сочинения помогают отобрать самых оригинальных и изобретательных школьников, а интервью часто показывают, насколько характер школьника подходит к характеру вуза. Таким образом, каждый элемент заявления играет роль в составлении понятия о поступающем. Насколько такое понятие играет роль, зависит главным образом от величины вуза.

Из-за непредсказуемости этого процесса многие школьники поступают в несколько вузов, иногда до десяти, включая один, в который они почти точно будут приняты. Чтобы уменьшить количество бумаг или сетевых форм, которые школьники должны заполнять, многие вузы принимают Стандартное заявление (англ. Common Application).

Особенности обучения

В самых больших университетах абитуриент обычно должен поступать на определённый факультет, но в большую часть вузов он поступает в вуз вообще. Даже там, где нужно поступать на факультет, есть способы перейти с факультета на факультет и возможно иметь статус «нерешившего», хотя путь на некоторые факультеты при этом становится почти или совсем закрыт. В других вузах студент должен решить, в чём специализироваться, в конце первого, а иногда второго курса. Иногда в дополнение к основной специальности (англ. major) можно добавить одну или более дополнительных (англ. minor) специальностей, а иногда можно выбрать две или даже три основных специальности.

Посещение каждого курса даёт определённое количество кредитов (очков), которые соответствуют определённому числу часов работы в неделю над этим курсом. Студент может выбирать себе курсы свободно, но он должен зарабатывать больше минимума и меньше максимума кредитов и выполнять требования вуза по своей специальности или специальностям. Требования могут быть конкретные («векторный анализ») или общие («девять кредитов гуманитарных наук») и могут быть выполнены в любое время до получения диплома.

Отметки в американских вузах выставляются по семестрам или реже по триместрам. Они зависят главным образом от экзаменов, которые сдаются, как правило, в середине семестра или триместра (англ. midterms) и в экзаменационную сессию в конце учебного года (англ. finals). Также могут засчитываться домашние задания, проекты, презентации, рефераты и т. д.

Высшее образование в Калифорнии

За последние несколько десятков лет (с 1978 г.) ухудшилась ситуация с доступностью университетского образования в штате Калифорния [7].

См. также

Напишите отзыв о статье "Образование в США"

Примечания

  1. [www.aplu.org/NetCommunity/Document.Doc?id=780 Development of the Land-Grant System: 1862–1994] (англ.). The Land-Grant Tradition. Association of Public and Land-grant Universities[en] (2012). Проверено 14 февраля 2015.
  2. [www.infoplease.com/ipa/A0112617.html] State Compulsory School Attendance Laws Information Please Almanac.. Retrieved December 19, 2007.  (англ.)
  3. Статья Community college в англ. Википедии  (англ.)
  4. [lenta.ru/news/2011/12/15/publicschool/ Половина школ в США оказались «неуспевающими»]. Lenta.ru (15 декабря 2011). Проверено 10 января 2013. [www.webcitation.org/6DncmTgMK Архивировано из первоисточника 20 января 2013].
  5. [lenta.ru/news/2009/08/24/education/ Министр образования США рассказал о стагнации школьной системы]. Lenta.ru (24 августа 2009). Проверено 10 января 2013. [www.webcitation.org/6Dncp9UZB Архивировано из первоисточника 20 января 2013].
  6. Инна Симонова [kp.ru/daily/25829/2805033/ Збигнев Бжезинский — "КП": Америка не сумела обратить себе на пользу распад СССР] // Комсомольская правда, 05.02.2012
  7. [polismi.ru/politika/obratnaya-storona-zemli/281-snova-v-shkolu.html Снова в школу] // Asia Times, 6.10.2012

Литература

  • Барбашин М. Ю. [papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2338187 Институты высшего образования и социальные дилеммы (компаративный анализ российской и американской систем).] // Педагогика и просвещение №2(10), 2013. с. 151-158

Ссылки

  • [www.useic.ru/ Американский образовательный центр в Москве]
  • [actr.org.ru/ Американские Советы по международному образованию в Санкт-Петербурге]
  • [timurku.livejournal.com/36739.html Экскурсия по американской школе]
  • [factfinder.census.gov/jsp/saff/SAFFInfo.jsp?_pageId=tp5_education Информация о приобретении образования] из переписи США за 2003 год. (англ.)
  • [www.collegeboard.com/press/article/0,3183,29541,00.html Уровни платы за обучение поднимаются, но многие студенты не платят полную сумму.] Пресс-релиз организации College Board(англ.)
  • [select.nytimes.com/gst/abstract.html?res=F60E1EF839590C708EDDAC0894D9404482&n=Top%2fNews%2fInternational%2fCountries%20and%20Territories%2fHungary Получив диплом, иностранные студенты думают, что делать дальше.] Статья из Нью-Йорк Таймс за 23 мая 2001(англ.)

Отрывок, характеризующий Образование в США

Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.