Образование в Чаде

Образование в Чаде находится в плачевном состоянии из-за малого финансирования и определенной степени нежелания родителей отправлять своих детей в школу. Хотя посещаемость средней школы является обязательной, только 68 % мальчиков, окончив начальную школу, продолжают учиться далее. Более половины населения неграмотно. Высшее образование жители Чада могут получить в Университете Нджамены.

История

Создание протестантских школ на юге Чада в 1920-е годы, является началом прихода западного образования в страну. С самого начала колониальная администрация установила требования, чтобы всё обучение шло на французском языке, за исключением религиозных классов. Стандартный учебный план был доступен для всех желающих за счёт государственных субсидий.

Образование в Чаде было сосредоточено на начальном обучении. До 1942 года студенты Чада, которые желали получить среднее образование, вынуждены были пойти учиться в школы в Браззавиле, Республика Конго. Государственные средние школы были открыты в Чаде в 1942 году, но школьная программа не была сертифицирована до середины 1950-х годов.

После обретения независимости в 1960 году, правительство установило цель обеспечения всеобщего начального образования, и посещаемость школы была сделана обязательной до двенадцати лет. Тем не менее, разработка стандартных учебных программ была затруднена для большого числа школ, тем что, существовали двух и трехлетние учебные учреждения, наряду со стандартными пяти и семилетними колледжами и лицеями, и предпочтение населением общеобразовательных школ — мусульманскими. Тем не менее, к середине 1960-х годов 17 % учеников в возрасте от шести до восьми лет учились в школах. В мусульманских школах преподавали предметы на арабском языке. Первая мусульманская школа в Чаде — Ecole Mohamed Illech, была основана в 1918 году.

Несмотря на усилия правительства, в целом уровень образования в стране оставался низким в конце первого десятилетия независимости. В 1971 году около 88 процентов мужчин и 99 процентов женщин в возрасте старше пятнадцати лет не умели читать, писать или говорить по-французски (в то время единственный официальный государственный язык); уровень знания арабского языка составлял 7,8 процента. В 1982 году общий уровень грамотности составлял около 15 процентов. Основные проблемы препятствующие развитию образования в Чаде после обретения независимости: недостаточное финансирование и ограниченное количество учителей. Перенаселенность является серьёзной проблемой, в некоторых классах учится до 100 учеников. В годы после обретения независимости, многие учителя начальной школы обладали недостаточно хорошей квалификацией. На уровне средней школы, ситуация была ещё хуже.

В 1970-х и 1980-х годах, Чад добился значительного прогресса в решении существующих проблем в образовании. Была разработана программа по подготовке учителей для начальных школ. На уровне средней школы, всё большее число чадцев стали занимать свои места в рядах преподавателей. Кроме того, в течение 1971-72 гг. учебного года, была открыт университет в Нджамене.

Другая проблема заключалась в том, что французские учебные программы для школ Чада не были эффективными. Преподавание в начальных школах велось на французском языке, хотя большинство учеников не говорили на этом языке, когда они пошли в школу. Кроме того, академические программы унаследованные от французов, подготавливали студентов по тем специальностям, по которым не было возможности найти работу в Чаде. Начиная с конца 1960-х годов, правительство попыталось решить эти проблемы. Модель школы по французскому стилю классического образования была заменена на новую, которая учила детей жить в условиях африканского государства.

Гражданская война в Чаде разрушила все успехи правительства в реформе образования. Отсутствие безопасности в обширных регионах страны, повлекло за собой отказ учителей ехать из столицы работать на периферию. Кроме того, война повлекла за собой хаос в стране и дети перестали регулярно посещать занятия в школах. Правительство тратило ресурсы для победы в конфликте и практически прекратило финансировать образование. Наконец, насилие в стране напрямую сказывалось на преподавателях и студентах.

После окончания войны правительство сделало значительные усилия для преодоления проблем в образовании. В 1983 году Министерство Планирования и Реконструкции сообщило, что открытие школ в 1982-83 учебных годах был самым успешным с момента начала войну в 1979 году. В 1984 году университет Чада снова заработал.

В 2005 году в Чаде вновь разразилась гражданская война, финансирование различных сфер экономики вновь было свёрнуто в пользу вооружённых сил.

Начальное и среднее образование

Статья 35 Конституции Чада предусматривает, что граждане имеют право на бесплатное образование. Образование является обязательным для детей начиная с 6 лет и продолжается до 15 лет. Однако, правительство не в состоянии в полном объёме финансировать образование, и на практике родители платят за обучение детей и зарплаты учителям. В 2002 году 76 % детей Чада посещали школу, однако эти данные основаны на числе учеников официально зарегистрированных в начальной школе и, следовательно, не обязательно отражают фактическое посещение школы. Образовательные возможности для девочек ограничены, главным образом, из-за культурных традиций. Меньше девочек поступают в среднюю школу, чем мальчиков, в основном за счёт ранних браков. В 1999 году, 54,0 процента детей после окончания начальной школы перешли в 5-й класс.

Высшее образование

Когда страна стала независимой в 1960 году, в ней не было университетов. В первое десятилетие независимой жизни страны, студенты, которые хотели бы получить высшее образование — были вынуждены уезжать за границу. В 1966-67 учебных годах, восемьдесят три гражданина Чада обучались за пределами страны; в следующем году это число возросло до 200. В первые годы, почти все дети, желающие получить высшее образование были мужского пола. Наибольшее число студентов отправились во Францию (30 процентов в 1966-67 учебном году), но некоторые чадцы учились в Бельгии, Сенегале, Кот-д’Ивуаре и Республике Конго. В то время, большинство студентов изучали гуманитарные науки, сельское хозяйство и медицину.

В соответствии с соглашением с Францией, Университет Чада открыли в 1971-72 учебном году. Финансировался он почти полностью за счёт французской помощи, 200 студентов поступили туда в первый год. К 1974-75 учебному году число учащихся поднялось до 500. Число студентов увеличилось с 639 в 1976-77 гг. до максимума 1046 в 1977-78 гг., затем несколько уменьшилось до 974 в 1978-79 годах. К сожалению, гражданская война сказалась на жизни университета в 1979 и 1980 годах, когда за столицу страны — Нджамену шли жестокие бои между повстанцами и правительственными войсками. С возвращением относительно спокойной жизни в начале 1980-х, университет вновь был открыт. В 1983-84 годах в университете было 141 преподавателей и 1643 студентов.

В дополнение к университету, высшие учебные заведения в Чаде включают: одно передовое учреждение по подготовке учителей, Ecole Normale Supérieure (в которой обучали учителей для средней школы). Зачисление в 1982-83 и 1983-84 учебных годах в эти заведения составило около 200 студентов. Учебные программы включают в себя: историю, географию, современную литературу, английский и французский и арабский языки, математику и физику, биологию, геологию и химию.

Профессиональное образование

В 1983 году в Чаде были открыты три лицея Lycées techniques industrielles (в Сархе, Нджамене и Мунду) и колледж Collège d’Enseignement Technique в Сархе. В них обучалось 1490 студентов в 1983 году.

Выпускники начальной школы, заинтересованные в технической и профессиональной подготовке обучались два курса. Студенты могут окончить первый уровень (трехлетнюю программу в колледже, после чего они могут продолжать обучение в одной из трёх технических лицеях) или же они могут продолжать обучение в одном из лицее и закончить весь курс обучения, длиною в шесть лет. Студенты, окончившие три года обучения, получают сертификат подтверждающий их профессиональный способности. После окончания шестилетнего курса студентам вручают дипломы.

Помимо лицеев, ряд других учреждений предлагали профессиональное обучение в Чаде в начале 1980-х. К ним относятся Ecole Nationale d’Administration, который открылся в 1963 году в Нджамене, почтовые и телекоммуникационные школы в Сархе; школа для технического образования связанного с общественными работами, а в Ва-Илли была открыта сельскохозяйственная школа. Другие граждане Чада обучались в технических учебных центрах за рубежом.

В конце 1980-х, передовое медицинское образование не было доступно в Чаде. Единственное медицинское учебное заведение в стране называлось — Национальный институт общественного здравоохранения и социальной работы (Ecole Nationale de Santé Publique et de Service Social—ENSPSS) в Нджамене. В 1982 году там обучалось всего двадцать восемь студентов.

Отрывок, характеризующий Образование в Чаде

Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.