Обрастание
Обрастание — это нарост, образуемый на погруженных в воду искусственных предметах поселениями организмов (бактерий, водорослей, беспозвоночных животных) и минеральными частицами. По размерам организмы обрастания делят на микрообрастателей (бактерии, одноклеточные организмы) и макрообрастателей (беспозвоночные и водоросли). Более 1700 видов морских организмов могут участвовать в обрастании[1], создавая локальную экосистему.
Наиболее распространённой причиной обрастания искусственных поверхностей (дно корабля, нефтяная платформа и т. п.) являются колонии ракообразных, таких как морские уточки. Они крепко прикрепляются к находящимся в воде предметам, удалить их можно только путём механического соскребания. Обрастание могут образовывать и более крупные беспозвоночные, например мшанки, которые создают веерообразные структуры. Гидроиды, асцидии, известковые черви также вносят свой вклад в обрастание, однако они прикрепляются лишь к неподвижным объектам, а к судам только на стоянках и достаточно быстро отваливаются при выходе в море.
Раковины прикрепляются к подводным поверхностям путём выделения вяжущего вещества («клей морской уточки»). Это вещество образуется рядами парных желез на поверхности морской раковины и затвердевает в воде за 10—15 минут. Лабораторные исследования показали, что слой клея морской уточки толщиной в один микрон обладает модулем сдвига в 5 мегапаскалей, что соответствует хорошим образцам современных клеев. Обрастатели живут в солёной морской воде, если морское судно достаточно долго находится в пресных водоёмах, то морские организмы гибнут. Однако, вопреки распространённому заблуждению, они не отваливаются, а напротив, при выходе в открытое море создают хорошую основу для нового обрастания. Существуют материалы, практически не подверженные обрастанию, — резина, стекло, некоторые синтетические поверхности.
Интенсивность морского обрастания зависит от температуры воды — в тропических широтах обрастание идёт быстрее. За полгода днище судна может покрыться наростом толщиной до 7 сантиметров и весом в сотню тонн, особенно если были продолжительные стоянки в портах. Сильное обрастание может вызвать уменьшение скорости судна до двух узлов и увеличить расход топлива до 40 процентов[2].
Поселяясь на поверхности гидротехнических объектов, обрастатели причиняют существенный экономический ущерб. Морские организмы могут нарушать изоляцию электрических кабелей и повреждать металлические тросы. Обрастание — одна из главных причин выхода из строя океанографических приборов, длительно находящихся в воде (измерителей течения, гидрофонов). В то же время некоторые обрастатели, например, мидии, являются ценными промысловыми видами.
С проблемой обрастания столкнулись ещё мореплаватели древнего мира. Первые упоминания об этой проблеме можно встретить у Плутарха. Для воспрепятствования обрастанию древние мореплаватели использовали воск, дёготь, нефть, серу, мышьяк, свинец[3]. С XVIII века для защиты от обрастания подводные конструкции (в основном, днища судов) обшивали медными листами. Медь обладает токсическими свойствами, и беспозвоночные-обрастатели на ней гибнут (хотя обрастание бурыми водорослями медь предовратить не может). К 1783 году весь английский военный флот имел медную обшивку, к началу XIX века примеру Великобритании последовали Испания и Франция.
В настоящее время для профилактики обрастания используются специальные покрытия, содержащие в своём составе медь или другие токсические вещества (биоциды), обладающие большей токсичностью и большим сроком службы. Во второй половине XX века были популярны оловоорганические соединения — в это время до 70 процентов судов в мире обрабатывалось трибутилоловом (C4H9)3Sn[4]. Покрытия на основе трибутилолова позволяли увеличить срок между обработками до четырёх лет. Однако исследования экологов показали, что токсические соединения олова серьёзно загрязняют океан, накапливаясь в донных отложениях. В октябре 2001 года Международная морская организация запретила использование покрытий на основе трибутилолова[5]. При этом экологи охарактеризовали его даже как наиболее токсичное вещество, когда-либо целенаправленно выпускавшееся в океан[4].
В XXI веке используются более экологически чистые соединения цинка и ванадия; вновь пробудился интерес также и к меди. Однако для эффективного действия такие покрытия должны иметь достаточно большую растворимость, следовательно обработку поверхностей необходимо проводить периодически.
Поселение обрастателей на поверхности другого организма называется эпибиозом. Частным случаем микрообрастания является формирование бактериальной пленки на зубах, которое приводит к кариесу.
Напишите отзыв о статье "Обрастание"
Литература
- Дубах Г. Табер Р. 1001 вопрос об океане и 1001 ответ/Пер. с англ. — Л.: Гидрометеоиздат, 1977. — С. 119—121. — 188 с.
Примечания
- ↑ Almeida, E; Diamantino, Teresa C. & De Sousa, Orlando (2007), "[www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0300944007000124 Marine paints: The particular case of antifouling paints]", Progress in Organic Coatings Т. 59 (1): 2–20, doi:[dx.doi.org/10.1016%2Fj.porgcoat.2007.01.017 10.1016/j.porgcoat.2007.01.017], <www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0300944007000124>. Проверено 6 июня 2011.
- ↑ Vietti, P (Fall 2009), "[www.enviro-navair.navy.mil/currents/fall2009/Fall09_New_Hull_Coatings.pdf New Hull Coatings Cut Fuel Use, Protect Environment]", Currents: 36–38, <www.enviro-navair.navy.mil/currents/fall2009/Fall09_New_Hull_Coatings.pdf>. Проверено 6 июня 2011.
- ↑ Culver, Henry E. & Grant, Gordon, The Book of Old Ships, Dover Publications, ISBN 978-0486273327
- ↑ 1 2 Evans, S. M.; Leksono, T. & McKinnell, P. D. (January 1995), "[dx.doi.org/10.1016%2F0025-326X%2894%2900181-8 Tributyltin pollution: A diminishing problem following legislation limiting the use of TBT-based anti-fouling paints]", Marine Pollution Bulletin Т. 30 (1): 14–21, ISSN [worldcat.org/issn/0025-326X 0025-326X], DOI 10.1016/0025-326X(94)00181-8
- ↑ [www.imo.org/blast/blastDataHelper.asp?data_id=7986&filename=FOULING2003.pdf Focus on IMO - Anti-fouling systems], International Maritime Organisation, 2002, <www.imo.org/blast/blastDataHelper.asp?data_id=7986&filename=FOULING2003.pdf>. Проверено 22 мая 2012.
Отрывок, характеризующий Обрастание
– Что простить? – спросил князь Андрей.– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
