Обрехт, Якоб
| Якоб Обрехт | |
 Якоб Обрехт (портрет 1496 г.) | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Имя при рождении |
Jacob Obrecht |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Профессии | |
Я́коб О́брехт (нидерл. Jacob Obrecht, Hobrecht; 1457 или 1458, Гент — 1 августа 1505, Феррара) — фламандский композитор, представитель нидерландской полифонической школы. В отличие от большинства других франко-фламандских полифонистов работал преимущественно на родине.
Биография
Ничего неизвестно о музыкальном образовании Обрехта. Возможно, в начале музыкальной карьеры был близок бургундскому двору (где работал его отец, трубач Виллем Хобрехт) и знаком с Антуаном Бюнуа. Во всяком случае, влияние стиля Бенуа прослеживается в ранних сочинениях Обрехта. Генрих Глареан называет Обрехта учителем музыки Эразма, что подразумевает пребывание Обрехта в 1470-е годы в Утрехте или Маастрихте. В 1480-84 годах — регент церкви св. Гертруды в брабантском городке Берген-оп-Зом. В 1484-85 руководил певческой школой в кафедральном соборе Камбре, в 1485-91 — старший певчий (succentor) кафедрального собора св. Донатиана в Брюгге[1]. Во время служения в Брюгге в 1487 году совершил первую поездку в Италию, ко двору герцога д'Эсте в Ферраре. В 1492 — регент собора Антверпенской Богоматери, в 1497 — в Бергене, в 1498-1500 — succentor в Брюгге, в 1501-03 — регент в Антверпене. В 1504 занял пост капельмейстера при дворе Эсте в Ферраре, где через год скончался от чумы.
Творчество
Из написанного им сохранились двадцать восемь месс, около тридцати мотетов и незначительное количество светских песен. Используя достижения предшественников (прямое влияние на его творчество оказала музыка Антуана Бюнуа; исследователи наблюдают также стилистические параллели с Йоханнесом Окегемом и Жоскеном Депре), Обрехт развил полифоническую технику до пределов возможного. При этом (в отличие от Жоскена) в гармонии он оставался умеренным и держался правил Строгого стиля, стремясь к идеалу максимального «ангельского» благозвучия.
Напишите отзыв о статье "Обрехт, Якоб"
Примечания
- ↑ Св. Донатиан Реймский — епископ IV века, почитаемый католиками святой, духовный покровитель Брюгге. Собор св. Донатиана был разрушен французскими оккупантами в 1799. Ныне на его месте отель.
Издание сочинений
- New Obrecht edition, ed. by Chris Maas et al. Utrecht: Vereniging voor Nederlandse Muziekgeschiedeni, 1983-1999
- vol.1 (1983). Missa Adieu mes amours; Missa Ave Regina Celorum
- vol.2 (1984). Missa Beata viscera; Missa Caput
- vol.3 (1984). Missa de Sancto Donatiano; Missa de Sancto Martino
- vol.4 (1986). Missa De tous biens playne; Missa Fors seulement; Missa Fortuna desperata
- vol.5 (1985). Missa Grecorum; Missa Je ne demande
- vol.6 (1986). Missa L'homme armé; Missa Libenter gloriabor
- vol.7 (1987). Missa Malheur me bat; Missa Maria zart
- vol.8 (1988). Missa O lumen ecclesie; Missa Petrus Apostolus
- vol.9 (1989). Missa Pfauenschwanz; Missa Rose playsante
- vol.10 (1991). Missae plurimorum carminum (две)
- vol.11 (1990). Missa Salve diva parens; Missa Scaramella; Missa Sicut spina rosam
- vol.12 (1992). Missa Si dedero; Missa Sub tuum presidium; Missa Veci la danse Barbari
- vol.13 (1994). Missa Cela sans plus; Missa Gracioulx et biaulx
- vol.14 (1994). Missa Je ne seray plus; Missa N'aray-je jamais
- vol.15 (1995). Motets, Part I; Magnificat (мотеты, магнификат)
- vol.16 (1996). Motets, Part II
- vol.17 (1997). Secular works and textless compositions (светская музыка)
- vol.18 (1999). Supplement (dubia: мотеты, мессы, светская музыка)
Литература
- Gombosi O. Jacob Obrecht: eine stilkritische Studie. Leipzig, 1925
- Hoorn L.G. van. Jacob Obrecht. The Hague, 1968
- Kyriazis M. Die Cantus firmus-Technik in den Messen Obrechts. Bern, 1952
- Meier B. Zyklische Gesamtstruktur und Tonalität in den Messen Jacob Obrechts // AfMw 10 (1953), SS.289–310
- Евдокимова Ю. Музыка эпохи Возрождения: XV век. М., 1989 // История полифонии. Выпуск 2а.
- Strohm R. Music in Late Medieval Bruges. Oxford, 1990
- Wegman R.C. Born for the Muses: the Life and Masses of Jacob Obrecht. Oxford, 1994
|
Это заготовка статьи о композиторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Обрехт, Якоб
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
