Обручев, Николай Николаевич

Николай Николаевич Обручев
Дата рождения	21 ноября (3 декабря) 1830(1830-12-03)
Место рождения	Санкт-Петербург или Варшава
Дата смерти	25 июня (8 июля) 1904(1904-07-08) (73 года)
Место смерти	имение «Жор», Франция
Принадлежность	Российская империя
Годы службы	1848—1897
Звание	генерал-адъютант
Командовал	Главный штаб
Сражения/войны	Венгерское восстание 1848—1849 Русско-турецкая война 1877—1878
Награды и премии	Иностранные
В отставке	c 31 декабря 1897

Никола́й Никола́евич О́бручев (1830—1904, Франция, похоронен в Санкт-Петербурге) — русский военный деятель, генерал-адъютант, генерал от инфантерии, почётный член Петербургской Академии наук, начальник Главного штаба (1881—1897), профессор Николаевской Академии Генерального штаба, писатель. Один из главных деятелей военных реформ вооружённых сил императорской России 60-х годов XIX века.

Биография

Родился 21 ноября 1830 года в Петербурге (по другим сведениям, в Варшаве) в семье командира Самогитского гренадерского полка Николая Афанасьевича Обручева.

Начало карьеры

После ранней смерти отца в 1837 году мальчиком Обручев попал в только что учреждённый Александровский кадетский корпус для малолетних в Царском Селе. Обучение он продолжил с 1841 года в 1-м кадетском корпусе. Военные науки в корпусе преподавали капитаны П. Д. Зотов и П. П. Карцов. Первый в 1877 году стал начальником штаба Румынской армии, а второй командовал корпусом, дошедшим до Сан-Стефано. В 1848 году Обручев закончил обучение и был назначен прапорщиком в Измайловский лейб-гвардии полк. В 1849 году он вместе с полком находился в Венгерском походе для подавления революции в Венгрии, но в боях Измайловский полк участия не принимал. В 1850 году вышла первая его научная работа «Опыт истории военной литературы в России», которая получила «Высочайшее благоволение». В 1851 году Николай Николаевич стал поручиком и поступил в Императорскую Академию Генерального штаба, которую окончил в 1854 году с серебряной медалью и с занесением его имени на мраморную доску Академии. После окончания Академии он получил звание штабс-капитана и был причислен к Генеральному штабу. С 1855 года — дивизионный квартирмейстер 2-й гвардейской кавалерийской дивизии с переводом в гвардейский Генеральный штаб.

Деятельность при Александре II

В 1856 году, в связи с коронацией Александра II, Обручев получил орден Святой Анны и орден Святого Станислава, оба III степени. В этом же году он стал адъюнктом-профессором, а в следующем году — профессором Николаевской Академии Генерального штаба. Преподавал на кафедре военной статистики. В 1858 году начал печататься журнал «Военный сборник», одним из редакторов которого стал Обручев. В нём он публикует ряд статей, посвященных Крымской войне. Наибольший резонанс вызвала статья «Изнанка Крымской войны». В этой статье Обручев проанализировал деятельность интендантских служб русской, английской и французской армий. Эта статья послужила причиной его отстранения от журнала. В 1860 г. Обручев был отправлен Николаевской Академией Генерального Штаба в командировку в Европу. В феврале 1863 года Обручев назначается членом совещательного комитета Главного управления Генерального штаба и его делопроизводителем, тогда же его включают в состав комиссии военного министерства по разработке положения о военно-окружном штабе и войсковом управлении.

15 лет спустя, в 1877 году великий князь Николай Николаевич, оправдывая своё нежелание видеть Обручева в своем штабе, заявил царю, что в 1863 году, будучи начальником штаба 2-й пехотной дивизии, Обручев, де, «демонстративно отчислился от должности, не желая идти на „братоубийственную войну“ русских с поляками». Современный биограф Обручева О. Р. Айрапетов, полностью опроверг эту версию великого князя. Во время работы в журнале Обручев сблизился с Н. Г. Чернышевским и Н. А. Добролюбовым. Доподлинно неизвестно, разделял ли он идеи Чернышевского и состоял ли в «Земле и Воле». Видимо, ему были близки либеральные идеи, но революционером он не был.

Ряд публикаций Обручева о русской армии привлек внимание тогдашнего военного министра Д. А. Милютина. В 1867 году Обручев становится членом и управляющим делами Военно-учёного комитета, активно участвует в разработке военных реформ. За активную работу в секретной комиссии по подготовке военной реформы в 1873 году он получил звание генерал-лейтенанта. В том же году выехал в длительную командировку в Турцию, Германию и Австро-Венгрию для сбора сведений о состоянии их вооружённых сил. Выполнял ряд секретных поручений императора Александра II.

Участие в Русско-турецкой войне 1877—1878 гг

Обручев был автором стратегического плана войны с Турцией. Кроме того, он сыграл большую роль в том, чтобы убедить Александра II в необходимости этой войны. Милютин и Александр II предполагали включить его в состав полевого штаба, однако великий князь Николай Николаевич Старший воспротивился этому. Поэтому Обручев был командирован на второстепенный Кавказский театр войны. Там он подготовил план операции по разгрому аладжинской группировки неприятеля, который был реализован М. Т. Лорис-Меликовым в Авлияр-Аладжинском сражении. Это привело к падению крепости Карс, ключевой на Кавказском фронте. За участие в войне Обручев был удостоен ордена Святого Георгия 3-й степени, а также звания генерал-адъютанта.

С 1878 года — почётный член Конференции Николаевской Академии Генерального штаба. С февраля 1881 года — помощник начальника Главного штаба.

Деятельность при Александре III

После восшествия на престол Александра III Обручев в июле 1881 года стал начальником Главного штаба и председателем Военно-ученого комитета при военном министре. Уходя в отставку, военный министр Д. А. Милютин так охарактеризовал своего виднейшего соратника:

«В последние годы Обручев был для меня одним из самых полезных и даровитых соратников. Если с выходом моим устранят и его, если не воспользуются таким человеком, каких у нас очень немного, то будет и жалко для России, и постыдно для нового правительства».

На новом посту он, совместно с военным министром П. С. Ванновским, активно занимался совершенствованием Русской армии. При нём была разработана система резервных войск, формировались новые корпуса, дивизионы и полки, совершенствовались инженерные части, были усилены многие крепости. Он участвовал в разработке плана войны против Германии и Австро-Венгрии, плана десантной операции на Босфор.

За свою деятельность на посту начальника Главного штаба Н. Н. Обручев был произведен в генералы от инфантерии и награждён Орденом Андрея Первозванного. Один из фортов Кронштадта был назван в его честь. В 1893 год Обручев одновременно назначен членом Государственного совета Российской империи.

Он активно подготовил умы для франко-русского союза. Он был товарищем с французским генералом Раулем де Боадеффром в начале союза.

21 декабря 1897 года подал в отставку и уже 31 декабря 1897 был уволен от должности с оставлением членом Государственного совета и генерал-адъютантом. Вскоре уехал в имение жены «Жор» во Франции, где и умер 25 июня 1904 года. Похоронен в Петербурге на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Труды

• Опыт истории военной литературы в России.
• Основные исторические вопросы России и наша готовность к их решению.
• Обзор рукописных и печатных памятников, относящихся до истории военного искусства в России по 1725 г. — Спб.: Тип. К.Крайя, 1853. — 151 с.
• [swetschin.narod.ru/others/Obruchev_NN_About_armed_force_and_its_organization.pdf О вооруженной силе и её устройстве].
• Изнанка Крымской войны.
• Записки о снаряжении пехоты пяти первостепенных европейских армий: русской, французской, английской, австрийской и прусской.
• Исследование причин смертности населения и опыта составления санитарной карты.
• Наше финансовое положение. — Спб.: Воен.типогр., 1866. — 60 с.
• Сеть русских железных дорог. Участие в ней земства и войска.
• Обзор деятельности Военного Министерства в последнее пятилетие, финансовых его средств и нужд армии.
• Военно-статистический сборник / Под ред. Н. Н. Обручева. Вып. I—IV. — Спб.: Воен.типогр., 1868—1871.

Чины и звания

• Полковник — 1859
• Генерал-майор — 1866
• Генерал-лейтенант — 1873
• Генерал-адъютант — 1878
• Генерал от инфантерии — 1887

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й степени (1856)
• Орден Святой Анны 3-й степени (1856)
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1858)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1862)
• Орден Святой Анны 2-й степени (1865)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (1868)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1870)
• Орден Святой Анны 1-й степени (1875)
• Орден Святого Георгия 3-й степени (1877)
• Орден Святого Владимира 2-й степени (1880)
• Орден Белого орла (1882)
• Орден Святого Александра Невского (1888)
• Алмазные знаки к Ордену Святого Александра Невского (1891)
• Орден Святого Владимира 1-й степени (1894)
• Орден Святого апостола Андрея Первозванного (1896)
• Орден Благородной Бухары 1-й степени (Бухарский эмират, 1889)
• Орден Благородной Бухары 1-й степени с алмазами (Бухарский эмират, 1893)

Иностранные:

• Орден Меджидие 2-й степени со звездой (Османская империя, 1872)
• Большой крест Ордена Франца-Иосифа (Австро-Венгрия, 1874)
• Орден Князя Даниила I 1-й степени (Черногория, 1878)
• Румынский Железный крест (Румыния, 1878)
• Орден Османие 1-й степени (Османская империя, 1879)
• Офицерский крест Ордена Почётного легиона (Франция, 1879)
• Орден Таковского креста 1-й степени (Сербия, 1881)
• Орден Святых Маврикия и Лазаря 1-й степени (Италия, 1883)
• Орден «Святой Александр» 1-й степени (Болгария, 1883)
• Большой крест Ордена Спасителя (Греция, 1889)
• Орден Красного орла 1-й степени (Пруссия, 1890)
• Орден Людвига 1-й степени (Гессен, 1890)
• Орден Таковского креста 1-й степени с мечами (Сербия, 1891)
• Большой крест Ордена Почётного легиона (Франция, 1894)
• Орден Османие 1-й степени с бриллиантами (Османская империя, 1895)
• Орден Печати царя Соломона 1-й степени (Абиссиния, 1895)
• Австрийский орден Леопольда 1-й степени с бриллиантами (Австро-Венгрия, 1897)
• Большой крест Ордена Красного орла с бриллиантами (Пруссия, 1897)
• Орден Белого слона 1-й степени (Сиам, 1897)

Почётные звания:

• 1871 — в Свите Его Императорского Величества
• 1875 — заслуженный профессор Николаевской Академии Генерального штаба
• 1882 — почётный член Московского университета
• 1888 — почётный член Санкт-Петербургской Академии наук

Семья

• Яровенко, Наталья Николаевна (1919—2000) — двоюродная правнучка, российский педагог, Заслуженный учитель РСФСР, директор таганрогской школы № 24 (1947—1975).

Литература

• [dlib.rsl.ru/viewer/01004161228#?page=166 Альманах современных русских государственных деятелей]. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1897. — С. 104—106.

Ссылки

• [regiment.ru/bio/O/20.htm Обручев Николай Николаевич] на сайте «Русская Императорская армия»  (рус.)  (Проверено 4 июня 2012)
• Воронихин, А. В. [web.archive.org/web/20130927082326/www.sgu.ru/files/nodes/10082/14.pdf «Ум» и «характер» военного министерства (Н. Н. Обручев и П. С. Ванновский)] (рус.)  (Проверено 4 июня 2012)
• Гоков, О. А. [regiment.ru/Lib/C/60.htm Офицеры российского Генштаба в русско-турецкой войне 1877—1878 гг.] // Вопросы истории, 2006, № 7, с. 142—149.  (рус.)  (Проверено 4 июня 2012)

Отрывок, характеризующий Обручев, Николай Николаевич

Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.