Обстрел автобуса под Волновахой

Обстрел автобуса под Волновахой

Основной конфликт: Вооружённый конфликт на востоке Украины
Видео множественных взрывов, снятое камерой наблюдения на посту ГАИ
Дата	13 января 2015 года
Время	ок. 14:30 (UTC+2)
Место	Украина Украина, Донецкая область, Волновахский район, с. Бугас, автодорога Н-20 «Донецк — Мариуполь»
Координаты	47°36′45″ с. ш. 37°31′45″ в. д.47.612611° с. ш. 37.529306° в. д. / 47.612611; 37.529306
Цель атаки	блок-пост № 5 ВСУ
Пострадавшие	пассажирский рейсовый автобус «Донецк — Златоустовка»
Погибшие	12
Травмы	18
Способ атаки	ракетный обстрел

Обстрел автобуса под Волновахой — обстрел пассажирского рейсового автобуса «Донецк — Златоустовка», который двигался по автодороге Н-20 и остановился на пункте пропуска неподалёку от города Волноваха 13 января 2015 года, чтобы пройти паспортный контроль. В результате атаки погибло 12 человек, ещё 18 ранено.

Стороны конфликта на востоке Украины возложили вину за происшествие друг на друга. Как Украина, так и самопровозглашённая Донецкая Народная Республика признали произошедшее террористическим актом.

Согласно исследованиям специальной мониторинговой миссии ОБСЕ, причиной произошедшего стал ракетный обстрел с северо-северо-восточного направления. В отчёте ОБСЕ имеется фотография с беспилотника, на которой видно воронки. По мнению экспертов Human Rights Watch, изучивших место происшествия, обстрел был произведён из РСЗО «Град» с северо-восточного направления, с территорий, контролируемых повстанцами.

Ход событий

Рейсовый автобус марки ЗАЗ A07A1 «I-VAN», автомобильный госномер АН 0985 АА, курсирующий по маршруту «Донецк (автовокзал „Южный“) — Златоустовка» двигался по направлению из Златоустовки в Донецк и остановился на блок-посту № 5 (47°36’47.07"N 37°31’45.93"E) за селом Бугас на въезде в Волноваху для осуществления паспортного контроля на линии разграничения. Во время этого он подвергся обстрелу.

После происшествия движение пассажирских автобусов на трассе «Донецк — Мариуполь» на несколько дней было приостановлено. 16 января 2015 года пресс-служба Донецкой ОГА сообщила о возобновлении движения по трассе «Донецк — Мариуполь».

Версии произошедшего

Версия Украины

Согласно версии украинской стороны, причиной случившегося стал обстрел сторонниками ДНР из РСЗО БМ-21 «Град» блок-поста под Волновахой, возле которого остановился автобус, выпустив более 40 снарядов, в результате чего некоторые из снарядов взорвались около рейсового автобуса.

По заявлению представителя генерального штаба Минобороны Украины во время выступления в Верховной Раде, обстрел осуществлялся из города Докучаевска. Докучаевск расположен примерно в 20 км к северо-востоку от Волновахи (несколько в сторону от трассы «Волноваха — Донецк»). По утверждениям местных жителей, с позиций ДНР под городом велись систематические обстрелы Волновахи из «Градов» и артиллерии.

Мотивы обстрела, непосредственно приведшего к трагедии, представитель Генштаба генерал Богдан Бондарь сформулировал так: «Террористы вели огонь из центра Докучаевска, где находились корреспонденты местных и российских каналов, чтобы снять материал о том, как наши военные будут отвечать огнём по центру города»^{[неавторитетный источник?][неавторитетный источник?][неавторитетный источник?]}. Бондарь отверг обвинения в причастности ВСУ к обстрелу автобуса.

В официальном заявлении МИД Украины говорилось: «Обстрел вёлся из района г. Докучаевск, который находится под контролем незаконных вооружённых формирований. Все факты указывают на то, что эта ужасная трагедия не была случайностью — в районе блокпоста нет позиций Вооружённых сил Украины, а следовательно террористы сознательно целились в мирных граждан».

Председатель Службы безопасности Украины Валентин Наливайченко заявил, что основным подозреваемым по делу о гибели мирных жителей под Волновахой является лидер ДНР Александр Захарченко. По словам Наливайченко, теракт был спланирован руководством ДНР и совершённый по их прямому указанию.

Версия ДНР

Первоначально неназванный источник в правительстве ДНР заявил ТАСС, что обстрел автобуса произошёл на территории, контролируемой вооружёнными формированиями самопровозглашённой Донецкой Народной Республики (ДНР), в населённом пункте Докучаевск. Также минобороны ДНР заявило, что повстанцы не причастны к артобстрелу, и назвало случившееся «провокацией со стороны Украины».

На сайте Министерства иностранных дел ДНР размещено официальное заявление, в котором ДНР заявляет о своей непричастности к произошедшему и требует проведения «независимого расследования данной трагедии».

Первые опубликованные фотографии пострадавшего транспортного средства ставят под сомнение официальную версию украинской стороны об артиллерийском обстреле ВС ДНР. Мы считаем, что наиболее вероятным объяснением произошедшего является обстрел автобуса военнослужащими Украины или представителями националистических парамилитарных образований.

Председатель Народного Совета ДНР Андрей Пургин сделал заявление, согласно которому силы ДНР не могли обстрелять автобус, который находился «в глубоком украинском тылу» и у них не было «возможности обстреливать этот блокпост ни со стороны Тельманово, ни со стороны Еленовки».

Представители ДНР, отвергая версию об обстреле ДНР, предполагали, что автобус попал под огонь из стрелкового оружия: «стреляли из автомата или пулемёта, метров с 50-ти. …если бы стреляли из „Градов“, как утверждает украинская сторона, автобус было бы не узнать. Обстрел из „Градов“ имеет совершенно другой характер последствий. И раненных бы в автобусе после обстрелов „Градами“ точно бы не осталось».

Впоследствии появилась версия о подрыве автобуса противопехотной осколочной миной направленного действия МОН-50 или прыгающей ОЗМ-72, которыми были заминированы обочины дороги возле блок-поста, в том числе в месте остановки автобуса.

В рамках этих версий находится и интервью водителя автобуса — Сергея Черенко, которое появилось 19 января 2015 года на сайте журнала Корреспондент.net. Водитель заявил, что: «Стреляли по ходу автобуса. Я ехал в направлении Донецка, стрельба шла с левой стороны, от Волновахи. Это у нас „северный район“ называется. Не из Докучаевска… … Сам блокпост обстреляли Грады. Но если бы рядом попал снаряд Града, то я бы уже с вами не разговаривал. Просто на блокпосту стоят ещё мины. И это сработала мина, именно осколочная».

18 января заместитель председателя Народного Совета ДНР Денис Пушилин заявил, что согласен с выводами комиссии ОБСЕ и сообщил об её «непредвзятости». «Мы вынуждены зафиксировать всё-таки правильный подход и непредвзятость (ОБСЕ) в последней нашумевшей катастрофе, которая произошла под Волновахой, там, где уже миссия ОБСЕ зафиксировала по крайней мере сторону, откуда прилетел снаряд», — сказал Пушилин.

Свидетельства очевидцев

Пострадавшие пассажиры автобуса дали подробные интервью на камеру. По их мнению, обстрел вёлся из системы «Град» со стороны города Докучаевск.

Расследование

Генеральная прокуратура Украины признала произошедшее террористическим актом. Прокуратура Донецкой области по факту происшествия открыла уголовное производство по ч. 3 ст. 258 (террористический акт) Уголовного кодекса Украины.

Прокуратура Донецкой Народной Республики возбудила уголовное дело «по факту совершения неустановленными лицами террористического акта, что повлекло тяжкие последствия в виде гибели пассажиров автобуса».

Члены Специальной мониторинговой миссии (СММ, SMM) ОБСЕ появились на месте трагедии уже в 17:45 того же дня. Согласно первому отчёту, они стали свидетелями удаления из автобуса двух тел погибших; осмотрев место трагедии они установили, что «в автобусе были повреждения в виде осколочных отверстий, соответствующих воздействию разорвавшегося неподалеку ракетного снаряда, по оценке СММ в 12—15 метрах сбоку от автобуса».

15 января миссия провела аэроразведку места трагедии. Беспилотный летательный аппарат собрал образы и видеоданные оболочки ударных кратеров на месте событий. В СММ сообщили, что расследованием трагедии займётся рабочая группа в составе военных Украины и Российской Федерации, а также представителя ДНР. Согласно отчёту экспертов ОБСЕ, исследовавших 5 воронк, из них подробно 2 воронки в 10 метрах от автобуса, они установили, что обстрел автобуса был произведен из установок «Град» с северо-северо-восточного направления, что было расценено неоднозначно. Постоянный представитель РФ при ОБСЕ Андрей Келин расценил данные ОБСЕ о направлении обстрела с северо-северо-востока как противоречащие версии Киева и Вашингтона. По его словам, эта версия заключалась в том, что обстрел производился «с востока через линию разделения», тогда как установленный факт обстрела с северо-востока «ломает прежнюю версию». Он также заявил, что в установленном направлении обстрела линия разделения имеет сложную форму, что делает невозможным установление стороны, произведшей обстрел, без тщательного расследования.

Если российские официальные лица и СМИ интерпретировали выводы ОБСЕ как противоречащие утверждениям Киева, то украинские СМИ (в том числе агентство УНИАН), в свою очередь, обвинили их в извращении результатов доклада, подчеркивая, что расследование «наоборот, подтверждает подозрения Киева», так как «в указанном направлении (С-С-В) находятся Докучаевск, Еленовка, Новотроицкое и другие населённые пункты, которые контролируются боевиками».

19 января Генеральный прокурор Украины Виталий Ярема огласил первые данные украинского расследования. Согласно заключению украинских следователей и экспертов, всего по району расположения украинского блокпоста было выпущено 88 ракет не менее как из трёх реактивных систем БМ-21 «Град» одновременно. Воронка от попадания неуправляемой 120 мм осколочно-фугасной ракеты находилась на расстоянии 12 метров от автобуса и по её внешним признакам эксперты установили, что она была выпущена под углом 52—55 градусов на расстоянии 19 км «из района северо-восточной окраины Докучаевска».

Место происшествия было изучено специалистами Human Rights Watch, которые пришли к выводу, что произошедшее является следствием обстрела из РСЗО «Град» с северо-востока, с территории, контролируемой повстанцами. По мнению специалистов организации, повреждения автобуса характерны для взрыва ракеты с осколочно-фугасной боевой частью, аналогичные повреждения наблюдались и в других случаях повреждения транспортных средств в результате обстрела реактивными снарядами.

Пострадавшие

Всего погибло 12 человек. На месте погибло 10 человек, из них 4 мужчин, 6 женщин, в том числе 14-летняя девушка. Ещё 18 человек получили ранения, 13 из них были доставлены в больницу в Волновахе. Среди них 1 милиционер и 1 пограничник. Уже в больнице в Волновахе скончалась ещё одна женщина.

Согласно опубликованными Донецкой областной государственной администрацией данными, всего было ранено 17 человек, среди которых 16 оставались в Волновахе, а ещё 1 транспортирован в Мариуполь. Впоследствии стало известно, что умер ещё один мужчина.

Реакция

14 января 2015 года было объявлено днём траура в Донецкой области, 15 января — днём траура по всей Украине.

Во многих городах Украины прошли траурные марши и митинги.

См. также

• Обстрел остановки транспорта «Донецкгормаш» в Донецке
• Обстрел микрорайона «Восточный» в Мариуполе 24 января 2015 года
• Обстрел Краматорска 10 февраля 2015 года

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=96lqBX_NW0w Видеоролик с последствиями обстрела автобуса] на YouTube.

Преступность   Украина   Донецкая Народная Республика   Война

Отрывок, характеризующий Обстрел автобуса под Волновахой

– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.