Обуховская оборона

Обу́ховская оборо́на — одно из первых в российской истории открытое политическое выступление рабочих под Санкт-Петербургом, переросшее 7 (20) мая 1901 года в столкновение с полицией и войсками.

Хроника событий

Стачка произошла в мае 1901 года в окрестностях Петербурга (точнее, в селе Александровском Шлиссельбургского уезда Санкт-Петербургской губернии) с участием рабочих нескольких предприятий Невской заставы. В центре событий находился Обуховский сталелитейный завод. В те годы он выполнял важные и сложные военные заказы (дальнобойные орудия, бронещиты, мины, снаряды, оптическое вооружение). В апреле 1901 года предприятие получило срочный государственный заказ, что повлекло за собой ужесточение графика рабочего времени, введение сверхурочных работ и, как следствие, негативную реакцию со стороны многих рабочих. Представители целого ряда подпольных кружков (социал-демократического, народнического и пр. толка), организованных на заводе, объявили 1 мая 1901 года политическую стачку. Несколько сотен рабочих не вышли на работу. 5 мая исполняющий обязанности начальника завода подполковник Иванов (начальник генерал-майор Г. А. Власьев был в отпуске) решил уволить 70 (по другим сведениям, 26) зачинщиков.

В ответ кружковцы, проведя накануне организационную подготовку, вышли 7 мая к администрации с рядом требований. Кроме отмены увольнений, бастовавшие требовали включить 1 мая в число праздничных дней, установить 8-часовой рабочий день и отменить сверхурочные и ночные работы, учредить на заводе совет выборных уполномоченных от рабочих, увеличить расценки, уволить некоторых административных лиц и т. д. После того как администрация отказалась удовлетворить эти требования, организаторы стачки А. И. Гаврилов, Н. Н. Юников, А. И. Ермаков, А. В. Шотман, К. И. Иванов, С. В. Малышев, А. А. Манн и др. остановили работу мастерских и вывели рабочих на бывший Шлиссельбургский тракт, где к ним присоединились рабочие Александровского завода и Карточной фабрики.

Прибывшие по вызову администрации отряды конной полиции были встречены градом камней из разобранных мостовых. В ответ полиция и отряд матросов, охранявших завод, открыли огонь. Рабочие, которые оборонялись лишь камнями, дровами, кипятком и железными прутьями, вынуждены были отступить к флигелям Карточной фабрики. Отбив несколько атак, они забаррикадировались на территории фабрики и продолжали забрасывать полицейских камнями. На помощь к бастующим пытались пробиться представители близлежащих Семянниковского и Александровского заводов. Полиция применяла нагайки и шашки, но её дважды прогоняли. Лишь к вечеру роты Омского полка, вызванного из Петербурга, залпами и прикладами очистили улицы и восстановили порядок. Восемь рабочих были убиты, среди них тринадцатилетний Н. Евдокимов, многие ранены. Погибли и несколько полицейских. Позже семеро погибших были похоронены на Преображенском кладбище.

После срочного вызова начальника завода Г. А. Власьева, который пользовался авторитетом в среде рабочих, обстановка на заводе стала разряжаться. 12 мая выбранные депутаты-переговорщики явились к Власьеву с 14 требованиями: 8-часового рабочего дня, введения института выборных от рабочих, удаления Иванова и ряда мастеров, вежливого обращения, верных расценок, уменьшения штрафов, отчёта о штрафном капитале (по законам того времени он обращался на нужды самих рабочих — ссуды и другие выплаты), возвращения всех уволенных и др. Г. А. Власьев прибавил пункт о страховании рабочих. В результате двенадцать из четырнадцати требований были вскоре выполнены, рабочий день сокращён на полчаса, вопрос о внесении 1 мая в табель как праздничного дня решался (но так и не решился) в министерстве. Конфликт был разрешён, однако ещё целый месяц в разных районах Петербурга вспыхивали стачки солидарности с обуховцами.

Суд

Следствие по факту беспорядков на Обуховском заводе и в селе Смоленском, начатое 8 мая, длилось до конца июля 1901 года. Были опрошены тысячи людей, в качестве свидетелей привлечены 400 рабочих и 60 городовых и жандармов. Результатом кропотливой работы было обвинение 37 человек (возраста от 16 до 36 лет) по статье 262 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных «Явное против властей, правительством установленных, восстание». Над участниками Обуховской обороны был организован суд, проходивший при закрытых дверях. Приговор оглашён 28 сентября 1901 года. Семеро подсудимых были приговорены к тюрьме, 20 человек — к арестантским ротам, Гаврилов и Ермаков — к каторге (6 и 5 лет). Восемь человек были оправданы. Кроме того, большинство из 800 арестованных (в том числе не принимавших участия в схватке) были высланы из Петербурга в административном порядке.

Значение

После майских событий 1901 года Обуховский сталелитейный завод превратился в центр рабочего движения за Невской заставой. Главным же результатом Обуховской обороны стало рождение на заводе постоянного института уполномоченных от рабочих, который летом 1903 года, с принятием Закона о фабрично-заводских старостах, получил официальный статус. Наряду с широким легальным профессиональным движением, охватившим к тому времени десятки тысяч участников по всей России, это было шагом на пути к производственной демократии, которая оформилась (но не утвердилась) в 1917 году в фабрично-заводских комитетах.

Согласно советской историографии, Обуховская оборона свидетельствовала о возможности уличной борьбы с полицией и войсками, о возросшей организованности рабочих, об их высоком чувстве пролетарской солидарности. Конференция Международного социалистического бюро в Брюсселе 7 (30) декабря 1901 года в специальной резолюции приветствовала обуховцев и заявила протест против политики правительства царской России.

Память

19 мая 1931 года в связи с 30-летием описанных событий проспект села Александровского был переименован в проспект Памяти Обуховской Обороны. В последующем это несколько видоизменённое название (проспект Обуховской Обороны) распространилось ещё на несколько смежных проспектов Невского района, которые были объединены в единую магистраль, ставшую с 1952 года одной из длиннейших в Ленинграде.

На углу проспекта Обуховской Обороны и улицы Чернова сооружён памятный знак. Тема Обуховской обороны отображена также в изобразительном искусстве художниками Н. Л. Бабасюком и И. Г. Дроздовым (1931).

В 1967 году на киностудии «Ленфильм» поставлен полнометражный художественный фильм «Мятежная застава» (режиссёр Адольф Бергункер), основой сюжета которого стали описываемые события.

Литература

• Обуховская оборона в 1901 году. Сборник. М.; Л.: Государственное издательство, 1926.
• Розанов М. Д. Обуховское восстание. Л.: Леноблиздат, 1936. 104 с., ил.
• Розанов М. Д. Обуховцы. Л.: Леноблиздат, 1938; 2-е изд., испр. и доп.: Л.: Лениздат, 1965.
• Лунёв В., Шилов В. Невский район. Л.: Лениздат, 1966. С. 24 — 28; 2-е изд. Л.: Лениздат, 1970. С. 31 — 38.
• Шерих Д. Ю. Невская застава. Берег левый… М.; СПб.: Центрполиграф, 2006. С. 291—294.
• См. также кн. Андрейчева В. Ф. Александровское. Мурзинка. Фарфоровый завод: забытое об известном / СПб.: Береста, 2012 (в книге дана история села Александровского, но отдельного раздела об Обуховской обороне нет).

Ссылки

• [saint-juste.narod.ru/prigovor.html Приговор по делу Обуховской обороны // К новой идеологии — к новой революции]
• Гаврилов А. И. [saint-juste.narod.ru/obuhovskaya.html Воспоминания старого обуховца] // Красная летопись. 1926. № 4. С. 60—67
• Лукомский М. Я. [saint-juste.narod.ru/oborona.html Обуховская оборона]
• Розанов М. Д. За братьев! Подвиг героини Обуховской обороны М. Яковлевой. Л., 1960.
• Шотман А. В. Записки старого большевика. 4-е изд. Л., 1983.
• [www.istprof.atlabs.ru/169.html Большаков В. П. Обуховская оборона. История майской стачки 1901 года на Обуховском заводе (под Санкт-Петербургом) // История профсоюзов. — 2011.]
• [encspb.ru/object/2804022468 Калмыков А. Г. «Обуховская оборона» 1901. Санкт-Петербург. Энциклопедия.]

Отрывок, характеризующий Обуховская оборона

«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.