Общая семантика

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

О́бщая сема́нтика (англ. General Semantics, фр. sémantique от греч. σημαντικός — обозначающий) — эмпирическая дисциплина, представляющая собой систематическую методологию по исследованию того, как люди взаимодействуют с миром, реагируют на мир, реагируют на собственные реакции и реакции других людей и, соответственно, каким образом они изменяют своё поведение[1]. Общая семантика основана Альфредом Коржибски в 1920-е1930-е годы. Общая семантика и семантика представляют собой отдельные дисциплины, которые не следует друг с другом путать[1]. Технически название «Общая Семантика» отсылает к исследованию Коржибски семантических реакций, или реакций целого человеческого организма в окружающей среде на некое событие в отношении значения этого события.

Альфред Коржибски определял общую семантику как общую теорию оценки фактов, отношений, ощущений и т. д. не с точки зрения просто вербальных определений того, что мы говорим о значениях, но с точки зрения того, как действительно происходят оценочные реакции[1].





Общие сведения

Согласно Альфреду Коржибски, основной задачей общей семантики следует считать развитие в людях качества названного им «осознанность абстрагирования», то есть осознавание соотношения карты и территории и того, в какой значительной мере реальность отбрасывается используемыми репрезентациями лингвистического и другого характера. С точки зрения общей семантики, недостаточно понимать это спорадически [2] и интеллектуально: скорее, люди достигают полного здравомыслия, только когда осознание абстрагирования становится постоянным навыком, воспроизводящимся на уровне рефлекса. С философской точки зрения, общая семантика может рассматриваться как прикладной концептуализм, акцентирующий внимание на том, насколько человеческий опыт фильтруется посредством сенсорных систем, нервной системы и лингвистических конструкций человека. Ведущий принцип Общей Семантики можно выразить высказыванием Коржибски «карта не есть территория, модель мира, не есть сам мир, но карта структурно подобна территории, и в этом её польза; мир не есть описанное явление».

Отличие от грамматики, логики и семантики

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Так как язык — это средство оценки и познания внешнего мира, большая часть общей семантики имеет отношение к изучению влияния языка (и других систем символов) на поведение человека и наоборот.

Общую семантику можно описать как учение о том, как человек воспринимает, создаёт, оценивает и передаёт через речь свой жизненный опыт.

Грамматика изучает взаимоотношения слов. Она включает в себя правила о том, как составлять из слов предложения, и она не рассматривает то, как предложения относятся одно к другому, или как предложения соотносятся с фактами.

Логика идёт дальше. В логике предложения рассматриваются как утверждения. В логике рассматриваются отношения между утверждениями, например, «если это является правдой, то и другое — тоже правда». Для философа, занимающегося логикой, слова не обязательно должны иметь какое-либо значение кроме того, которое даётся другими словами, и утверждение не обязательно должно иметь какое-либо отношение к миру фактов.

Семантика заходит дальше логики. Для философа, занимающегося семантикой, слова и утверждения имеют значение только, если они практически относятся к чему-то существующему в реальном мире. В семантике рассматривается не только правильность утверждения (как в логике), но и то, является ли оно правдой.

Общая Семантика заходит ещё дальше. Она изучает не только слова, утверждения и то, на что они указывают в реальном мире, а также изучает их влияние на поведение человека. Для исследователя, занимающегося общей семантикой, общение — это не просто слова в правильной последовательности и в правильной грамматической форме (как в грамматике), не просто утверждения в правильном отношении с другими утверждениям (как в логике), не просто правильно соотносящиеся с реальным миром утверждения (как в семантике), но всё это вместе взятое, к чему добавлены реакции нервной системы человека (на слова и утверждения) участвующего в общении.

Напишите отзыв о статье "Общая семантика"

Примечания

  1. 1 2 3 [www.generalsemantics.org/index.php/discov/faq.html Institute of General Semantics: FAQs]. (англ.)
  2. Спорадический (греч. sporadikos — разбросанный) (книжн.) — появляющийся от случая к случаю, не повсеместный, нерегулярный (первонач. только о болезнях). Спорадическое явление. Приступы кашля появляются спорадически (нареч.).

См. также

Ссылки

  • [gs-rus.blogspot.ru Русскоязычные материалы по Общей Семантике]
  • [vk.com/generalsemantics Сообщество по теме Общей Семантики (группа) VK]
  • [ability.org.ru/index.php?showforum=42 Форум на русском языке об Общей Семантике и о личности Альфреда Коржибски]

Отрывок, характеризующий Общая семантика

Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.