Общественный транспорт Москвы

Обще́ственный тра́нспорт Москвы́ — городской и пригородный пассажирский транспорт Москвы, имеющий регулярные маршруты и доступный и востребованный к использованию широкой публикой.

Виды городского общественного транспорта Москвы

Москва с её 12-миллионным населением является крупнейшим транспортным узлом России. Весьма важное место в составе функционирующей в городе транспортной системы занимает общественный транспорт, на котором совершается более 14 млн поездок в сутки (в год — более 5 млрд поездок). Более половины из них обеспечивает Московский метрополитен, имеющий развитую сеть линий, которые, однако, работают на пределах своих проектных мощностей. По интенсивности движения поездов Московский метрополитен является одним из самых напряжённых в мире (в 2013 году он занимал 5-е место во всём мире и 1-е — в Европе).

В Москве действует разветвлённая сеть маршрутов автобусов, троллейбусов, трамваев, маршрутных такси. На конец 2014 года подвижной состав ГУП «Мосгортранс» насчитывал около 6 тыс. автобусов, 1,5 тыс. троллейбусов и 920 трамваев, которые обслуживали 800 маршрутов: 668 автобусных, 88 троллейбусных и 44 трамвайных. В начале 2016 года общая длина маршрутной сети составляла 9020 км, а в структуре Мосгортранса имелось 17 автобусных и 7 троллейбусных парков, Филевский и Новокосинский автобусно-троллейбусные парки, 5 трамвайных депо.

Общественный транспорт снижает нагрузку на экологию Москвы со стороны частного автотранспорта.

Бо́льшая часть наземного городского транспорта находится в ведении ГУП «Мосгортранс» с 31 июля 1958 года, когда решением Мосгорисполкома было образовано Управление пассажирского транспорта Москвы (УПТМ) посредством слияния действовавших на тот момент управления пассажирского автотранспорта и Трамвайно- троллейбусного управления. Основная часть маршрутов в Зеленограде обслуживаются Зеленоградским автобусным парком в составе ГУП «Мосгортранс» (до 2004 года — ГУП «Зеленоградский автокомбинат»). Новомосковский и Троицкий округа в значительной степени также обслуживаются ГУП «Мострансавто» Московской области.

Действуют экспериментальные программы скоростного автобуса (с осени 2011 года, на конец 2013 года 6 маршрутов) и ночных маршрутов транспорта (с осени 2013 года, на зиму 2013 года 6 маршрутов автобуса, 2 — троллейбуса, со временем планируется значительное увеличение количества таких маршрутов.

В городе также действуют лёгкое метро, монорельсовая дорога, маршрутные такси (бо́льшая часть — компании «Автолайн»), такси, электропоезда-«аэроэкспрессы» до аэропортов, городские поезда, а также предполагается организация скоростной транспортной системы (СТС-скоростной трамвай). На Воробьёвых Горах функционирует кресельная канатная дорога (планируется строительство ещё одной над Химкинском водохранилищем), а на Живописном мосту будет действовать так называемый лифтовой фуникулёр.

Пригородный транспорт Москвы представлен электропоездами, автобусами, речными судами.

C 1 августа 2013 года Москва разделена на две тарифные зоны.

• Зона А: «старая» Москва (границы по состоянию до 1 июля 2012 года) и Новомосковский округ
• Зона Б: Троицкий округ, Зеленоград и Рублёво-Архангельское.

Стоимость внутри одной зоны приравнена к старому общему тарифу, а между зонами проезд возможен по Единому билету или за 45 рублей. Это означает значительное удешевление тарифов (до 5 раз) для жителей «Новой Москвы».. При этом в зоне Б действуют не все виды проездных (в том числе не действуют «Тройка» и «90 минут»), а билеты имеют свою окраску и несовместимы с билетами внутри зоны А. Также введена переходная зона на границе зон А и Б со своим цветом билетов.

По состоянию на август 2013 года стоимость проезда по Единому билету в метро, на монорельсовой дороге, в автобусе (в пределах Москвы, Мосгортранс), троллейбусе, трамвае составляет от 30 руб. при покупке билета на одну поездку, до 20 руб. при покупке билета на 60 поездок. Стоимость билета только на наземный транспорт Мосгортранса (приобретается в киосках Мосгортранса и некоторые виды у водителей) — от 25 рублей при покупке билета на одну поездку в пределах одной зоны А или Б до 45 рублей между зонами А и Б. Автобусы Мострансавто используют свой зонный тариф по расстоянию вне связи с зонами А и Б. С 1 июля 2012 года до 31 июля 2013 года зонный тариф по расстоянию (независимый) использовался и Мосгортрансом даже в пределах Москвы на территориях Новомосковского и Троицкого округов. Автобусы Мосгортранса, выезжающие на территорию Московской области, используют также зонный тариф.

Также выпускаются проездные билеты, у которых стоимость одного проезда уменьшается с ростом количества поездок или срока действия.

В сентябре 2014 года, в рамках создания новой городской навигации, был представлен бренд Московский транспорт.

Метрополитен Москвы

Московский метрополитен — 5-я по интенсивности использования система метро в мире (см. Список метрополитенов по годовому пассажиропотоку). Он знаменит также богатой отделкой многих станций с замечательными образцами искусства эпохи социалистического реализма.

Общее среднесуточное количество пассажиров Московского метрополитена — около 9 млн человек. В среднем дважды в день и чаще метро используют 1,8 млн человек в будние дни и около 465 тысяч человек в выходные дни.

В среднем ежедневно проводят в метро не менее часа 1,8 млн человек в будний день и 1,3 млн человек — в выходной. Кольцевой линией в будние дни пользуются около 80 % пассажиров метро (3,9 млн человек), пересадки используют около 3,2 млн москвичей (66 % пассажиров метро).

Наибольший пассажиропоток приходится на Таганско-Краснопресненскую, Замоскворецкую, Калужско-Рижскую и Серпуховско-Тимирязевскую линии метро: в будний день ими пользуется около 3,1 млн человек.

Среднесуточный пассажиропоток Московского метрополитена около 32 тыс. человек на километр линии и около 52 тыс. человек на станцию.

Наземный и надземный рельсовый транспорт

Это линии рельсового транспорта, проложенные на эстакадах, а также на поверхности и в открытых выемках. Включает в себя легкорельсовый транспорт, городские поезда, монорельс.

Наземные и надземные линии метрополитена

Пути Филёвской линии Московского метрополитена на участке от станции «Киевская» до «Кунцевской» проложены на уровне земли, без одноуровневых пересечений с другими видами транспорта. Южная часть Бутовской линии проходит по эстакаде, с уменьшенными расстояниями между станциями.

Городские поезда Москвы

В Москве расположено большое количество остановок поездов РЖД. Большинство пригородных поездов следуют далее за город. Всего в Москве 10 магистральных линий, между некоторыми существует сквозное сообщение. Многие поезда часть остановочных пунктов пропускают

Осуществляется пассажирское движение по Малому кольцу МЖД.

Кольцевая линия городского поезда

Предполагается, что городские поезда по Малой Окружной железной дороге (МОЖД) длиной 54 км после её соответствующей реконструкции могут взять на себя функции второго кольца метрополитена и значительную долю распределяющего и подвозящего пассажиропотока. Кольцевая линия городского поезда поможет существенно разгрузить перегруженные линии метро, в первую очередь, почти на треть, — Кольцевую, которая задыхается от перегрузок.

Радиальные и периферийные линии городского поезда

Помимо действующего маршрута «электричек» с Ленинградского вокзала до Зеленограда (Крюково), план по организации таких линий в рамках долгосрочной программы развития транспортной системы в Москве был представлен осенью 2007 года. Предполагается, что линии городского поезда свяжут московские районы Пресненский и Канатчиково, посёлок Северный и Савёловский вокзал, Щербинку и Кожухово c центром.

«Аэроэкспрессы»

По состоянию на 2008 скоростные маршруты электропоездов-«аэроэкспрессов» действуют от Киевского вокзала до аэропорта «Внуково», от Павелецкого вокзала до аэропорта «Домодедово», от Белорусского вокзала до аэропорта «Шереметьево». Планируется в будущем связать эти аэропорты железнодорожным транспортом с Международным деловым центром «Москва-Сити». В дальнейшем предполагается преобразование линий поездов железнодорожного типа до аэропорта «Шереметьево» в скоростную транспортную систему (СТС).

Монорельс Москвы

Московская монорельсовая транспортная система — монорельсовая дорога, построенная в Северо-Восточном административном округе, проходящая от станции метро «Тимирязевская», до улицы Сергея Эйзенштейна. Трасса начинается у станции метро «Тимирязевская», проходит по улице Фонвизина, пересекает линию Октябрьской железной дороги, идёт мимо Телецентра по улице Академика Королёва, выходит к Главному, а затем к Северному входу ВДНХ.

10 января 2008 года линия переведена в транспортный режим работы. Станции монорельса открыты для входа пассажиров с 6:50 до 23:00 часов ежедневно. Время поездки от станции «Улица Сергея Эйзенштейна» до станции «Тимирязевская» — 16 минут 14 секунд, в обратную сторону — 16 минут 40 секунд (скорость сообщения — 16,9—17,4 км/ч). Интервалы между поездами в часы «пик» — 6 минут 55 секунд.

В феврале 2008 года пассажиропоток составил около 12 тысяч человек в день.

Станция «Улица Милашенкова» в отдалённом будущем должна создать пересадочный узел с перспективной станцией метро «Фонвизинская» Люблинско-Дмитровской линии.

Создание монорельсовой дороги обошлось в 220 $ млн, что примерно равно стоимости строительства одной станции метро глубокого заложения.

Также в ближайшее время будет построена подвесная монорельсовая дорога, которая свяжет деловой центр Москва-Сити и станцию метро «Кутузовская», которая не будет входить в состав Московского метрополитена.

20 февраля 2008 года в эфире телеканала «ТВ-Центр» первый заместитель мэра Москвы, руководитель комплекса городского хозяйства Пётр Бирюков сообщил, что московские власти намерены возводить монорельсовые магистрали в тех районах столицы, где невозможно строительство метро.

Подвесная монорельсовая дорога может быть построена от подмосковного города Видное до московского района Южное Бутово. С таким предложением выступила строительная компания «Мортон», застраивающая микрорайоны в Видном и Бутово. Протяженность дороги составит 14 км, она сможет перевозить 2 тыс. пассажиров в час, её проектирование уже началось.

Трамваи Москвы

Начало эксплуатации трамваев относится к 1899 году. В 2009 году перевезено 230 млн пассажиров.

Конка

Конка появилась после возникновения железных дорог. Используя лошадей, хотели устранить опасности парового движения и воспользоваться удобствами перевозки массовых грузов по рельсовым путям.

Грузовой трамвай

Грузовые трамваи в Москве стали появляться ещё до Первой мировой войны. В 1915—1921 годах большая часть грузов (уголь, дрова, мука, и т. д.) в Москве перевозилась от железнодорожных пакгаузов к магазинам и складам уже грузовыми трамваями. К 1932 году в Москве было полностью восстановлено Бутырское депо, которое стало специализироваться на обслуживании грузовых трамваев и спецтехники и оставалось таковым вплоть до 1965 года, когда оно было закрыто.

В 1930-х годах роль грузового трамвая постепенно начала снижаться в связи с развитием автомобильных перевозок, но во время Великой Отечественной войны значение грузового трамвая резко возросло. Суточная перевозка в начале 1945 года достигла 2589 тонн, общая протяжённость грузовых веток трамвая составила 41,2 км, а подвижной состав насчитывал 142 моторных и 141 прицепной вагон.

Второе и окончательное падение роли грузового трамвая началось в 1950-х годах и особенно сильный характер приобрело в 1957—1960 годы: многие грузовые ветки были демонтированы, парк подвижного состава сократился вдвое, до 67 вагонов, объём перевозок упал более чем втрое, до 139 тыс. тонн в год. В 1960-х годах грузовой трамвай в основном обслуживал перевозки в интересах Управления пассажирского транспорта Москвы и ряда смежных организаций. В 1972 году последние 7 грузовых вагонов были переведены в специальные, и работа грузового трамвая в Москве прекратилась.

Скоростной трамвай

План развития скоростного трамвая в Москве на ближайшие годы позволяет решить сразу две проблемы: проблему доставки пассажиров по хордовым направлениям к периферийным станциям метро и одновременно разгрузить сам метрополитен, который работает на пределе своих возможностей.

Планировалось, что первая линия скоростного трамвая появится на юго-востоке Москвы в 2008 году, соединяя станции «Площадь Ильича» и «Новогиреево», а оттуда в Новокосино и до платформы Ухтомская и будет предвестником линий трамвая, которые будут играть роль «хордовых линий» между двумя соседствующими линиями. Линия трамвая будет иметь протяжённость 11,5 км, по ней будет ходить порядка 48 составов (по 2 вагона типа Tatra KT8D5 на состав). Средняя скорость (с учётом остановок) в два раза превысит скорость обычного трамвая и составит 30—40 км/ч.

Однако даже по состоянию на 2009 год никаких работ по сооружению линии не началось. Причина и дальнейшая судьба проекта неизвестны.

Троллейбусы Москвы

Первый троллейбус вышел на улицы Москвы 15 ноября 1933 года. Мощный толчок к развитию троллейбуса дала политика ликвидации трамвайных линий в центральной части города во второй половине 1930-х годов, в ходе которой освобождённые от трамвайных рельсов пассажиронапряжённые направления требовали какого-либо транспорта. Также в 1930-х годах начал формироваться троллейбусный маршрут по Садовому кольцу, который окончательно замкнулся в 1963 году. Следующий этап развития троллейбуса — период, охватывающий 1950—1970-е годы: появляются новые троллейбусные парки, строятся линии на окраины Москвы. В это время была в целом сформирована та сеть троллейбуса, которую существует к настоящему времени. В 1980-х годах строились последние новые линии, с 1992 года началась стагнация московского троллейбуса с частичным его вытеснением с ряда улиц в центре города.

Сегодня троллейбусное хозяйство Москвы используется неэффективно. Маршрутная сеть во многих районах города недостаточно оптимизирована под изменившиеся пассажиропотоки; существует порочная практика диспетчерского регулирования задержек, когда наибольшая интенсивность движения в будни оказывается не там, где высокий пассажиропоток, а там, где удобнее ликвидировать задержки движения; в плохом состоянии пребывает значительная часть подвижного состава; используется устаревшая по современным меркам технология подвески контактной сети.

Московская троллейбусная сеть на сегодня является крупнейшей в мире: около 1300 км одиночного контактного провода (более 550 км линий по оси улиц), около 1600 троллейбусов (в том числе около 50 сочленённых машин), более 90 маршрутов, 8 парков. Дальнейшее развитие троллейбуса будет выражено в строительстве небольшого числа новых линий и одного нового парка.

В 2009 году перевезено 346 млн пассажиров.

Автобусы Москвы

Автобусы Москвы вышли на первый регулярный маршрут 8 августа 1924 года. Маршрут связал Каланчёвскую площадь c Тверской Заставой.

По данным на начало 2014 года, на долю автобуса в Москве приходилось 27,2 % перевезённых пассажиров.

Маршрутные такси Москвы

Первоначально (в советские времена) маршрутные такси в Москве использовались преимущественно для подвоза пассажиров от станций метро к популярным объектам городской среды: паркам, выставочным центрам, крупным магазинам. Начиная с 1990-х годов, сеть маршрутных такси была значительно расширена, создано много новых маршрутов на востребованных направлениях. Крупнейшим оператором в настоящее время является Автолайн.

Такси Москвы

В 2015 году услугами московского такси воспользовались 100 млн пассажиров по сравнению с 70 млн в 2014 году. Ежедневно в 2015 году услугами такси пользовались 260 тыс. пассажиров, а количество разрешений на таксомоторную деятельность достигла 55 тыс. В Москве 43 % такси — жёлтого цвета. Все автомобили такси должны быть перекрашены в жёлтый цвет к 2018 году. Уровень обеспеченности такси в Москве в настоящее время оценивается как низкий и составляет 4,5 автомобиля такси на 1 тыс. населения.

Развитие системы оплаты в общественном транспорте г. Москвы

9 июня 1872 года в Москве появился первый общественный транспорт. Им стала линия конно-трамвайной городской железной дороги. Стоимость проезда зависела от расстояния. За место в салоне нужно было заплатить от 10 до 15 копеек и от 5 до 8 копеек стоила поездка на крыше вагона. 6 апреля 1899 года в Москве было открыто трамвайное движение с минимальным тарифом на проезд — 5 копеек. Регулярно автобусы стали ходить в Москве с 8 августа 1924 г., а троллейбусы — с 15 ноября 1933 года. До 1961 г. стоимость на проезд в общественном транспорте зависела от расстояния маршрута и могла достигать 1 рубля. Маршрутное такси появилось в 1930-х годах; поездки на нём стоили ещё дороже.

С 15 мая 1935 года для перевозки пассажиров был открыт московский метрополитен. Стоимость проезда на метро составляла 50 копеек, но была снижена в течение 1935 г. сначала до 40 копеек за поездку, потом до 30 копеек, а следом за этим были введены абонементы. С 16 августа 1948 года стоимость проезда на метро возросла до 50 копеек.

После деноминации советского рубля, прошедшей 1 января 1961 года, поездка в метро до 2 апреля 1991 года стала стоить 5 копеек. С 1 января 1961 г. до 27 мая 1985 г. одна поездка на автобусе стоила 5 копеек, в троллейбусе — 4 копейки и в трамвае — 3 копейки. С 1985 по 1991 год билеты на проезд в наземном транспорте в Москве стоили одинаково — 5 копеек. Появились месячные абонементы на проезд в метро стоимостью в 3 рубля и «единый» проездной на наземные и подземный общественный транспорт стоимостью в 6-7 рублей. С 1961 года поездка на маршрутном такси стоила 15 копеек.

В связи с высокой инфляцией в начале 1990-х годов цены на общественный транспорт поднялись. Поездка на метро со 2 апреля 1991 г. стала стоить 15 копеек. Турникет вместо одной пятикопеечной монеты стал принимать три пятикопеечных монеты подряд или одну пятнадцатикопеечную монету. Для удобства граждан в 1992 году были введены сначала металлические, а затем пластиковые жетоны, которые принимались турникетами до февраля 1999 года. С 1 марта 1992 г. проезд на метро стал стоить 50 копеек, а с 24 июня 1992 г. — 1 рубль. 20 сентября 1995 г. жетон на проезд в метро стоил уже 1000 рублей. После деноминации рубля 1 января 1998 года тариф на проезд в метро составлял 2 рубля.

Начиная с сентября 1997 года оплата проезда стала осуществляться с помощью карт с магнитной полосой, с 1 января 2008 года проезд был возможен только при помощи бесконтактных карт.

С 2004 по 2011 год стоимость проезда на метро каждый год увеличивалась на 2-3 рубля. За этот период цена выросла с 10 до 28 рублей за поездку. В 2000-е годы поездка на наземном общественном транспорте стоила на 2-3 рубля меньше, чем на метро. В 2011 году была установлена единая цена билетов на автобус, троллейбус и трамвай — 25 рублей за поездку.

С 2 апреля 2013 г. в Москве началась реформа системы оплаты проезда в общественном транспорте. Стали появляться единые бесконтактные проездные билеты, действующие как в метро, так и в наземном общественном транспорте. Были введены в использование билеты «90 минут», которые позволяют совершить 1 поездку на метро и неограниченное число поездок на наземном общественном транспорте за полтора часа.

2 апреля 2013 года появилась электронная карта-кошелек «Тройка». Карта «Тройка» представляет собой пополняемый электронный кошелек для оплаты проезда на всех видах транспорта. Также для оплаты общественного транспорта в Москве используются бумажные билеты «Единый» или ТАТ, которые можно приобрести в кассе метрополитена, в киосках Мосгортранса или у водителя. За время проведения реформы в Москве появилась гибкая система тарифов. На транспортную карту «Тройка» теперь можно записать любой бумажный билет из действующих тарифов — «Единый», «90 минут» или ТАТ, а также абонементы на проезд в пригородных поездах. Пополнить карту можно онлайн, с помощью SMS, в банкоматах и терминалах, с помощью электронных кошельков, через социальные сети и в кассах «Аэроэкспресс». На сегодняшний день в Москве открыто около 4 тысяч точек прямого пополнения карты «Тройка» и 32 тысячи — удалённого пополнения.

С 1 февраля 2015 года были введены новые тарифы на проезд в общественном транспорте. Стоимость одной поездки на метро по карте «Тройка» выросла с 28 до 30 рублей, а на наземном общественном транспорте — с 26 до 29 рублей. Стоимость бесконтактного проездного билета на метро, автобусы, троллейбусы и трамваи выросла на 25 %: c 40 до 50 рублей за поездку. Повысились тарифы на проездные с лимитом поездок, а цены на месячные и трёхмесячные проездные без лимита поездок, наоборот, снизились. Тарифы на проезд в Москве утверждаются Региональной энергетической комиссией Москвы и постановлениями Правительства Москвы.

В 2015 году в столице началась реформа наземного общественного транспорта. В микроавтобусах и маршрутных такси стала действовать единая система оплаты проезда. Пассажиры для проезда стали пользоваться транспортными картами «Единый», «ТАТ», «Тройка» и «90 минут». В микроавтобусах и маршрутных такси стали устанавливать валидаторы. Льготникам был предоставлен бесплатный проезд. По словам Сергея Собянина, реформу планируют полностью завершить в первом полугодии 2016 года.

Однако в не столь удачном положении оказались льготники Московской области. 18 июня 2015 года Московской областной Думой был принят закон, по которому с 1 августа 2015 года были отменены льготы на бесплатный проезд в столичном общественном транспорте подмосковным пенсионерам, ветеранам труда и пенсионерам военной службы. В ответ на принятие закона в ряде городов Подмосковья (в частности, в Долгопрудном, Домодедово, Балашихе, Мытищах) в июле 2015 года прошли протестные митинги.

Междугородный автобусный транспорт в Москве

Автовокзалы Москвы

• Московский автовокзал — старейший и крупнейший автовокзал в Москве.
• Автовокзал «Южные ворота» — самый молодой автовокзал, обслуживается Службой эксплуатации и развития автовокзалов ГУП «Мосгортранс».

Автостанции Москвы

Служба эксплуатации и развития автовокзалов ГУП «Мосгортранс»:

• Автостанция «Красногвардейская»: Ореховый бульвар, 24Г, корпус 1г
• Автостанция «Тёплый Стан»: Новоясеневский проспект, вл. 4
• Автостанция «Орехово»: Шипиловский проезд, д. 31
• Автостанция «Тушинская»: проезд Стратонавтов
• Автостанция «Варшавская»: Каширский проезд, дом 19
• Автостанция «Привольная»: Привольная улица, д. 29, корп. 1 (метро «Лермонтовский проспект»).
• Международный автовокзал «Южные Ворота»: МКАД, 19-й км, стр. 1, вл. 20 (на территории ТК «Южные Ворота»)

«Русские автобусные линии»:

• Станция метро «Новоясеневская»

«Межрегионавтотранс»:

• Станция метро «Комсомольская»: Рязанский переулок, 13, стр.1
• Станция метро «Павелецкая»: Дубининская улица, д. 9/3, стр. 1
• Станция метро «Черкизовская»: Окружной проезд, влад. 2а, стр. 1
• Станция метро «Бульвар Дмитрия Донского»: Старобитцевская улица, вл. 2А

«РЖД-Трансфер»:

• Станция метро «Динамо»: Ленинградский проспект, 37, к. 6
• Станция метро «Каширская»: 2-й Котляковский переулок, д. 1, стр. 99

«Мострансавто»:

• Станция метро «Выхино»: улица Хлобыстова, 7

«Альянс-автовокзал»:

• Станция метро «Царицыно»: 6-я Радиальная улица, вл. 16

Водный речной транспорт в Москве

Речной транспорт в Москве и округе использует Москву-реку и систему Канала имени Москвы до реки Волга. От Северного речного вокзала ходят в основном круизные (ранее также и пригородные) пассажирские теплоходы, а Южный речной вокзал для пассажирских перевозок практически не используется (для грузовых судов используются Южный речной порт, Северный речной порт и вспомогательный Западный речной порт).

К городскому общественному водному транспорту в пределах Москвы относятся речные паромы, а также использующиеся в летнее время для перевозок пассажиров суда. Городской водный транспорт Москвы практически не имеет регулярных пассажирских маршрутов и полностью перешёл в сферу туристическо-экскурсионного транспорта. В период навигации на Москва-реке работают несколько таких маршрутов «речного трамвая».

С учётом перегруженности Ленинградского шоссе, Савёловского направления МЖД, и имеющегося опыта (Hovertravel, Логопром) успешным применением московских водных путей может оказаться круглогодичное сообщение аэропорта Шереметьево с речным вокзалом, судами на воздушной подушке.

Северный речной вокзал

Северный речной вокзал (Химкинский речной вокзал) Московского речного пароходства — один из двух речных вокзалов Москвы (вместе с Южным). Расположен на берегу Химкинского водохранилища (Ленинградское шоссе, 51).

Северный речной вокзал был построен одновременно с каналом имени Москвы ещё до заполнения Химкинского водохранилища в 1937 году (архитекторы А. М. Рухлядев, В. Ф. Кринский, скульптор И. С. Ефимов и др., художник Н. Я. Данько и др). Вокзал является памятником архитектуры и одним из символов Москвы — «порта пяти морей».

Железнодорожный транспорт в Москве

Железнодорожная сеть в Москве представлена десятью основными направлениями с девятью вокзалами (с восьми вокзалов осуществляется как пригородное, так и дальнее сообщение, один вокзал — Савёловский обслуживает только пригородные перевозки), Малым кольцом — Московской окружной железной дорогой (МОЖД), участком Большого кольца МЖД (БМО), несколькими соединительными ветвями и рядом ответвлений, в основном однопутных, относительно небольшой длины, основная часть из которых полностью находится в черте города.

Малое кольцо Московской железной дороги пересекает радиальные линии железной дороги, объединяя все существующие линии Московского железнодорожного узла. МОЖД обеспечивает пока исключительно грузовые перевозки. За день по кольцу проходит до сотни грузовых поездов, доставляющих грузы в промзоны. Пропускная способность линии в несколько раз выше. Длина малого кольца МЖД составляет 54 км, из них 10 км проходят через жилые районы и 13 км — через природные комплексы. Основная часть пути проходит через промышленные зоны.

Регулярные пассажирские перевозки в Московском железнодорожном узле представлены пригородными электропоездами («электрички»). В пределах города и агломерации их сеть напоминает Московское метро, но без Кольцевой линии. На территории города Москвы (включая Зеленоград и Внуково) находятся 139 железнодорожных станций и платформ. Пассажиропоток составляет примерно 1 млн чел./сут.

Вокзалы Москвы

В городе имеется 9 действующих железнодорожных вокзалов:

• Белорусский
• Казанский
• Киевский
• Курский
• Ленинградский
• Павелецкий
• Рижский
• Савёловский
• Ярославский

Планируется сооружение трёх вокзалов (Евровокзала, Вокзала для аэроэкспрессов на Комсомольской площади, Южного вокзала на площади Рогожской заставы).

Названия большинства из вокзалов (за исключением Ленинградского, Белорусского и Савёловского) совпадают с названиями их железнодорожных станций. В названиях большинства из этих станций при вокзалах (кроме Рижской и Бутырской) присутствует слово «пассажирская».

Аэропорты Москвы

Шереметьево

Аэропорт Шереметьево — один из двух крупнейших международных аэропортов России и исторически главный из международных аэропортов, обслуживающих Москву. Шереметьево — порт приписки национальной авиакомпании «Аэрофлот — российские авиалинии». Аэропорт имеет годовой пассажиропоток около 30 миллионов человек и управляется ОАО «Международный аэропорт „Шереметьево“» (на 100 % принадлежит государству).

Домодедово

Домодедово — крупнейший международный аэропорт России, обслуживающий более 30 миллионов пассажиров в год. Аэропорт управляется группой компаний «Ист Лайн», с которой у государства заключён договор долгосрочной аренды аэропортового комплекса (на 75 лет).

Внуково

Внуково — третий международный аэропорт Москвы, имеет годовой пассажиропоток около 15 миллионов человек, находится в черте городской территории, управляется госкомпанией.

Жуковский

Жуковский — открытый в 2016 году новый четвёртый международный аэропорт Москвы, который совмещён с испытательно-экспериментальным аэродромом Раменское и является базой для авиации МЧС, МВД и ФСБ России. На аэродроме проводится Международный авиационно-космический салон.

Быково

Ранее внутренний и затем международный бывший четвёртый московский аэропорт Быково был закрыт в 2010 году и исключён из Государственного реестра гражданских аэродромов Российской Федерации в 2011 года.

Остафьево

Остафьево — аэропорт с аэродромом совместного базирования для гражданских и военных судов, а также база авиапарка Газпрома. Расположен в пределах территории Москвы рядом с районом Южное Бутово и городским округом Щербинка Москвы. Открыт для гражданского использования в 2000 году.

Перехватывающие парковки

На ноябрь 2012 года в Москве существует 9 перехватывающих парковок у пяти станций метро: «Аннино» (1 парковка), «Славянский бульвар» (2 парковки), «Зябликово» (4 парковки), «Строгино» (1 парковка) и «Бульвар Дмитрия Донского» (1 парковка). Режим работы перехватывающих парковок: с 6:00 до 21:30 автомобиль (за исключением битых, крупногабаритных машин, машин с прицепами и мотоциклов) можно оставлять бесплатно (при условии совершения двух поездок на метро). С 21:30 до 6:00 действует тариф 100 рублей.

Транспортно-пересадочные узлы

Транспортно-пересадочные узлы — это пересадка для пассажиров на узле без выхода на улицу.

Пересадочные узлы позволяют сократить время пересадки для пассажиров метро и автолюбителей на городской транспорт и существенно снизить транспортную нагрузку на улично-дорожную сеть.

Интегральные узлы транспорта

Это система организации транспорта, когда станции и остановки метро, пригородного транспорта, а также других видов городского транспорта совмещаются в одном комплексе, формируя мультимодальный транспортно-пересадочный узел.

Пока есть один интегральный проект — станция «Выхино», где из электропоезда МЖД можно попасть в метро, не сходя с платформы (в обратную сторону, из метро на железнодорожную платформу надо идти по подземному переходу).

Планы строительства других интегральных узлов, подобных выхинскому, пока отсутствуют.

См. также

• Мострансавто
• Мосгортранс
• Маршрутное такси
• Крупнейшие пересадочные узлы общественного транспорта в Москве
• Общественный транспорт Московской области
• Пассажиропоток в общественном транспорте Москвы
• Пассажиропоток Московского метрополитена
• Хронология Московского метрополитена
• Список станций Московского метрополитена
• Список железнодорожных платформ Москвы
• Подземный пешеходный переход

Ссылки

• [www.mosprobka.ru/Public-Transport.php Статья о перспективах развития общественного транспорта в Москве, и разрабатываемые для этих целей указы столичных властей]

Организации

• [www.mosgortrans.ru/ Официальный сайт ГУП «Мосгортранс»]
• [mosmetro.ru/html/ Официальный сайт Московского метрополитена]
• [mzd.rzd.ru/ Официальный сайт Московской железной дороги]

Информация о маршрутах

• [bus.ruz.net/ Московский автобус]
• [tram.ruz.net/ Московский трамвай]
• [trolley.ruz.net/ Московский троллейбус]
• [transportmap.ru/moscowtransport.html Карта маршрутов транспорта] на transportmap.ru
• [yapriedu.ru/ Транспортный справочник города Москвы] // yapriedu.ru
• [www.actualcity.ru/index.php Подробные маршруты общественного транспорта Москвы на карте города] // actualcity.ru
• [етранспорт.рф Мобильное приложение ЕТранспорт] - отслеживание местоположения транспорта

Прокладывание маршрутов

• [maps.yandex.ru/transport/ Маршруты] на Яндекс.Картах
• [www.google.ru/transit/ Общественный транспорт] на Google
• [msk.rusavtobus.ru/ Маршруты городского транспорта Москвы] - rusavtobus.ru
• [wikiroutes.info/msk Маршруты городского транспорта Москвы] на карте wikiroutes.info

Отрывок, характеризующий Общественный транспорт Москвы

Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.