Социальная общность

Социа́льная о́бщность (англ. community — общность, сообщество, объединение, единство, неразрывность) — реальное объединение людей, объективно заданное способом их устойчивой взаимосвязи, при котором они выступают (проявляют себя) как коллективный субъект социального действия.

Нередко категория социальная общность трактуется как слишком широкое понятие, объединяющее различные совокупности людей, для которых характерны лишь некоторые одинаковые черты, похожесть жизнедеятельности и сознания. Этимологически слово «общность» восходит к слову «общее». Философская категория «общее» — это не похожесть, не повторяемость и не одинаковость, а единство различий, связанных между собой в рамках единого целого, или единое во многом (единство многообразного).

Социальная общность выступает родовым понятием по отношению к понятию «общество». Под обществом (в широком смысле) понимается исторически сложившаяся общность людей. Исторически первой формой существования человеческого рода как общности явилась родовая община. В процессе исторического развития общества менялись и основные формы человеческой жизнедеятельности — социальные общности.

Социальная общность объективно задана реальным способом социальной взаимосвязи людей и отражает повседневную форму их коллективной жизнедеятельности — объединение. Социальные общности различного типа определяются тем или иным способом (типом) взаимосвязи людей. В концепции К. Маркса и Ф. Тённиса выделяются два таких типа:

1. Гемейншафт (Gemeinschaft) — общинные, или социально-органический тип связей. Это общество основано на общности, характеризующейся слитной цельностью и теснейшим внутренним единением индивидов, способных в неё войти. Здесь «единичный индивид столь же мало в состоянии отделяться от пуповины, связующей его с племенем или с общностью [Gemeinwesen], как и индивидуальная пчела — от своего улья». Традиция, авторитет, обряд, необходимость как абсолютный закон, дисциплина, порядок и добросовестность выступают как жизненный императив.
2. Гезельшафт (Gesellschaft) — общественные, или социально-атомистический тип связей. Общество, где индивиды внутренне разъединены, притязают каждый быть внутри себя самодовлеющими и вступают лишь во внешние связи. «Каждый обслуживает другого, чтобы обслужить самого себя; каждый взаимно пользуется другим как своим средством, каждый достигает своей цели лишь поскольку он служит средством для другого и только будучи для себя самоцелью…».

Первый тип взаимосвязи людей характерен для архаического (первобытнообщинного) и традиционного (рабовладельческого, феодального) общества, второй — для общества индустриального типа (капиталистического).

При более детальной типологизации выделяются следующие типы связей: органический(психофизиологический), социально-органический, цививилизационный, формационный и социокультурный.

Данные типы связи возникли в социогенезе, в процессе исторического развития общества :

• В доисторическую эпоху люди взаимодействовали как существа природы — физически, биохимически, психофизиологически, поэтому тип связи носит название органической.
• История общества начинает свой отсчет с архаической эпохи. Но это вовсе не означает, что до этого они не были взаимосвязаны, их связь поддерживалась биологически — генетически, психофизиологически. Люди не создавали и не создают каких-то принципиально иных, кардинально отличающихся от органических, социальных способов взаимосвязи, а на уже на подготовленном природой субстрате начинают надстраивать другие — социальные. Поэтому результирующая получила название социально-органический способ взаимосвязи людей. В этот период формируются матримониальные (семейно-брачные) и этнические общности.
• По мере вступления человечества в эпоху цивилизации, связанное с дальнейшим разделением труда и появлением новых форм организационно-хозяйственной деятельности, формируется и новое «кольцо» на «древе» способов взаимосвязей — цивилизационное. Это исторически совпадает с формированием общества аграрного, традиционного типа. Начало эпохи цивилизации связано с началом формирования профессиональных, сословно-корпоративных, конфессиональных общностей.
• Следующий «виток» истории — формационный, связанный с формированием современных форм организационно-хозяйственной жизни — таких, как собственно экономика и политика, основанных на рыночных и плановых механизмах регулирования, и появлением таких социальных общностей как классы, вначале как экономические, позже как политические, в конечном счете — социальных классов.
• Современная тенденция проявляет себя таким образом, что на различных пластах «социальности» формируется новый социокультурный (социально-коммуникационный) тип связи — основа нового информационного общества и его социальных сообществ.
• В своем онтогенезе в процессе социализации человек повторяет социогенез — включается, овладевает и наращивает на уже имеющийся, накопленный «пласт» новый «пласт» способов его взаимосвязи с другими людьми.

Общности разных видов и типов — это формы человеческого общежития, совместной жизнедеятельности людей, отличающихся в той или иной мере общностью социальных норм, ценностных систем и интересов, и благодаря этому — более или менее одинаковыми свойствами (во всех или некоторых аспектах жизнедеятельности) условий и образа жизни, сознания, психологических черт.

Для социальных общностей характерно не только наличие общих объективных характеристик, но и по сравнению с другими человеческими множествами осознание своего единства через развитое чувство общей связи и принадлежности. Восприятие и осознание этой связи реализуется как биполярность «мы — они» (через оппозицию «свои» — «чужие»).

Люди одновременно являются членами различных общностей, с разной степенью внутреннего единства. Поэтому часто единство в одном (напр., в национальной принадлежности) может уступить место различию в другом (например, в классовой принадлежности).

Часто под социальной общностью понимают классификацию людей. Классификация — это объединение людей на основе ряда общих признаков, их совпадения, повторяемости (и здесь не важно как их определяют — существенными, значимыми — скорее всего для самого классификатора). В то время как социальная общность — форма реальной коллективной жизнедеятельности людей, которая представляет собой (объединение), основанное на объективно заданном способе взаимосвязи, при котором они проявляют солидарные действия как целерационально, осуществляя калькуляцию выгод «мы» перед «другими», так и стереотипно, аффективно и ценностно-рационально — рутинно, с чувствами и верой в это. Признаки схожести и различия выступают поэтому вторичными по отношению к ним.

Социальные общности могут классифицироваться по различным основаниям — формирующиеся в сфере общественного производства (классы, профессиональные группы и т. п.), образующиеся на этнической основе (народности, нации), вырастающие на основе демографических (половозрастные общности), семейно-брачных и др. объединений людей.

Нередко неверная классификация социальных общностей оборачивается тем, что к последним относят тех, кто таковыми не является — социальные категории, практические группы и социальные совокупности как различные агрегатные состояния человеческого множества. Такие человеческие множества принято подразделять на мнимые (псевдо)общности, контактные (квази)общности (диффузные группы) и групповые общности (практические группы).

В классификации социальных общностей выделяются социально-поселенческие, территориальные, демографические, матримониальные (семейно-брачные), этнические, конфессиональные (религиозные), профессиональные, производственные, культурно-образовательные, досугово-коммуникативные, статусно-ролевые, социально-классовые и другие виды социальных общностей.

Социальные классы

Классовая стратификация характерна для открытых обществ. Она существенно отличается от кастовой и сословной стратификации. Эти отличия проявляются в следующем:

• классы не создаются на основе правовых и религиозных норм, членство в них не основано на наследственном положении;
• классовые системы более подвижны, и границы между классами не бывают жестко очерчены;
• классы зависят от экономических различий между группами людей, связанных с неравенством во владении и контроле над материальными ресурсами;
• классовые системы осуществляют в основном связи внеличностного характера. Главное основание классовых различий — неравенство между условиями и оплатой труда — действует применительно ко всем профессиональным группам как результат экономических обстоятельств, принадлежащих экономике в целом;
• социальная мобильность значительно проще, чем в других стратификационных системах, формальных ограничений для неё не существует, хотя мобильность реально сдерживается стартовыми возможностями человека и уровнем его притязаний.

Классы можно определить как большие группы людей, отличающиеся по своим общим экономическим возможностям, которые значительно влияют на типы их стиля жизни.

Наиболее влиятельные теоретические подходы в определении классов и классовой стратификации принадлежат К. Марксу и М. Веберу. М. Вебер определил классы как группы людей, имеющих сходную позицию в рыночной экономике, получающих сходное экономическое вознаграждение и располагающих сходными жизненными шансами.

Классовые разделения проистекают не только от контроля за средствами производства, но и от экономических различий, не связанных с собственностью. Такие источники включают в себя профессиональное мастерство, редкую специальность, высокую квалификацию, владение интеллектуальной собственностью и проч. Вебер дал не только классовую стратификацию, считая её лишь частью структурирования, необходимого для сложного по устройству капиталистического общества. Он предложил трехмерное деление: если экономические различия (по богатству) порождают классовую стратификацию, то духовные (по престижу) — статусную, а политические (по доступу к власти) — партийную. В первом случае речь идет о жизненных шансах социальных слоев, во втором — об образе и стиле их жизни, в третьем — о владении властью и влиянии на неё. Большинство социологов считает веберовскую схему более гибкой и соответствующей современному обществу.

Отрывок, характеризующий Социальная общность

– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…