Объединение современных архитекторов

Объединение современных архитекторов
ОСА
Официальный язык:	русский
Руководители
Председатель	А. А. Веснин
Заместители председателя	М. Я. Гинзбург, В. А. Веснин
Основание
Первое собрание	1925
Ликвидация
Вошло в состав МОВАНО	1930

К:Организации, закрытые в 1930 году

Объединение современных архитекторов (ОСА) — общественная организация, основанная в 1925 году членами ЛЕФа. Выступало под лозунгами конструктивизма и функционализма. Пропагандировало использование новейших конструкций и материалов, типизацию и индустриализацию строительства.

История

К концу первой половины 1920-х годов, благодаря быстрому росту популярности в архитектурной среде идей конструктивизма, вокруг идеолога и фактического лидера течения А. А. Веснина сложилась группа единомышленников — М. Я. Гинзбург, В. А. Веснин, Я. А. Корнфельд, В. М. Владимиров, А. К. Буров, Г. М. Орлов, А. Капустина, А. С. Фуфаев и В. Д. Красильников, которые приняли решение создать творческое объединение архитекторов-конструктивистов. К началу декабря 1925 года был разработан устав организации и 19 декабря того же года состоялось первое общее собрание, на котором помимо инициаторов присутствовали архитекторы И. А. Голосов, К. С. Мельников и Г. Г. Вегман. Собрание постановило «признать необходимым создание Объединения Современных Архитекторов, назвать его сокращённо ОСА». Председателем объединения стал А. А. Веснин, его заместителями — М. Я. Гинзбург, В. А. Веснин, секретарём — Г. М. Орлов. Официально оформить новую организацию долгое время не удавалось: Моссовет, ссылаясь на то, что в Москве уже действуют объединения архитекторов (Московское архитектурное общество, АСНОВА и другие), несколько раз отказывался зарегистрировать устав ОСА, предлагая её сторонникам влиться в одну из существующих архитектурных организаций. Лишь осенью 1926 года ОСА при поддержке заведующего Художественным отделом Главнауки Наркомпроса П. И. Новицкого удалось официально оформить своё существование при Государственной академии художественных наук.

Печатным органом ОСА являлся журнал «Современная архитектура» (1926—1930), начавший выходить ещё до официальной регистрации Организации. Из всех творческих объединений архитекторов 1920-х — начала 1930-х годов (МАО, АСНОВА, ОАХ, ЛОА, ВОПРА, АРУ и других) лишь ОСА имело собственный периодический печатный орган. На страницах журнала было изложено кредо объединения — функциональный метод, который требовал от архитектора учёта особенностей функционирования зданий, сооружений и комплексов путём создания их рационального плана и оборудования. Популярность журнала и активная деятельность членов ОСА способствовали появлению новых сторонников организации; отделения ОСА возникли в Ленинграде, Свердловске, Казани, Харькове, Томске, Новосибирске, Киеве, Баку и ряде других городов.

Летом 1927 года ОСА организовало в Москве «Первую выставку современной архитектуры», задачей которой, по словам организаторов, была «широкая пропаганда идей современной архитектуры не только среди специалистов-архитекторов, но и среди широких масс населения». Выставка была открыта в здании ВХУТЕМАСа 18 июня и работала до 15 августа. Выставочный комитет отбирал для демонстрации работы в духе нового направления архитектуры, игнорируя традиционалистов и представителей других творческих организаций; МАО, ЛОА, ОАХ и другие объединения архитекторов приглашения участвовать в выставке не получили, а АСНОВА такое предложение отвергла, посчитав, что подобные выставки не могут быть организованы представителями конкретной творческой группировки. По мнению исследователя архитектуры С. О. Хан-Магомедова, Первая выставка современной архитектуры стала важнейшей выставкой советского архитектурного авангарда, показала его зрелость и наметила новые пути развития конструктивизма.

В 1927 году ОСА было переименовано во Всероссийское объединение современных архитекторов (РОСА), но новое название не прижилось и в дальнейшем продолжало использоваться первоначальное название.

В 1928 году прошла Первая конференция ОСА, ставшая подготовительным этапом к Первому съезду объединения в 1929 году.

В 1930 году ОСА было преобразовано в Сектор архитекторов социалистического строительства (САСС) при Всесоюзном архитектурно-научном обществе (ВАНО), вошло в состав Московского областного отделения ВАНО (МОВАНО). В 1932 году деятельность ОСА — САСС прекратилась в связи с организацией Союза советских архитекторов.

Некоторые члены ОСА

• М. О. Барщ
• А. К. Буров
• А. А. Веснин
• В. А. Веснин
• В. М. Владимиров
• А. М. Ган
• М. Я. Гинзбург
• И. А. Голосов
• П. А. Голосов
• Я. А. Корнфельд
• Н. С. Кузьмин
• Ле Корбюзье
• И. Л. Леонидов
• К. С. Малевич
• И. С. Николаев
• А. С. Никольский
• Г. М. Орлов
• М. А. Охитович
• А. Л. Пастернак
• А. М. Родченко
• М. И. Синявский
• В. Ф. Степанова
• А. С. Фисенко
• Л. М. Хидекель
• Р. Я. Хигер

См. также

• Современная архитектура (журнал)
• ВОПРА — Всероссийское общество (Всесоюзное объединение) пролетарских архитекторов
• АСНОВА — Ассоциация новых архитекторов
• Общество современных архитекторов Украины
• Московское архитектурное общество

Литература

• Хан-Магомедов С. О. Архитектура советского авангарда: Книга 1: Проблемы формообразования. Мастера и течения. — М.: Стройиздат, 1996. — 709 с. — ISBN 5-274-02045-3.

Отрывок, характеризующий Объединение современных архитекторов

Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.