Объединённая социалистическая партия (Франция)

Объединённая социалистическая партия
Parti Socialiste Unifié
Дата основания:	1960
Дата роспуска:	1989
Штаб-квартира:	Париж, Франция
Идеология:	Левые; демократический социализм, рабочее самоуправление, регионализм, внутренние течения: марксизм, социал-демократия, христианский социализм
Персоналии:	члены партии в категории (20 чел.)

К:Политические партии, основанные в 1960 году

Объединённая социалисти́ческая па́ртия (ОСП, фр. Parti Socialiste Unifié) — французская социалистическая политическая партия, образованная 3 апреля 1960 года Эдуаром Дёпре. Самораспустилась в 1989 году. В 1967—1973 находилась под руководством Мишеля Рокара. Считалась партией интеллектуальной левой, в политическом спектре занимала позицию между Французской секцией Рабочего интернационала и Французской коммунистической партией (ранее на эту роль претендовала недолговечная партия Демократическое революционное объединение).

История

ОСП образовалась в 1960 году в результате слияния «Автономной социалистической партии» (Parti socialiste autonome), «Социалистического левого союза» (Union de la gauche socialiste) (первого объединения активистов, покинувших соцпартию и компартию, с левыми католиками из Французской конфедерации христианских рабочих) и группы оппозиционных коммунистов вокруг журнала «Трибуна коммунизма», вышедшей из Французской коммунистической партии после внутрипартийного конфликта, вызванного Венгерской революцией 1956 года.

Кроме того, в основании ОСП приняли участие многие ветераны троцкистского движения, в том числе Иван Крайпо, Марсель Блайбтрой и Пьер Навилль, а также молодой симпатик маоизма, а ныне известный философ, Ален Бадью. В 1961 году в неё вошёл бывший премьер-министр Пьер Мендес-Франс, ранее возглавлявший левое крыло Радикальной партии, а затем ставший соучредителем «Автономной социалистической партии» (совместно с видным функционером СФИО Аленом Савари). Среди членов партии была и Арлетт Лагийе, в будущем — многократный кандидат троцкистской партии «Рабочая борьба» на президентских выборах.

В 1965 году ОСП вошла во Французскую секцию Рабочего Интернационала и поддерживала Франсуа Миттерана на президентских выборах. Впоследствии сблизилась с миттерановской Федерацией демократических и социалистических левых. Однако в 1968 году в противоположность основной Социалистической партии ОСП поддержала восставших студентов во время майских беспорядков. После этого она отошла от тесного сотрудничества с Социалистической партией и разработала свою собственную программу, основанную на рабочем самоуправлении.

На президентских выборах 1969 года кандидат ОСП Мишель Рокар получил 3,61 % в первом туре. Однако, на следующих президентских выборах ОСП вновь поддержала Миттерана. Это вызвало неприятие рядовых членов партии. В результате группа во главе с Мишелем Рокаром и Робером Шапьи вышла из ОСП и присоединилась к Социалистической партии.

На президентских выборах 1981 года ОСП выдвинула кандидатом Югетт Бушардо, которая получила 1,1 % голосов. На следующих президентских выборах 1988 года партия поддержала независимого кандидата Пьера Жюкена, исключённого из Компартии и пользовавшегося также поддержкой Революционной коммунистической лиги. Жюкен получил 2,1 % голосов.

В 1989 году ОСП слилась с движением Жюкена «Новые левые за социализм, экологию и самоуправление» и образовали «Красные и зелёные альтернативы» (ныне «Альтернативы», входящие в Левый фронт). К этому моменту многие члены ОСП уже вернулись в Соцпартию или перешли к зелёным и леворадикальным силам.

Членами ОСП были известные историки Жан Метрон, Эммануэль Ле Руа Ладюри, Эрнест Камиль Лабрусс, Пьер Видаль-Наке и философ Эдгар Морен, придерживавшиеся антисталинистских марксистских убеждений, а также «анархо-марксистский» историк Даниэль Герен.

Ссылки

• Malfroy, Soïg, La fédération du PSU des Côtes-du-Nord face au Programme commun, IEP Rennes 2003—2004

Отрывок, характеризующий Объединённая социалистическая партия (Франция)

Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.