Терраны

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Терр́аны (англ. Terran, произносится /ˈtɛr.ran/; от англ. terran — земной, землянин; от лат. terra — Земля) — разумная раса из вымышленной вселенной StarCraft, на которой основана одноимённая серия компьютерных игр компании Blizzard. Согласно предыстории игры StarCraft, терраны внешне идентичны нынешним землянам, от которых происходят, однако некоторые из них обладают пси-способностями. Во время событий игр серии терраны оказываются в центре войны между протоссами и зергами и пытаются выжить, в то же время переживая также гражданские войны.

История

Предыстория

К XXIII веке на перенаселённой Земле власть захватила социалистическая организация, известная как Лига Объединённых Держав. Стараясь улучшить и организовать жизнь людей, она проводила жёсткую политику цензуры и запретов. В ходе борьбы за чистоту человеческих генов полицией Лиги были отловлены и арестованы четыреста миллионов человек с криминальными наклонностями или мутациями, в том числе множество талантливых хакеров, читеров и компьютерных пиратов. Лига проводила над ними эксперименты, пытаясь с помощью химического и даже хирургического воздействия подавить их отклонения.

К тому моменту все планеты Солнечной системы были колонизированы, а также была открыта варп-технология для полётов к звёздам. В качестве эксперимента по дальней колонизации 40 000 заключённых были отправлены в дальний космос с целью колонизировать планету Гантрис 4. Четыре корабля, управляемых суперкомпьютером АТЛАС, были заполнены погруженными в анабиоз людьми и отправлены в полет. Однако в ходе рейса произошёл сбой навигационной системы, и корабли сбились с курса. После того, как их варп-двигатели выработали ресурс, они совершили вынужденные посадки за 60 тысяч световых лет от Земли в области галактики, позднее названной сектором Копрулу.

Новый мир

Три корабля уцелели и приземлились на планетах Тарсонис, Мория и Умоджа. Заключённые основали на них колонии, не имевшие никакой связи с Землёй и друг с другом. Тарсонианская колония, благодаря уцелевшему на их корабле суперкомпьютеру АТЛАС, развилась быстрее других и стала доминирующей. Тарсонианцы колонизировали ещё несколько планет, основав Конфедерацию. Брайан Киндреган, один из главных сценаристов StarCraft II, объяснял в интервью крайне быстрое развитие новой человеческой цивилизации (за двести пятьдесят лет) высокими технологиями, заложенными в корабли-колонизаторы, широким применением клонирования и прогрессивного производства пищи. К событиям игры серии большинство земных технологий были уже утеряны.

Конфедерация претендовала на главенство в секторе и настойчиво требовала от двух других колоний присоединиться к ней. Для защиты своих интересов морианцы создали Кел-Морианский Синдикат, а умоджанцы образовали автономный Умоджанский протекторат. Нарастающее напряжение привело к четырёхлетней войне конфедератов с Кел-Морианским Синдикатом — «Войне Гильдий», во время которой впервые были применены «голиафы» — шагающие боевые роботы. Мория была побеждена, но сохранила значительную автономию. Кроме того, учёные Конфедерации научились развивать псионические способности прирождённых телепатов и начали подготовку войск особого назначения, известных как «призраки».

Со временем Конфедерация развилась в огромную бюрократическую машину подавления, управляемую коррумпированными сенаторами. Это вызывало раздражение на многих её колониях, и в результате привело к восстанию на планете Корхал. Под предводительством Ангуса Менгска корхальцы очистили свою планету от войск Конфедерации, но сам Ангус был убит тремя «призраками», среди которых была и Сара Керриган. На посту предводителя восстания Ангуса сменил его сын, Арктур, который продолжал восстание и одновременно проводил тайные переговоры с Умоджанским протекторатом. В это время Конфедерация, отчаявшись подавить восстание, опустошила Корхал массированными ядерными ударами. Так возникла организация «Сыны Корхала» с Менгском во главе, быстро ставшая главным врагом Конфедерации. В преддверии новой войны «Сыны Корхала» попытались закрепиться на планете Чау-Сара, однако были разбиты эскадроном «Альфа», элитным подразделением Конфедерации под руководством Эдмунда Дюка.

Первая Галактическая война

В 2499 году началось нашествие зергов на планеты людей. Первой колонией, попавшей под удар, стала Чау-Сара. После длительных боёв на поверхности, конфедераты засекретили произошедшее и эвакуировали население на соседнюю Мар-Сару. Вскоре после этого флот протоссов, прибывший в систему, выжег всё живое на поверхности. На Мар-Саре ситуация повторилась, но на этот раз Конфедерация бросала захваченные зергами поселения одно за другим, по-прежнему пытаясь скрыть инцидент и получить информацию о новых врагах. «Сыны Корхала» помогли жителям Мар-Сары эвакуироваться, что укрепило их позиции. На их сторону перешли магистрат колонии и её шериф, Джим Рейнор. Планета была оставлена людьми и выжжена протоссами. Продолжая свою войну с Конфедерацией, Менгск победил эскадрон «Альфа» на планете Антига-Прайм и освободил её. Конфедерация направила эскадрон «Омега» на подавление восстания. В то же время Менгск завладел технологией пси-излучателей — маяков, способных приманивать зергов с огромного расстояния — и с их помощью натравил зергов на конфедератов. В возникшем хаосе «Сыны Корхала» также спасли Эдмунда Дюка от зергов, вынудив его (и его «Альфу») сотрудничать с повстанцами. Менгск и его армия ушли с планеты, после чего её, как и Мар-Сару, выжгли протоссы. С помощью излучателей Сыны Корхала натравили зергов на столицу Конфедерации — Тарсонис. Высадившиеся на планете протоссы начали бои с зергами. Испугавшись, что протоссы спасут конфедератов, Менгск отправил на планету Сару Керриган, чтобы она разбила протоссов. Одержавшие победу силы Керриган были атакованы превосходящими силами зергов. Менгск отказался из-за мести эвакуировать Керриган, что отвратило от него Рейнора и бывшего магистрата колонии, которые сбежали вместе со своими единомышленниками. На развалинах старого порядка Менгск объявил себя императором нового Доминиона терранов, фактически подчинив себе все уцелевшие колонии терранов в секторе Копрулу.

В ходе последующих боёв последние силы конфедератов были уничтожены зергами на Тарсонисе. В то же время, Доминион вёл войну с зергами, а Рейнор со своими людьми, столкнувшись на Чаре с заражённой Керриган, перешедшей на сторону Сверхразума, объединился с Вершителем протоссов Тассадаром. Пока остальные группировки терранов сражались с зергами и силами протоссов на своих планетах, Рейдеры в союзе с силами Тассадара и тёмных тамплиеров (протоссов-изгнанников) вели борьбу с силами Сверхразума на Айуре. Их кампания завершилась пирровой победой — Сверхразум, переселившийся с Чара на Айур, был уничтожен, но Тассадар стал духом, потеряв телесную оболочку, а протоссы и союзные им терраны Рейнора отступили на родину тёмных храмовников — Шакурас. На конец войны положение терранов в секторе Копрулу было почти критическим — многие из миров, заселённых ими, были либо заражены зергами, либо выжжены дотла воюющими против зергов протоссами, что ставило под угрозу само выживание людей в секторе Копрулу. Хотя император Менгск сумел объединить множество фракций и группировок под своим командованием, его Доминион де-факто воевал со всеми пришельцами, — в том числе с экспедиционным корпусом Земли, — а также терранами, не принявшими нового порядка.

Война выводков

В то же время, Объединённый Земной Директорат, которому стало известно о происходящем, снарядил экспедиционный флот в сектор Копрулу. В задачи флота входило уничтожение или установление контроля над всем, что представляло потенциальную угрозу Земле и принадлежащим ей колониям. Флот, отбывший в сектор Копрулу с войсками, находившимися в криогенном сне, прибыл в точку назначения без инцидентов. В ходе широкомасштабного конфликта, названного Войной Выводков (англ. Brood War), земной флот сначала сумел аннексировать Доминион терранов и захватить новый Сверхразум зергов, гарантировав повиновение себе большого количества стай. Но в дальнейшем Арктур Менгск и остатки его армии, Джим Рейнор со своими Рейдерами, заражённая Сара Керриган и её выводки, а также протоссы, объединились и разбили флотилию Директората. После победы Керриган тут же предала своих союзников, терраны и протоссы объединились против неё, позвав на помощь также недавних врагов — землян. Однако объединённый флот протоссов, Доминиона и Земли был разгромлен.

Затишье

Пока зерги и протоссы затаились, усиливая свои армии, терраны также не теряли времени даром. Со времени Войны Выводков были разработаны новые виды боевой техники и оружия. Оставленные колонии были частично заселены вновь. Как минимум Доминион ведёт масштабные исследования армий других рас, пытаясь выявить их достоинства и недостатки. Хотя зерги и не нападают, все разведывательные экспедиции на занятые ими планеты закончились исчезновением кораблей и экипажей. Несмотря на очевидную угрозу, терраны до сих пор разделены на множество больших и малых групп. Хотя Доминион и сохранил своё ведущее положение в Секторе Копрулу, он борется с многочисленными партизанами, недовольными жестокостями императора Менгска.

Вторая Галактическая война

В 2504 году, на Мар-Саре началось новое вторжение зергов. Их приманила пси-энергия артефакта Зел’Нага. Сначала Рой захватил археологическую базу Доминиона, а затем атаковал точку эвакуации колонистов Мар-Сары. После бегства Рейнора и колонистов, Рой зергов начал полномасштабное наступление на планеты Сектора Копрулу. Доминион в этой войне занял пассивную сторону, укрепляя центральные миры, бросая окраинные провинции на произвол судьбы. Лишь «полувоенные группировки и отряды повстанцев» занимаются спасением людей и войной с зергами. А также таинственный «Фонд Мебиуса» помогает им, используя артефакт Зел’Нага. Используя огромную флотилию Доминиона под командованием принца Валериана и генерала Ворфилда, а также артефакт, они побеждают Королеву Клинков, Чар - столица Роя Зергов была захвачена войсками Доминиона. Таким образом, Вторая Галактическая война была завершена полным разгромом сил Роя.

Возрождение Амуна

Спустя два года, терраны объединились с Роем Зергов и Империей Протоссов для борьбы с падшим зел'нага Амуном. Командующий Джим Рейнор и адмирал Мэтт Хорнер ведут усиленную оборону против человеческой армии Амуна - "Корпус Мебиуса". Каждый день, армия "Корпуса" и гибриды атакуют миры Доминиона. Императорская армия оказывается неспособной к ведению продолжительных и крупных боевых действий, а потому капитулирует на передовых участках фронта, отступая к Корхалу. В конце, возрожденная раса Протоссов и Рой Зергов объединяются с терранами и вторгаются в Пустоту, чтобы уничтожить Амуна. После победы Керриган над темным богом, терраны Доминиона пришли к эре мира между расами.

Описание

В своей массе терраны ничем не отличаются от обычных людей. Поскольку большинство терранов не изменилось с момента прибытия в сектор Корпулу, их психология и физиология также остались прежними, хотя длительность жизни и увеличилась. Возможно, это стало следствием развития медицинских технологий. Терранское общество практически идентично сегодняшнему — у них те же проблемы, от внешних угроз и терроризма до преступности и разрыва между богатыми и бедными, те же заботы и надежды. Несмотря на целенаправленную политику сначала ЛОД на Земле, а потом и Конфедерации в секторе Корпулу, среди терранов до сих пор сохраняются старые религии (в частности христианство) и языки (например русский и немецкий). Экономика терранов базируется на добыче и переработке полезных ископаемых — газа веспен и минералов, в изобилии присутствующих на всех планетах сектора Корпулу. В то же время, они не слишком заботятся о последствиях своей деятельности, поглощая ресурсы и оставляя опустошённые земли «с пугающей быстротой». Общей валютой для всех терранов в секторе стал кредит.

Не имея пси-способностей протоссов и природной живучести зергов, они опираются на технологии практически во всех сферах деятельности. На этом поприще они добились многого: их технологии позволяют строить космические корабли и гигантские орбитальные платформы, двигаться быстрее скорости света, изменять и стирать память, создавать мощные компьютеры, ИИ, голограммы и многое другое.

Люди Земли

Обычно эта фракция людей относится к терранам. Но на самом деле земляне к моменту событий в секторе Копрулу добились намного больших достижений, чем терраны. В частности, земная флотилия удачно прибыла в сектор Копрулу, тогда как самый совершенный крейсер терран «Гиперион», которым командовал лично Рейнор, долететь до Земли не смог бы. Сказалось и то, что общество землян было уже более монолитно, а также то, что Земля была экономически более мощной державой. Естественно, и земное общество не идеально, но в целом оно более благополучно, чем общество терран. Большая удалённость Земли и её колоний также играют на руку Земле — Объединённый Земной Директорат и его флот могут держать различные опасности (таких как зергов) на довольно большом удалении от Земли и её владений.

Пси-способности

Во время путешествия колонистов в сектор, у ничтожной доли из них развились пси-способности. Когда через несколько поколений учёные обнаружили у незначительной части населения этот потенциал, Конфедерация начала специальную программу по использованию его в своих целях. Дети-псионики отнимались у родителей и помещались в специальные центры, в которых использовались жестокие и даже садистские методы подчинения. Чтобы обеспечить лояльность будущих солдат Конфедерации и уменьшить их страдания, использовались специальные имплантаты, ограничивавшие их пси-способности. В результате получались «призраки» — элитные бойцы-телепаты, оснащённые маскировочными костюмами. Они используются для разведки, контрразведки, убийств неугодных людей и как хорошо обученная пехота.

«Призраки» имеются и у Объединённого Земного Директората. Но земные «призраки» при всей своей похожести очень отличаются от терранских. Очевидно, что правительство Земли практикует иную программу воспитания людей-псиоников. Сомнительно, чтобы Земля вживляла имплантатны-ограничители способностей в организмы своих псиоников. А тот факт, что «призрак» Стуков — помощник-заместитель командующего Земным экспедиционным корпусом в секторы Корпулу, свидетельствует о том, что земные псионики — полноправные члены Земного общества. (Для сравнения: ни в Конфедерации, ни в одном другом государстве терран такое попросту немыслимо.)

Боевые единицы

Список является сводным для всех частей игры. Указаны оригинальные названия и названия в официальном переводе.

Сокращения:

• Orig — StarCraft Original
• BW — StarCraft: Brood War
• WoL — StarCraft II: Wings of Liberty
• HotS — StarCraft II: Heart of the Swarm
• LotV — StarCraft II: Legacy of the Void
• NCO — StarCraft II: Nova Covert Ops

Название	Описание	Примечания	Появления в SC I	Появления в SC II
SCV (КСМ)	Единица, добывающая ресурсы и строящая здания.	КСМ остаётся занятым на протяжении всего строительства и остаётся уязвимым, противник может убить его, и строительство остановится, но при этом он и сам может приостановить строительство. В отличие от рабочих других рас КСМ может чинить здания и технику. Примечателен тем, что определяется одновременно как органический и технический юнит, поэтому его можно и лечить и чинить, на него действуют заморозки для того и другого типа.	Orig + BW	WoL, HotS, LotV
M.U.L.E. (МУЛ)	Альтернативный рабочий расы терранов. Не стоит ресурса, вызывается за энергию штаба. МУЛ не может строить здания и добывать газ, но добывает минералы намного эффективней, чем КСМ, а также может чинить технику и строения, но выходит из строя спустя некоторое время.	Этот юнит делает расу терранов крайне устойчивой в экономике. В ситуации, когда потеряны все рабочие и нет денег на создание новых, зерги и протоссы остаются лишены возможности дальнейшего строительства, но терраны легко восстанавливают добычу ресурсов.		WoL, HotS, LotV
Marine (морпех)	Знаковый юнит терранов. Хрестоматийный космонавт-солдат. Вооружён скорострельным крупнокалиберным автоматом. Может вкалывать себе стимулятор, который лишает его части здоровья, временно увеличивая скорость атаки и перемещения. В SC II получил также апгрейд здоровья на 10 единиц (ручной щит). В отличие от первых боевых юнитов других рас обладает дальнобойной атакой и может атаковать воздушных противников.	Тяжёлый скафандр морпеха нельзя с лёгкостью надеть и снять, он буквально собирается на человеке. Впрочем, как показано, он весьма комфортен, и в него встроено всё, что нужно для жизнеобеспечения. Тайкус Финдли, будучи заварен наглухо в своём скафандре, был вынужден носить его, не снимая, на протяжении длительного времени и не испытывал видимого дискомфорта. В некоторых случаях, а именно перед смертью, произносит неоконченную бранную фразу. Если долго кликать по морпеху, то на каком-то разе скажет фразу которая оканчивается матом.	Orig + BW	WoL, HotS, LotV
Firebat (огнемётчик)	Второй пехотинец терранов. Не может атаковать воздушные цели, наносит больший урон по области наземному противнику, особенно по небольшим единицам. Также может применять стимулятор.	В SC II скафандр огнемётчика стал значительно опаснее. В него могли просочиться летучие газы, так что в огнемётчиков набирали преступников и пироманьяков. В сетевом режиме огнемётчик отсутствует, возможно потому, что даёт терранам слишком большое преимущество против зергов в ранней игре.	Orig + BW	WoL (кампания), HotS (кампания), LotV (кампания)
Marauder (мародер)	Сильнейший из терранских пехотинцев. Атакует наземные цели на большом расстоянии, замедляя их перемещение. Особенно эффективен против вражеской техники и пушек. Может использовать стимуляторы (только в сетевой игре, в кампании эта особенность сохранилась только за морпехами).	В WoL и HotS эти войска приспособлены для противостояния технике и прочим крупным единицам, в отличие от огнемётчика, главная цель которого — пехота. В LotV мародеры были немного ослаблены, так как концепция пехотинца превосходящего по силе технику довольно спорна.		WoL, HotS, LotV
Reaper (Головорез)	Реактивная пехота. С помощью ракетных ранцев свободно перемещаются между уровнями ландшафта. Крайне эффективны против лёгкой пехоты.	В WoL также обладают чрезвычайно мощной атакой по зданиям противника. В HotS эта особенность заменена на самолечение. В LotV сохранилось самолечение, а также добавлена способность кидать ручные гранаты, наносящие малый урон, но разбрасывающие противников в стороны.		WoL, HotS, LotV
Medic (медик)	Неатакующий юнит, служит для поддержки пехоты. Может лечить солдат терранов, а также органические пешие единицы союзных рас.	В SC I также обладает способностью снятия отрицательных воздействий с дружественных единиц и ослеплением вражеских. В SCII эти возможности не представлены. Медик был первым юнитом среди всех игр Blizzard, который применял свою способность автоматически.	BW	WoL (кампания), HotS (кампания), LotV (кампания)
Ghost (призрак)	Также знаковый юнит терранов. Один из немногих специалистов в игре, имеющих также обычную атаку. Их основной способностью является невидимость, расходующая энергию, а также сброс ядерной бомбы, являющейся самым разрушительным оружием в игре. В первой игре также имеет способность замораживать вражескую технику, во второй наделён снайперским выстрелом и ЭМИ-волной малого радиуса.	Призраки играют большую сюжетную роль на протяжении всех кампаний игры. Среди них самое большое число именованных героев — Сара Керриган, Самир Дюран, Алексей Стуков, Нова. Всё это ключевые для сюжета персонажи игры.	Orig + BW	WoL, HotS, LotV
Spectre (фантом)	Представляют собой экспериментальных призраков нового поколения, также обладают невидимостью и возможностью сбрасывать ядерные бомбы, но их другие способности — оглушение противника на короткое время и псионный хлыст, наносящий 200 единиц урона.	Фантомы занимают небольшую сюжетную роль в кампании Wings of Liberty, однако их история не является ключевой. Нова пытается убедить Рейнора, что большинство фантомов становятся маньяками-психопатами, а Тош его рано или поздно предаст. Однако этого так и не происходит ни в одной из кампаний. В кампании Legacy of the Void выясняется, что фантомы встречаются и на стороне подконтрольного Амуну корпуса Мёбиуса, то время как фантомы Тоша всё ещё участвуют в сражениях вместе с Рейнором. В описании фантомов сказано, что побочным эффектом перевоплощения является повышенная эксцентричность, поэтому фантомы носят с собой различные безделушки, которые якобы усиливают их способности.		WoL (кампания), LotV (кампания)
Vulture (стервятник)	Лёгкая и очень быстрая машина, имеет низкий запас прочности и среднюю атаку. Передвигается, не касаясь земли. Дешево и быстро производится. Крайне неэффективны в лобовом сражении, но хороши для разведки и диверсий против рабочих противника, а также могут минировать территорию.	В кампании Wings of Liberty, в одной из миссий Джим и Тайкус с некоторой ностальгией вспоминают лихие денёчки, когда занимаясь преступной деятельностью, они использовали «стервятников».	Orig + BW	WoL (кампания), HotS (кампания), LotV (кампания)
Hellion (геллион)	Лёгкая, быстрая машина, оснащена струйным огнемётом. Эффективна против скоплений лёгких боевых единиц.	Геллион заменил в SC II стервятника. Хотя он также представляет собой слабую, но быструю единицу, он всё же немного эффективней стервятника. В HotS может трансформироваться в прямоходящего робота Геллитрона.		WoL, HotS, LotV
Hellbat (геллитрон)	Геллион производит трансформацию, подобную таковой у осадного танка и викинга, и принимает вид шагающего робота. В этом состоянии его здоровье возрастает и он способен вести лобовое сражение по области.	Появление дополнительного режима у геллиона было реакцией авторов на то, что юнит практически не использовался игроками, так как был банально слишком слабым. В состоянии робота геллитрон может быть как отремонтирован, так и вылечен.		HotS, LotV
Siege tank (осадный танк)	Основная боевая единица из класса наземной техники. Обладает средним запасом прочности, средней атакой, дальностью и скоростью, но способна переходить в осадный режим. В нём танк не может передвигаться, но наносит огромный урон по площади на большом расстоянии. Нуждается в прикрытии. Также хорош как стационарная пушка для защиты своего периметра.	В SC II танки старого типа «Радуга» были заменены новой моделью «Круцио», отличающейся более мощной пушкой с возможностью снижения урона, наносимого дружественным целям. Также новая модель не нуждается в специальном усовершенствовании режима осады.	Orig + BW	WoL, HotS, LotV
Cyclone (циклон)	Новая лёгкая машина терранов. Её сила — стрельба на ходу на большом расстоянии, по любым целям. Это делает её идеальным оружием дальнего боя, а также вредительства на базе противника.	Сразу же после начала бета-теста, игроками была отмечена чрезвычайная эффективность циклонов, выдающая очевидный имбаланс. В связи с этим возможности циклона были понижены: уменьшился радиус атаки и радиус захвата цели, вне поля зрения цель теряется, появилась перезарядка способности. Это сделало циклон крайне микрозависимым юнитом - его боевые действия нужно непрерывно контролировать. Циклоны бесполезны в лобовых столкновениях, поздней игре и при плохом управлении, но эффективны для диверсий в начале игры. Первоначально планировались как беспилотные машины, но в ходе бета-теста их образ был изменен на пилотируемые.		LotV
Goliath (голиаф)	Двуногая пилотируемая машина, классический шагающий мех образца фантастики 1990-х. Обладает средним запасом прочности и ведёт пулемётный огонь средней мощности по наземным противникам, но чрезвычайно эффективно атакует ракетами воздушные силы противника на большом расстоянии.	В SC II получил возможность вести огонь одновременно по наземным и воздушным целям.	Orig + BW	WoL (кампания), HotS (кампания), LotV (кампания)
Thor («Тор»)	Громоздкий двуногий мех, имеет большой запас прочности и отлично атакует наземные цели, имеет также ракетное оружие для защиты от воздушных противников. Тор достаточно медленно передвигается и занимает много места, это делает его неповоротливым, а отступление — практически невозможным. Один из двух юнитов в игре (наряду с колоссом), перевозка которого занимает грузоподъёмность транспорта полностью.	Пилот Тора голосом (в английской озвучке) пародирует Арнольда Шварценеггера. «Тор» перевозится медэваком на внешней подвеске (учитывая, что Тор минимум в три раза больше медэвака, это выглядит несколько странно). В HotS подверглись модификации оружия — теперь игрок не управляет их сверхмощными выстрелами, но выбирает одно из двух противовоздушных орудий — залп по области или по одиночной цели.		WoL, HotS, LotV
Warhound (боевой пёс)	Новый ОБЧР терранов, занимает нишу, близкую к голиафу и тору, специализируется на нанесении стремительных и мощных ударов по крупным целям, далеко стреляет, быстро перемещается, отлично держит лобовое столкновение. Запускает дополнительные ракеты по механическим целям.	Изначально планировался как новый юнит для сетевой игры, но в процессе бета-теста выяснилось, что является слишком сильным, боевые псы справлялись с абсолютно любой наземной армией, кроме разве что гиблингов. Изначально созданные, чтобы противостоять крупной технике, они оказались на деле бичом для любых войск. Концепция самого юнита оказалась спорной: он по сути являлся более мощной версией мародера. Поэтому был оставлен для кампаний, где выступает на стороне Доминиона и корпуса Мёбиуса, а так же появляется в качестве теней Пустоты.		HotS (кампания), LotV (кампания)
Widow mine (мина «Вдова»)	Новая мина терранов, в отличие от старой паучьей мины способна самостоятельно перемещаться, при этом закапываясь, она поражает и наземные и воздушные юниты.	Собственно миной она не является, это мобильная пусковая ракетная установка, производящая и запускающая мини-ракеты в небольшом радиусе. На перезарядку требуется длительное время.		HotS, LotV
Predator (хищник)	Робот-пантера. Наносит взрывной урон 20 единиц всем стоящим вплотную противникам.	Был создан терранами как результат исследования боевых тактик зергов. Он занимает ту же нишу наземных звероподобных солдат ближнего боя, эффективных против пехоты и желательно при наличии скопления. Неэффективен против крупных и далеко стреляющих юнитов. В одной из миссий HotS встречается пасхалка: 5 хищников разных цветов, это отсылка к сериалу "Вольтрон".		WoL (кампания), HotS (кампания)
Diamondback (аспид)	Левитирующая над землёй быстрая боевая машина с мощной электромагнитной пушкой и хорошим запасом прочности.	Один из немногих юнитов, способных атаковать на ходу. Это делает его незаменимым в добивании отступающего противника и в прикрытии собственного отступления и даёт широкие возможности для манёвров. Аспиды превосходят по всем характеристикам стервятников и геллионов и конкурируют с танками. По этой причине недоступны в сетевой игре, поскольку иначе бы нарушили баланс.		WoL (кампания), HotS (кампания), LotV (кампания)
Wraith (мираж)	Универсальный лёгкий истребитель, оснащённый устройством невидимости. Более эффективен против воздушных противников.	Именно мираж изображен на ярлыке запуска SCI, что странно, поскольку в кампаниях игры они не занимают никакого специального места и нет сюжетного героя-миража.	Orig + BW	WoL (кампания), HotS (кампания), LotV (кампания)
Valkyrie (валькирия)	Истребитель класса воздух-воздух, наносящий сильный урон по области.	Валькирии изначально присутствовали в бета-версии SCI, но поначалу в него не вошли и были возвращены в игру лишь в Brood War. В одной из миссий HotS «С такими друзьями» встречаются корабли, носящие название валькирия, но их облик и боевые характеристики совершенно не совпадают с изначальными. Здесь это слабая боевая единица для массовки. Стоит заключить, что это просто другая единица, носящая то же имя.	BW
Viking (викинг)	Истребитель-трансформер. В воздушном режиме бьёт воздушных противников ракетами, представляя серьёзную угрозу для ВВС противника, в наземном атакует пулемётом наземные единицы, но становится малоэффективным.	Способность быть и наземным и воздушным юнитом даёт викингу широкие возможности для манёвров.		WoL, HotS, LotV
Banshee (банши)	Вертолёт-невидимка терранов. В отличие от миража является серьёзной угрозой для наземных юнитов противника, но не может атаковать воздушные единицы.	В LotV получили возможность улучшения скорости, что делает их ещё более грозным диверсионным юнитом.		WoL, HotS, LotV
Battlecruiser (крейсер)	Флагманский корабль терранов. Сильнейший серийный юнит в обеих частях игры. Имеет огромную прочность и броню, довольно медлителен, но компенсирует это отличной огневой мощью. Также может использовать за энергию орудие Ямато — мощный энергетический выстрел, наносящий 300 единиц урона.	В SC I крейсер наносил редкие, но мощные энергетические выстрелы, в SC II тип атаки был изменен на менее мощную, но скорострельную. В кампании также может использовать ракетный залп по воздушной области и включать энергетический щит «защитная матрица» (ранее это была способность научного корабля). В видеороликах игры физические размеры крейсеров во много раз больше, чем в самой игре.	Orig + BW	WoL, HotS, LotV
Science vessel (научный корабль)	Ценный корабль для поддержки и диверсий. Детектор.	В SC I может отравлять органические юниты радиационным облаком, производить удар EMP-волной, отключающей щиты и энергию у всех юнитов в большом радиусе, а также устанавливать энергетический щит на любые юниты. В SC II заражает органических противников и чинит дружественную технику.	Orig + BW	WoL (кампания), HotS (кампания), LotV (кампания)
Raven (ворон)	Боевой специалист. За энергию создаёт защитные автотурели (атакуют землю и воздух), модули точечной обороны (сбивают снаряды противника) и торпеды «гончая» (настигают цель и наносят урон по области). Детектор.			WoL, HotS, LotV
Liberator (освободитель)	Новейший юнит терранов, введенный в бета-версию LotV в конце мая 2015. Наносит урон по области воздушным противникам, а также особой способностью поражает наземные области.	Освободитель стал первым юнитом в StarCraft II введенным непосредственно на стадии бета-теста, а не до него.		LotV
Dropship (десантный корабль)	Выполняет единственную функцию транспорта, перевозя от 2 до 8 юнитов в зависимости от их размера.	В кампаниях StarCraft II есть лишь один десантный корабль — личный корабль Рейнора, он обладает большей вместимостью и недоступен для управления, все его появления в миссиях относятся к заскриптованным ситуациям.	Orig + BW	WoL (кампания), HotS (кампания), LotV (кампания)
Medivac (медэвак)	Десантный корабль с функцией мед-поддержки. Сопровождая пешие отряды, направляет луч исцеляющей энергии на раненных солдат. В случае уничтожения медэвака перевозимая им армия гибнет.	Медэвак был введен в SC II в связи с тем, что старый десантный корабль крайне мало использовался игроками, поскольку не имеет атаки и каких-либо способностей. Таким образом, новый корабль взял на себя расширенную роль. Вместе с этим терранов лишили классических медиков (вне кампании), так как они давали слишком сильное преимущество. В LotV может перевозить развёрнутый Осадный Танк.		WoL, HotS, LotV
Hercules (геркулес)	Транспорт с огромной вместимостью, позволяющей перевозить целые отряды. Имеет большой запас прочности и хорошую броню. Очень быстро высаживает войска.	В случае уничтожения геркулеса, перевозимая им армия будет аварийно высажена и уцелеет, но получит небольшие повреждения. Гораздо эффективнее медэвака в плане перевозки. Даже таких гигантских юнитов, как тор, в него помещается 3 штуки.		WoL (кампания), Hots (кампания), LotV (совместный режим)

Государства и группировки

В ходе истории вселенной StarCraft терраны очень часто вели междуусобные войны, как до обнаружения других рас, так и во время войны с зергами и протоссами. В результате в секторе Копрулу и за его пределами существует довольно много группировок и государств терранов с разной идеологией, структурой, формой управления и отношением к другим расам.

Лига Объединённых Держав

Лига Объединенных Держав (англ. United Powers League) — правительство, объединившее Землю в XXIII столетии. Лига была основана ведущими мировыми державами 22 ноября 2229 года и контролировала 93 % земной суши. Исключение составляли лишь несколько государств в Южной Америке. Официальным языком ЛОД был английский.

ЛОД исповедовала идеологию, базировавшуюся на принципах «божественности человечества» и борьбы с физическими несовершенствами в человеческом роде. Для этой цели она стала проводить агрессивную политику культурной рационализации через искоренение религий и национальных языков. Был начат проект «Очищение» — кампания, направленная на сохранение чистоты человеческого генома. Это была кампания на грани массового геноцида, в ходе которой было убито более четырёхсот миллионов жителей Земли (в основном мутанты, киборги и люди с криминальными наклонностями). В это же время блестящий молодой учёный Доран Роут, благодаря своим политическим связям и личной yдаче, смог использовать тысячи заключенных ЛОД в своём амбициозном проекте колонизации внешних миров. Четыре корабля с пассажирами, погруженными в криогенный «холодный сон», отбыли в направлении отдалённой планеты Гантрис IV. Но из-за неполадки в системе навигации ведущего корабля колонизационная эскадра скитаясь улетела почти на другой край Галактики — в сектор Копрулу. Наблюдение за колонистами-терранами велось всё время с момента их отбытия с Земли, хотя сами они об этом не подозревали. Изначально ЛОД была равнодушным наблюдателем: у неё не было ни интереса, ни мотива связываться с жителями захолустных колоний — Лига предпочитала продолжать проект колонизации более близких миров. Однако положение дел изменилось, когда в секторе Копрулу разразилась война между протоссами и зергами. До этого ЛОД никогда не встречалась с представителями разумной внеземной жизни. Когда существование чужаков было подтверждено, это вызвало повсеместную панику. Происходящее с колонистами мало волновало ЛОД, однако она не могла допустить возникновение угрозы вторжения пришельцев во владения Земли. Эти обстоятельства заставили государства, до того момента остававшихся вне Лиги, вступить в неё, тем самым расширив её влияние. В результате этих изменений, ЛОД была реорганизована в Объединённый Земной Директорат.

Объединённый Земной Директорат

Объединённый Земной Директорат (ОЗД) (англ. United Earth Directorate) — государство, объединяющее Землю и её колонии и пришедшее на смену Лиге Объединённых Держав (ЛОД) в 2499 году после появления неоспоримых доказательств существования внеземной разумной жизни. Официальный язык — английский. Управление Директоратом осуществляет Совет ОЗД.

Решив нанести по чужакам упреждающий удар, Директорат задействовал значительные ресурсы для изучения протоссов и зергов. По окончании исследований, продлившихся несколько месяцев, Совет ОЗД счёл, что Земля, как государство, готова бороться с новой угрозой. Согласно плану Совета, крупный экспедиционный флот Директората должен был уничтожить или аннексировать всех, представляющих угрозу благополучию всего человечества. Несмотря на первоначальный успех, кампания в секторе Корпулу потерпела сокрушительную неудачу — главнокомандующий экспедицией адмирал Дю Галл погиб, захваченные колонии были потеряны, а зерги уничтожили оставшиеся силы экспедиционного флота. Ни один корабль на Землю не вернулся, хотя остатки экспедиционной армии ОЗД остались в секторе. Однако провал экспедиции и потеря экспедиционного корпуса стала для Земного Директората лишь временной заминкой. Корпус, при всей своей мощи, был лишь малой частью вооруженных сил ОЗД, политический строй ОЗД не изменился — Совет ОЗД до сих пор правит ОЗД и наиболее влиятелен на Земле и во множестве её колоний — в секторе Земли. Хотя его руководство потеряло интерес к аннексии сектора Копрулу, но в будущем оно надеется вернуться в сектор.

Технологии и вооружение, использовавшиеся силами ОЗД в кампании в секторе Корпулу, за редким отличием были практически идентичны применявшимся «местными» терранами. Но были и технологические новшества. Так, в состав экспедиционного корпуса вошёл новый для сектора Корпулу род спецподразделений — медики, которые буквально «на ходу» могли лечить своих и союзных солдат, в результате практически уравнивая живую силу землян в живучести с зергами, а также могли ослеплять любые боевые единицы противника. Другое новшество — ракеты «Хелфайр», включенные в боекопмлект используемых земным экспедиционным корпусом голиафов и сделавшие их очень опасными для довольно мощных летающих боевых единиц (особенно для гвардианов зергов). Ещё один сюрприз с Земли — тяжёлый истребитель «Валькирия», способный тягаться даже с крейсером.

Вся численность населения ОЗД и их колоний составляет 27,6 миллиардов. Столичным миром Директората является планета Земля.

Конфедерация терранов

Конфедерация терранов (англ. Terran Confederacy или англ. Confederacy of Man) — государство терранов, возникшее после того, как колонисты с Тарсониса заселили близлежащие миры. Столицей Конфедерации был Тарсонис-Сити на планете Тарсонис. Её официальным языком был английский. В состав Конфедерации входило около дюжины миров (не считая Корхала IV, бывшей колонии, уничтоженной ядерными ракетами). Её ключевыми планетами были Тарсонис, Дилар IV, Чау Сара, Бронтес IV и Тирадор IX. О государственном устройстве Конфедерации известно немногое. Основная власть была сосредоточена в руках олигархической группировки Старых семей (англ. Old Families) — потомков первых вождей колонистов. Также в правительство входил Сенат, в котором было по меньшей мере по одному сенатору от каждой планеты. Руководство колониями осуществляли магистраты (англ. Magistrate).

Конфедерация всегда стремилась расширить своё влияние в секторе, не обращая внимание на моральную сторону выбираемых методов — для получения ресурсов Мории была начата Война гильдий, для устрашения повстанцев и оппозиционеров ядерными ракетами была уничтожена восставшая планета Корхал IV, для борьбы с повстанческой группировкой «Сыны Корхала» была разработана технология, позволявшая призывать зергов на выбранную планету. Кроме того, преступники и просто недовольные подвергались невральной ресоциализации (промывке мозгов), после чего становились лояльными солдатами, исследователями или колонистами. Так как Конфедерация постоянно воевала с внешними или внутренними врагами, её руководство (как официальное правительство, так и Старые семьи) начали проявлять склонность к милитаризму — служба в армии открывала большие карьерные перспективы и даже могла стать индульгенцией для тех, кто открыто выразил недовольство существующим режимом. Вследствие этих же причин Конфедерация располагала большой армией, включавшей в себя как наземные, так и космические силы. Её наиболее значимыми подразделениями были эскадроны Альфа, Нова и Омега.

Когда в 2499 году одна из колоний Конфедерации, Чау Сара, подверглась нападению сначала зергов, а потом и протоссов, армии не смогли спасти её. В ходе быстротечной войны войска конфедератов должны были сражаться против чужих рас и большого количества восставших группировок, решивших воспользоваться моментом и освободиться. Одновременно на конфедератов нападали «Сыны Корхала». Их командующий Арктур Менгск использовал украденные у Конфедерации чертежи пси-излучателя, чтобы призывать на планеты зергов. После того, как таким образом Тарсонис был захвачен зергами, а Старые Семьи — истреблены, Конфедерация прекратила своё существование. Её место занял Доминион терранов.

Эскадры Конфедерации

• Эскадра Альфа «Кровавые орлы» — подразделение, предназначенное для быстрого реагирования на любую угрозу; цвет войск — белый. Эскадрон возглавлял генерал Эдмунд Дюк. До обнаружения чужих рас базой операций эскадрона была планета Чау Сара. В ходе развала Конфедерации Дюк и его эскадрон присоединились к «Сынам Корхала». Текущий статус подразделения неизвестен; предположительно эскадрон расформирован, а его личный состав служит в армии Доминиона терранов. Генерал Дюк погиб в войне с выводками Керриган. Остатки подразделения позже стали наёмниками под командованием полковника Орлана.
• Эскадра Дельта — подразделение общего назначения; цвет войск — оранжевый. Во время войны Конфедерации с зергами, протоссами и мятежниками эскадрон окружил Сынов Корхала на Антиге Прайм. После использования повстанцами пси-излучатели на эскадрон напали орды зергов. Планета была оставлена, после чего эскадрон пытался защитить от зергов и повстанцев столицу Конфедерации — Тарсонис, но потерпел поражение. Текущий статус подразделения неизвестен.
• Эскадра Нова — элитное подразделение, созданное для сбора информации как о противниках Конфедерации, так и о её собственных вооружённых силах; цвет войск — фиолетовый. Эскадрон возглавлял полковник Джексон Холер. «Нова» не имела собственной базы, постоянно перемещаясь по всему сектору. Текущий статус подразделения неизвестен.
• Эскадра Омега «Легион „Рука смерти“» — тяжёлое ударное подразделение, предназначенное для ведения широкомасштабных боевых действий; цвет войск — чёрный. Эскадрон возглавлял лейтенант-командующий Грегори Рейксон. Большую часть солдат составляли неврально реасоциализованные преступники. Базой эскадрона была планета Дилар IV. Текущий статус подразделения неизвестен, предположительно разгромлен зергами.

Кел-Морианский синдикат

Кел-Морианский синдикат (англ. Kel-Morian Combine) — организация терранов на планете Мория, одной из первых трёх планет, заселённых терранами. Синдикат возглавляет генерал Маш Сакаи (англ. Mash Sakai).

Во время усиления Конфедерации терранов две организации, «Гильдия Келаниса» и «Коалиция горнодобычи Мории», заключили союз и объединились в Кел-Морианский Синдикат для защиты от вмешательства в дела планеты извне. Новая организация пообещала защищать все добывающие поселения от посягательств Конфедерации. Впоследствии Конфедерация и Кел-Морианский синдикат столкнулись во время Войны гильдий. После четырёх лет войны Конфедерация объявила о своей победе. Мория осталась частично независимой, но её основные шахты были уничтожены. На Мории были основаны новые колонии, которые предоставляли Конфедерации необходимое количество ресурсов в обмен на собственную независимую систему правосудия.

После разгрома Конфедерации террористической организацией «Сыны Корхала», возглавляемой Арктуром Менгском, Кел-Морианский синдикат оказался под контролем нового Доминиона терранов. После этого был основан особый Инженерный корпус доминиона — специализированные подразделения Кел-Морианского синдиката, которые использовались для создания ряда космических станций. С прибытием флота Объединённого земного директората в сектор Копрулу и взятием Корхала, столицы Доминиона, Синдикат посчитал за лучшее заключить с ОЗД соглашение о поставке ресурсов и ненападении, подобное прежнему договору с Конфедерацией.

В настоящее время Кел-Морианский синдикат восстановился, расширил своё влияние и обладает некоторой автономией от Доминиона. Учитывая сложную ситуацию в секторе, синдикат готовится к войне, не важно с кем, зергами или Доминионом.

Умоджанский протекторат

Умоджанский протекторат (англ. Umojan Protectorate) — военная организация, созданная после Войны гильдий правительством Умоджи, одной из первых трёх колоний терранов в секторе Копрулу. Протекторат возглавляет министр Йоргенсен (англ. Jorgensen). Официальный цвет войск Умоджанского протектората — сине-зелёный.

Протекторат был создан в попытке сохранить авторитет Конфедерации терранов на Умодже. Позднее он вёл секретные переговоры с экстремистской организацией «Сыны Корхала», но эти контакты прервались после того, как Конфедерация запустила тысячи ядерных ракет на планету Корхал IV с целью подавления возникшего там мятежа, уничтожив всё живое на поверхности. После поражения Конфедерации Умоджанский протекторат попал в зависимость от Доминиона терранов. В настоящее время он готовится к войне — либо с набирающим силу Доминионом, либо с затаившимися зергами.

Сыны Корхала

Сыны Корхала (англ. Sons of Korhal) — экстремистская группировка, возникшая после того, как Конфедерация терранов с особой жестокостью подавила восстание на планете Корхал IV. Планета была одной из первых колоний Конфедерации и внесла значительный вклад в её военное и технологическое развитие. Но царящие в ней коррупция и беззаконие медленно начали вызывать недовольство населения, пока наконец оно не вылилось в открытое восстание под руководством сенатора от Корхала Ангуса Менгска. Повстанцы выбили конфедератов с планеты. Убийство Ангуса Менгска и его семьи специальным отрядом «призраков» лишь усилило ненависть народа к Конфедерации, и тогда центральное правительство на Тарсонисе пошло на крайние меры. Опасаясь, что восстание может спровоцировать бунты в других колониях, конфедераты обрушили на планету 1000 ядерных ракет класса «Апокалипсис», превратив её в выжженную пустыню. Погибло более 4 миллионов людей. Сын Ангуса Менгска, Арктур, находившийся на отдалённой базе Умойского протектората, был шокирован случившимся и поклялся отомстить. Собрав сильную, хоть и сомнительную по своему составу армию, он назвал её «Сыны Корхала» и начал свою войну против Конфедерации. Очень скоро он стал главным врагом Тарсониса в секторе.

Вторжение зергов и протоссов предоставило Менгску возможность осуществить свои планы. Использовав ситуацию, он расширил свою армию: сначала спас от зергов жителей колонии Мар Сара и их шерифа Джима Рейнора, потом сделал то же самое с жителями Антиги Прайм (при этому Менгск сам использовал пси-излучатели, чтобы вызвать зергов на Антигу, хотя его первоначальной целью были конфедераты) и эскадроном «Альфа» во главе с генералом Эдмундом Дюком. Усилившиеся «Сыны» напали на Тарсонис и, использовав пси-излучатели, сокрушили последние силы Конфедерации. На обломках старого государства Менгск создал новое — Доминион терранов, объявив себя его императором. «Сыны Корхала» стали основой новой империи, её правительства и вооружённых сил.

Пираты

Пираты (англ. Pirates) — общее название для большого количества криминальных и полукриминальных группировок, живущих за счёт нападений на колонии и космические станции. Пираты автоматически объявляются врагами центральных властей любого терранского государства в секторе — и Конфедерация, и возникший на её месте Доминион постоянно боролись с ними. Причины появления этих групп могут быть самыми разными — от жажды наживы (такими были Кимерийские пираты, нашедшие на старой базе Конфедерации заражённого бывшего вице-адмирала ОЗД Стукова) до борьбы с существующим режимом (такими были «Сыны Корхала» до падения Конфедерации).

Доминион терранов

Доминион терранов (англ. Terran Dominion, также известный как просто Доминион или Режим Менгска) — империя, возглавляемая императором Арктуром Менгском, который прежде был лидером экстремистской группировки «Сыны Корхала». Столица Доминиона — город Августград на планете Корхал IV (позже — «Корхал Сити»). Официальный язык — английский.

Доминион был создан в 2500 году, вскоре после падения Конфедерации в разгар войны между терранами, зергами и протоссами. Большинство колоний он унаследовал от Конфедерации. Ядром нового правительства стали соратники Менгска по революционной борьбе. В ходе Войны выводков Доминион сначала потерпел поражение от флота Объединённого земного директората, а потом два раза — от стай заражённой Сары Керриган. Несмотря на сокрушительные поражения и потерю колоний, в течение нескольких лет затишья Менгск сумел восстановить свою империю. В настоящее время Доминион в основном борется с партизанами-терранами, недовольными жестокой политикой и репрессиями нового режима. Официальной властью Доминиона является конституционная монархия, но на деле это тоталитарный режим, ничем не отличающийся от режима Конфедерации. Несмотря на это, большинство граждан Доминиона довольны правлением Менгска. Во время Второй Войны Зергов Горацию Ворфилду удалось захватить Чар и уничтожить Рой Зергов. Однако Сара Керриган решила вновь объединить Зергов под своим командованием. Вместе с Рейдерами Рейнора она нападает на Корхал, столицу Доминиона. После штурма Августграда Керриган вместе с Рейнором убивает Арктура Менгска. Его место занимает его сын Валериан. Столпами порядка его нового Доминиона станут свобода и справедливое отношение к гражданам.

Рейдеры Рейнора

Рейдеры Рейнора (англ. Raynor's Raiders) — группировка, возникшая после того, как Джим Рейнор, осознавший, что он не более чем шахматная фигура в руках Арктура Менгска, решил отделиться от нового императора и его Доминиона. Её костяком стали ополченцы Мар Сары, на которой Рейнор служил шерифом. Уничтожив ионное орудие на Тарсонисе, мешавшее им сбежать, они начали свою бесконечную борьбу. Рейдеры успели повоевать с зергами, помогли протоссам убить первый Сверхразум на Айуре, потом сражались против Объединённого земного директората в ходе Войны выводков. Их флагманом стал крейсер «Гиперион» — бывший командный корабль Сынов Корхала, угнанный Рейнором с Тарсониса. В настоящее время Рейдеры, сильно потрёпанные, ведут отчаянную борьбу с превосходящим их во всём Доминионом терранов. Поскольку император Менгск не хочет делать из Рейнора мученика, он решил бесконечно изматывать его и его сторонников. В СМИ Доминиона против Рейдеров развёрнута настоящая кампания травли — их обвиняют в терроризме и других преступлениях, показывая их негодяями и мерзавцами (точно так же Конфедерация поступала с «Сынами Корхала»). Поскольку армия нуждается в финансировании, Рейдеры стали наёмниками. Численность наёмников Джима Рейнора около 1000 человек.

См. также

• Протоссы
• Зерги

Ссылки

• [classic.battle.net/scc/terran/ Terran: Overview]  (англ.) — раздел сайта Battle.net, посвящённый терранам (Starcraft I)
• [eu.battle.net/sc2/ru/game/race/terran/ Терраны] — раздел сайта Battle.net, посвящённый терранам (Starcraft II)
• [starcraft.wikia.com/wiki/Terran Статья о терранах на StarCraft Wiki]  (англ.)
• [starcraft.7x.ru/?p=article_show&id=18 Предыстория терранов]

Отрывок, характеризующий Терраны

Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.