Объединённый революционный фронт
| Объединённый революционный фронт | |
| англ. Revolutionary United Front | |
 Флаг Объединённого революционного фронта. | |
| Лидер: |
Фодей Санко, Чарльз Тейлор, Абу Кану, Рашид Мансарей, Исса Сесей, Моррис Каллон, Огастин Гбао, Сэм Бокари, Джонатан Кпосова, Алимами Бангура и др. |
|---|---|
| Дата основания: | |
| Дата роспуска: | |
| Союзники и блоки: | |
К:Исчезли в 2002 году Объединённый революционный фронт (ОРФ, RUF — англ. Revolutionary United Front) — повстанческая армия, принимавшая участие в гражданской войне в Сьерра-Леоне с 1991 года по 2002. Позже развилась в политическую партию, просуществовавшую до 2007 года. Трое оставшихся в живых лидеров Исса Сесей, Моррис Каллон и Огастин Гбао были признаны Специальным судом по Сьерра-Леоне виновными в военных преступлениях и преступлениях против человечности в феврале 2009 года[1].
Создание
В 1990 году сторонникам Чарльза Тейлора удалось свергнуть правительство Либерии. Вдохновлённые его успехом, группа сьерра-леонцев, игравших ранее важные роли в Национальном патриотическом фронте Либерии[2], возглавляемая Фодеем Санко, Абу Кану и Рашидом Мансареем при значительной помощи самого Чарльза Тейлора, создала Объединённый революционный фронт. Поначалу ОРФ был популярен в Сьерра-Леоне. Люди были возмущены коррумпированностью властей и надеялись на обещанное ОРФ бесплатное образование, здравоохранение и справедливое разделение прибыли от добычи алмазов. Несмотря на эти обещания, за границей ОРФ стал известен именно благодаря своей особой жестокости на протяжении более чем десятилетней борьбы.
В самом начале восстания Объединённый революционный фронт считал своим слоганом «Нет рабству, нет хозяевам. Сила и богатство для народа». Лидеры Фронта не были сторонниками марксизма или других левых идеологий, не отстаивали интересы крайнего национализма или фашизма, они также не заявляли о борьбе за права какой-либо этнической группы или региона. В 1995 году, во время мирных переговоров, ОРФ опубликовал брошюру, озаглавленную «Путь к демократии: к новой Сьерра-Леоне», которая содержала упоминания социальной справедливости и панафриканизма.
Государственный переворот
Фодей Санко не сдержал свои обещания о справедливости в распределении доходов от добычи алмазов и использовал эти денежные средства для вооружения своей армии. ОРФ сосредоточился на защите ресурсов. Экономика была разрушена. Простые граждане страдали от массового голода, не говоря уже о жестокости отрядов Фронта. В 1997 году Революционный совет вооружённых сил (ВСРС, AFRC — англ. Armed Forces Revolutionary Council) совершил переворот и вместе с ОРФ создал хунту. Но вскоре они были изгнаны из столицы войсками Нигерии. Президентом был назначен Ахмед Кабба.
Дети-солдаты
ОРФ широко применял детей в качестве воинов. По оценкам ООН, до 11 тысяч детей участвовали в гражданской войне[3], в основном, в возрасте 7—12 лет. Большинство из них использовались для атаки на деревни или защиты алмазных шахт и складов оружия. Известно, что для управления детьми-солдатами часто использовались наркотики (кокаин). На тело наносилась татуировка "RUF". Дети-солдаты отличались особой жестокостью. Часть из них продолжает военную службу в регулярной армии Сьерра-Леоне.
Напишите отзыв о статье "Объединённый революционный фронт"
Примечания
- ↑ [www.newsru.com/world/26feb2009/leone.html Международный трибунал по событиям в Сьерра-Леоне признал трёх главарей повстанцев виновными в массовых казнях]
- ↑ [web-atlas.ru/index.php/western-africa/1850-sierra-leone История Сьерра-Леоне]
- ↑ [web.archive.org/web/20051202100415/www.un.org/russian/works/goingon/soldiers/abu_story.html История Абу]. [web.archive.org/web/20051202100415/www.un.org/russian/works/goingon/soldiers/abu_story.html Архивировано из первоисточника 2 декабря 2005].
Ссылки
- [www.conflictologist.org/main/grajdanskaya-vojna-v-sierra-leone.htm Гражданская война в Сьерра-Леоне]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Объединённый революционный фронт
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
