Обыкновенная рысь
| Обыкновенная рысь | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Lynx lynx Linnaeus, 1758 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Подвиды | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Охранный статус | </tr>|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение Вызывающие наименьшие опасенияIUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/12519 12519 ] | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
</table> Обыкновенная рысь (лат. Lynx lynx[1]) — вид млекопитающих из рода рысей. СодержаниеЭтимологияРусск. слово рысь восходит к праславянской форме *rysь. В словообразовательном плане это производное существительное от праслав. прилагательного *rysъ «рыжий». Предполагается, что исходной формой была *lysь < и.-е. *lūḱsis, родственные формы которой сохранились в балтийских языках (лит. lūšis, латышск. lūsis), древних германских (др.-в.-нем. luhs) и древнегреческом (λύγξ), которая была изменена под влиянием прилагательного *rysъ (по рыжеватому окрасу животного)[2]. Внешний вид
Длина тела рыси составляет 80—130 см и 70 см в холке. Обычно, рысь размером с крупную собаку. Вес взрослых самцов от 18 до 25 кг, очень редко может достигать и 30 кг; самки весят в среднем 18 кг. Туловище, как у всех рысей, короткое, плотное. На ушах длинные кисточки. Хвост короткий с «обрубленным» концом (20—40 см). Голова небольшая, округлая. Удлиненные волосы по бокам морды образуют «бакенбарды». Морда короткая, глаза широкие, зрачки круглые. Линька происходит два раза в год: весной и осенью. Мех рыси не имеет себе равных среди кошачьих — очень густой, высокий, шелковистый. Особенно длинная шерсть на брюхе. Живот чисто белый с редким крапом. Лапы крупные, зимой хорошо опушенные, что позволяет рыси ходить по снегу, не проваливаясь. Зимой они снизу обрастают длинными волосами и становятся похожими на лыжи, поэтому удельная нагрузка на опору у рыси в несколько раз меньше, чем у других кошачьих. Это, наряду с высокими ногами, служит приспособлением к передвижению по рыхлому глубокому снегу. Существует множество вариантов окраса рыси, зависящих от географического района, — от рыжевато-бурого до палево-дымчатого, с более или менее выраженной пятнистостью на спине, боках и лапах. На брюхе волосы особенно длинные и мягкие, но не густые и почти всегда чисто белые с редким крапом. Южные формы обычно более рыжие, шерсть у них короче, а лапы мельче. След рыси типично кошачий, без отпечатков когтей, задние лапы ступают точно в след передних. РаспространениеРысь — самый северный вид из семейства кошачьих. В Скандинавии она встречается даже за Полярным кругом. Некогда она была весьма обычна по всей Европе, но к середине XX века её истребили в большинстве стран Центральной и Западной Европы. Сейчас предприняты успешные попытки возродить популяцию рысей. В России рысь встречается в глухих, сильно захламлённых перестойных хвойных лесах вплоть до Камчатки и Сахалина, куда она проникла сравнительно недавно. Водится рысь также в Карпатах, на Кавказе, и в Средней Азии. Везде она малочисленна. Рысь водится в средней полосе России, Грузии, Эстонии, Финляндии, Швеции, Польше, Чехии, Венгрии, Румынии, Испании, Сербии, Македонии, Словении, Словакии, Беларуси, Хорватии, Албании, Греции, Литве, Латвии, Украине (в Карпатах), Армении, Азербайджане и Казахстане. Образ жизни и питаниеРысь отдает предпочтение глухим темнохвойным лесам, тайге, хотя встречается в самых разных насаждениях, включая горные леса; иногда заходит в лесостепь и лесотундру. Она отлично лазает по деревьям и скалам, хорошо плавает. Также она отлично выживает среди снегов (за полярным кругом), ловя пушных зверей. Пятнистость шерсти делает рысь незаметной днем среди падающих на землю солнечных бликов от освещенных крон деревьев и скрывает в сумерках и на заре, облегчая нападение на добычу. При обилии пищи рысь живёт оседло, при недостатке — кочует. В сутки она способна проходить до 30 километров. Основу её рациона составляют зайцы-беляки. Также она постоянно охотится на тетеревиных птиц, мелких грызунов, реже — небольших копытных, вроде косули, кабарги, пятнистого и северного оленей, изредка нападает на домашних кошек и собак, кроме того — на лис, енотовидных собак и других некрупных зверей. Кроме того, рысь нападает на куропаток, рябчиков, лисиц, бобров, мелких грызунов, молодняк диких кабанов, ланей, лосей. Охотится рысь в сумерках. Вопреки распространённым представлениям, она никогда не прыгает на свою жертву с дерева[3], но предпочитает подкарауливать дичь в засаде или скрадывать (то есть подбирается к жертве на максимально небольшое расстояние, выгодное для молниеносного броска), прячется за упавшие стволы, старые пни, камни, иногда садится на толстый горизонтальный сук, а затем нападает большими, до 4 м, прыжками. Жертву преследует на дистанции не более 60—80 м, после чего выдыхается. Подобравшись на расстояние около 10-15 метров, рысь покрывает его несколькими прыжками длиной 2-3 метра. Если атака сразу не удалась, охотница делает ещё с десяток более коротких прыжков в угон, который чаще всего ничем не кончается. Бросившись на крупную добычу, рысь впивается когтями ей в переднюю часть тела, а зубами терзает шею или горло. Жертва, обезумев от боли, некоторое время тащит на себе хищника, пока не упадет от нанесенных ран. Также известно, что рысь убивает лисиц и куниц, даже если нет потребности в пище. За один раз она съедает немного пищи, остатки же прячет в укромное место или закапывает в снег. Обычно взрослый зверь ловит и съедает зайца раз в 2-4 дня, выводку такого количества пищи хватает только на один день. С убитой косулей рысь расправляется за 3-4 дня, а у добытого пятнистого оленя держится до полутора недель. Сытая рысь даже у зайца может оставаться несколько дней, пока не съест его целиком, чтобы не тратить силы на новую охоту. Недоеденные остатки добычи она прикапывает снегом или землей. Но делает это так неряшливо, что её припасы очень быстро растаскивают более мелкие хищники — соболь, колонок. За рысью, как за более удачливой охотницей, ходит и росомаха и иногда отгоняет её от свежедобытой жертвы. Сама рысь нередко гоняет лисиц, не давая им охотиться на своем участке. При всей осторожности рысь не очень боится людей. Она живёт в созданных ими вторичных лесах, молодняках, на старых лесосеках и гарях; а в бедственные годы заходит в сёла и даже города. На человека рысь обычно не нападает, но в случае ранения становится опасной, нанося человеку зубами и когтями серьёзные раны. Рыси считаются вредными хищниками, но в природе играют такую же роль, как и волки: они губят среди таежных животных главным образом больных, слабых, неполноценных особей. Как утверждает российский зоолог Михаил Кречмар, не известно ни одного подтверждённого случая нападения рыси на человека. «В какой-то степени это даже удивительно. Леопард весом тридцать пять килограммов легко убивает людей. Взрослый самец рыси запросто разделывается с тренированными овчарками вдвое тяжелее его самого. Однако случаи, когда рысь намеренно скрадывала и убивала человека, нам всё-таки неизвестны. Псевдотаёжные баснописцы посвятили не один десяток страниц случаям нападения рыси на геологическую партию, охотника-промысловика, старателя-одиночку, комсомольца-ударника и т. д. Рассуждая беспристрастно, их трудно упрекнуть: по всем физическим показателям рысь вроде бы может нападать на человека. Может, но не нападает. Более того, рысь известна как один из наиболее легко приручающихся зверей. В частности, приручению поддаются даже взрослые рыси, пойманные капканами. Иногда они привыкают к человеку до такой степени, что позволяют брать себя на руки, а мурлыканье этой огромной кошки напоминает гудение мощного электромотора»[4]. Социальная структура и размножение
Состояние популяции и охрана
Статус популяции рыси в разных странах:
Промысловое значение рыси невелико (используется мех). Как и многие хищники, она играет важную селекционную роль в лесных биоценозах. Лишь в охотничьих хозяйствах, где разводят косуль, пятнистых оленей, фазанов, её присутствие нежелательно. Мех рыси превосходен: густой, шелковистый и высокий. Длина остевых волос на спине достигает 5 сантиметров, а на животе — 7 сантиметров, под ними обильная мягкая подпушь. Окраска шкуры варьируется от рыжеватых до голубоватых тонов с пятнистым рисунком. Рысий мех всегда ценился высоко. Начиная же с 1950-х годов цены на него на международном рынке стали возрастать с небывалой скоростью. Так, на Ленинградском пушном аукционе в 1958 году за лучшие рысьи шкуры было получено по 73 доллара, в 1973 году — 660 долларов, а в 1977 году — 1300 долларов. Это объясняется сохранившейся на десятилетия модой (факт сам по себе очень редкий) на длинноволосую пушнину, среди которой первое место занял рысий мех. Несмотря на то что мясо рыси, похожее на телятину, нежное, вкусное, его по установившейся традиции не принято употреблять в пищу (как и вообще мясо любого хищника). Интересно, что в Древней Руси рысье мясо славилось высокими качествами и его подавали на стол во время боярских и княжеских пиршеств как деликатес. Подвиды
В искусстве
Интересные факты
Галерея
См. такжеНапишите отзыв о статье "Обыкновенная рысь"Примечания
Ссылки
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Обыкновенная рысь
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
