Обыкновенная сипуха

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Обыкновенная сипуха
Научная классификация
Международное научное название

Tyto alba (Scopoli, 1769)

Синонимы
Aluco flammeus, Strix flammea
Ареал

Охранный статус

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Вызывающие наименьшие опасения
IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/22688504 22688504 ]

Систематика
на Викивидах

Изображения
на Викискладе

Обыкнове́нная сипу́ха (лат. Tyto alba) — хищная птица семейства сипуховых, наиболее распространённая в мире птица из рода сипух. Встречается практически на всех континентах, за исключением Антарктиды. На территории России встречается лишь в Калининградской области.





Описание

Внешний вид

Хищная птица размером с галку, её длина составляет 33—39 см, размах крыльев 80—95 см.[1] Вес птиц варьирует в широких пределах от 187 до 700 г, и во многих случаях он не является географической характеристикой, а зависит от каждой конкретной особи. Однако в целом островные птицы более мелкие.[2] Среднего размера птица, со стройным телосложением и длинными ногами. Оперение очень мягкое, пушистое. Верхняя часть тела обычно охристо-рыжая, с поперечными пепельно-серыми пестринами и многочисленными мелкими тёмными полосками и крапинами. Окрас нижней части тела различается в зависимости от района обитания — например, в Западной и Южной Европе, на Западных Канарских островах, в Северной Африке и на Ближнем Востоке он белый; в остальной части Европы, на Восточных Канарских островах и на острове Мадейра жёлто-оранжевый. Как правило, на нижней части тела разбросаны редкие тёмные пятнышки. Хвост короткий. Лицевой венчик имеет форму сердца (отличительный признак всех сипуховых), обычно белый с охристой каёмкой, с небольшими участками рыжих перьев под глазами. Радужная оболочка тёмно-бурая. Уши расположены по бокам, но несимметрично, что делает сипух особенными. Левое ухо расположено на уровне лба, а правое — на уровне ноздрей. Такое строение слухового аппарата помогает птицам превосходно под разными углами слышать звуки, издаваемые потенциальной жертвой. Клюв и восковица светлые, желтовато-белые. Ноги полностью покрыты перьями, однако на голени и цевке они более редкие. Самцы и самки внешне мало отличаются друг от друга — самки, как правило, выглядят слегка темнее самцов. Молодые птицы от половозрелых либо не отличаются вовсе, либо выглядят более пёстрыми.

Отличия от других видов

От представителей семейства совиных сипух можно легко определить по форме лицевого диска, который у них имеет явно выраженные очертания в виде сердца. От остальных сипух обыкновенные выделяются более светлым оперением. У капской сипухи (Tyto capensis), чей ареал в Африке частично совпадает с обыкновенной, заметно более тёмное оперение и более длинные ноги. То же самое можно сказать и о травяной восточной сипухе (Tyto longimembris) из Юго-Восточной Азии и Австралии.

Голос

Чаще всего сипухи издают различные звуки в период размножения — в это время они хрипло или визгливо кричат, сопят, ухают. Благодаря своему особенному, сиплому и дребезжащему крику «хеее» птица получила своё русское название «сипуха».[3] Вне сезона размножения птицы обычно молчаливы. Кроме голосовых звуков, сипухи иногда щёлкают клювом, языком или демонстративно хлопают крыльями.

Распространение

Ареал

Обыкновенные сипухи очень широко распространены в мире, встречаясь на всех континентах за исключением Антарктиды, а также на многочисленных островах, в том числе и отдалённых. Однако, несмотря на свою хорошую приспособляемость к различным географическим условиям, они не способны накапливать в себе жировые запасы, и по этой причине не переносят холодного северного климата. Сипухи полностью отсутствуют в Америке в северных регионах США и на большей части Канады, в Северной Европе и почти на всей территории России, за исключением Калининградской области. Также, сипухи не уживаются в горных районах выше 1000 м над уровнем моря и в азиатских и африканских пустынях.[3] В XX веке сипуха была сознательно интродуцирована человеком в районы, где она до сих пор ещё не обитала — на Гавайские, Сейшельские Острова острова, Новую Зеландию и остров Лорд-Хау. После заселения в 1949 году на Сейшелах там началось резкое снижение популяции местной сейшельской пустельги (Falco araea), за которой начала охотиться сипуха.

Места обитаний

Обитает в большом спектре различных биотопов, однако чаще всего встречается на открытых равнинных ландшафтах с небольшим количеством деревьев — в редколесье, на лугу с густым травяным покровом, на болоте, вдоль водоёмов, оврагов, пустырей, автомобильных трасс. Охотно селится возле сельскохозяйственных ферм и жилья человека. В засушливых районах держится среди кустарниковой растительности и ксерофитных растений. Густые леса и высокогорные районы старается избегать. В целом распространение сипух ограничивается только отсутствием холодных зим, доступностью корма и слабой конкуренцией с другими хищниками.[2] В отличие от многих других птиц, сипухи только выиграли от деятельности человека — расчистка лесов и развитие сельского хозяйства только способствовало их расселению на обширной территории.

Поведение

Сипухи, как правило, активны в тёмное время суток. Они ведут одиночный образ жизни, однако в местах скопления дичи могут встречаться и небольшими группами. Спят днём, в одиночку или вместе с другими птицами. Для ночлега выбирают какую-нибудь естественную или искусственную нишу — дупло, отверстие в земле, неиспользуемый чердак в доме. Во время охоты могут облетать владения, постоянно меняя высоту — вверх и вниз, либо ожидать жертву из засады. Полёт мягкий и бесшумный — крылья птиц устроены таким образом, что окончания маховых перьев заглушают звук полёта.[3] Зрение у сипух очень хорошо развито как в темноте, так и при дневном свете. При приближении человека птицы обычно высоко приподнимаются и тихонько покачиваются на ногах вправо и влево, при этом изображая различные гримасы. Если подойти к птице близко, то она скорее всего улетит.[4] Как правило, живут оседло, но в случае истощения кормовой базы могут перекочёвывать на новое место. Подросшие птенцы рассеиваются, находя себе новую территорию для охоты и воспроизводства.

Размножение

Обычно моногамны, хотя иногда бывают случаи полигамии, а очень редко и полиандрии. Начало сезона размножения зависит от климатических условий или обилия дичи — в жарком тропическом климате оно не ограничено временными рамками, в районах с сезонными колебаниями влажности привязано к окончанию засушливого сезона, а на севере ареала приходится на начало тёплого сезона. Птенцов выводит один или два раза в год — в умеренном поясе Европы и Северной Америки в случае единичной кладки это происходит в марте-июне, в случае повторной в марте-мае и в июне-августе. В Малайзии имеются сообщения о трёх кладках в год.[2] Место для гнезда выбирает самец, и, выбрав, начинает активно летать вокруг и кричать, таким образом подзывая самку. Во время брачных ухаживаний самец гоняется за самкой, и оба из них при этом издают хриплые, визгливые звуки. Гнездятся птицы одиночными парами либо небольшими группами, иногда недалеко от других сов, таких как например серой неясыти (Strix aluco) или виргинского филина (Bubo virginanus). Гнезда как такового не строится, но при этом место, в котором гнездятся птицы, должно быть закрытым и тёмным. Это может быть дупло дерева, углубление в старом пне, нора на обрывистом берегу реки или моря, чердачное помещение в здании или любое другое искусственное строение, где имеются подходящие условия. Также могут занимать прошлогодние гнёзда других птиц — например скопы, обыкновенного общественного ткача (Philetarius socius) и др. Как правило, гнездо располагается на высоте 2—20 м над землёй.[2][3] Во время гнездения территория охоты птиц составляет 2,9—9,5 км², но охраняют они только расстояние в несколько метров вокруг гнезда.[5] Размер кладки состоит из 2—14 (обычно 4—7) яиц и зависит от изобилия корма — в сезоны взрыва популяций грызунов яиц обычно больше.[2] Размер яиц — (38—46) — (30—35) мм, цвет скорлупы — белый или кремовый. Вокруг яиц всегда можно обнаружить так называемые пеллеты — комочки отрыгнутой пищи, состоящие из меха, перьев и костей жертв. Период инкубации составляет 29—34 дня; насиживает одна самка, а самец в этот период приносит ей еду. Вылупившиеся птенцы покрыты густым белым пухом и полностью зависимы от родителей, которые кормят их поочерёдно. Через 35—45 дней птенцы начинают покидать гнездо, через 50—55 начинают летать. Полностью самостоятельными молодые птицы становятся в возрасте приблизительно 3 месяцев, после чего рассеиваются.[3] Для сипух характерен большой радиус дисперсии — например, по наблюдениям орнитологов, птенцы, вылупившиеся в Нидерландах, позднее были обнаружены в Испании и на Украине.[2]

Питание

Основу рациона сипух составляют различные мышевидные грызуны — полёвки, крысы, хомяки, гоферы, песчанки и т. п. Часто в каком либо регионе доминируют лишь один или несколько видов добычи, как например в Малайзии пальмовая крыса (Rattus palmarum). Кроме грызунов, охотится на землероек, опоссумов, другие виды птиц, в том числе и хищных. При необходимости ловит летучих мышей, рептилий, лягушек и беспозвоночных животных.

Классификация

Обыкновенные сипухи известны с Плейстоцена.[5] Различают до 46 подвидов сипух, однако в настоящее время общепризнанными считаются только 26:

Подвид Распространение
T. a. alba (Scopoli, 1769) Западная и Южная Европа, Северная Турция, Канарские острова (Гран-Канария, Тенерифе, Йерро), Северная Африка (Египет за исключением Синайского полуострова, Ливия, Южный Алжир, Тунис, Марокко, Мавритания, Северный Судан), Нигер
T. a. guttata (C. L. Brehm, 1831) Центральная и Восточная Европа к западу от Прибалтики и Украины
T. a. ernesti (Kleinschmidt, 1901) Корсика, Сардиния
T. a. erlangeri (W. L. Sclater, 1921) Острова Эгейского моря, Крит, Кипр, южная часть Ближнего Востока, Западный Иран, Аравийский и Синайский полуостровы
T. a. schmitzi (Hartert, 1900) Острова Мадейра, Порту Санту
T. a. gracilirostris (Hartert, 1905) Канарские острова (Алегранса, Лансароте, Лобос, Монтанья Клара, Фуэртевентура)
T. a. detorta (Hartert, 1913) Остров Кабо-Верде
T. a. poensis (Fraser, 1842) Остров Биоко. Объединён с T. a. affinis (Blyth, 1862)[6].
T. a. thomensis (Hartlaub, 1852) Острова Сан-Томе и Принсипи
T. a. stertens (Hartert, 1929) Пакистан, Индия, Шри-Ланка, полуостров Индокитай
T. a. deroepstorffi (Hume, 1875) Андаманские острова
T. a. javanica (J. F. Gmelin, 1788) Малайский полуостров, Зондские острова к западу от острова Алор
T. a. sumbaensis (Hartert, 1897) Остров Сумба (Малые Зондские острова, Индонезия)
T. a. meeki (Rothschild & Hartert, 1907) Восточная часть Новой Гвинеи и прилегающие острова Манам, Каркар и Умбой
T. a. delicatula (Gould, 1837) Австралия, Соломоновы острова, острова Танимбар, Новая Каледония, Южные Вануату, Фиджи, Тимор, Самоа и Западное Самоа
T. a. crassirostris (Mayr, 1935) Остров Танга (Архипелаг Бисмарка)
T. a. interposita (Mayr, 1935) Острова Санта-Крус, Острова Банкс, Северные Вануату
T. a. pratincola (Bonaparte, 1838) Северная и Центральная Америка от Южной Канады до Мексики, Багамские, Бермудские острова, остров Испаньола. Объединён с T. a. lucayana (Riley, 1913)[6].
T. a. guatemalae (Ridgway, 1873) Центральная Америка от Южной Мексики до Панамы, Северная Колумбия. Объединён с T. a. subandeana (L. Kelso, 1938)[6].
T. a. bondi (Parkes & Phillips, 1978) Острова Ислас-де-ла-Баия
T. a. furcata (Temminck, 1827) Куба, Каймановы острова, Ямайка
T. a. niveicauda (Parkes & Phillips, 1978) Остров Пинос (Карибское море, Куба)
T. a. bargei (Hartert, 1892) Острова Кюрасао, Бонайре
T. a. punctatissima (G. R. Gray, 1838) Галапагосские острова
T. a. contempta (Hartert, 1898) Западная Венесуэла, Колумбия, Эквадор, Перу
T. a. hellmayri (Griscom & Greenway, 1937) Восточная Венесуэла, Гайана, Бразилия к северу от Амазонки, Тринидад и Тобаго
T. a. tuidara (J. E. Gray, 1829) Южная Америка к югу от Амазонки, Огненная Земля, Фолклендские острова

Напишите отзыв о статье "Обыкновенная сипуха"

Литература

  1. Killian Mullarney, Lars Svensson, Dan Zetterström, & Peter J. Grant. «Birds of Europe» 1999 ISBN 978-0-691-05054-6 pp.212
  2. 1 2 3 4 5 6 Josep del Hoyo , Andrew Elliott , Jordi Sargatal «Handbook of the Birds of the World» Vol. 5 Lynx Edicions ISBN 978-84-87334-25-2
  3. 1 2 3 4 5 Е. А. Коблик «Разнообразие птиц», часть 3, МГУ, 2001
  4. Альфред Брем «Жизнь животных. Птицы» 1863—69 гг. В русском переводе «Жизнь животных, 4 изд., т. 4—10, СПБ, 1911—15» онлайн [povodok.ru/encyclopedia/brem/art3593.html]
  5. 1 2 .A. Jackson, W.J. Bock, D.Olendorf «Grzimek’s Animal Life Encyclopedia» Thomson Gale ISBN 0-7876-5784-0
  6. 1 2 3 IOC World Bird List (от 31 октября 2014 г.) — www.worldbirdnames.org/updates/subspecies/

Ссылки

  • [www.owlpages.com/owls.php?genus=Tyto&species=alba Сипуха — Tyto alba — Информация, фотографии, звуки] (англ.)
  • [www.apus.ru/site.xp/049048055048124052049049048124.html APUS.RU — Сипуха обыкновенная]
  • [animaldiversity.ummz.umich.edu/site/accounts/information/Tyto_alba.html Animal Diversity Web — «Tyto alba: Information»]
  • [povodok.ru/encyclopedia/brem/art3593.html Обыкновенная сипуха из книги Альфреда Брема]
  • [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?birds/392.html База данных «Позвоночные животные России»: сипуха]

Отрывок, характеризующий Обыкновенная сипуха

– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.