Щука

Щука
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Группа:  Рыбы Группа:  Костные рыбы Класс:  Лучепёрые рыбы Подкласс:  Новопёрые рыбы Инфракласс:  Костистые рыбы Надотряд:  Protacanthopterygii Отряд:  Щукообразные Семейство:  Щуковые Род:  Щуки Вид:  Щука
Международное научное название
Esox lucius Linnaeus, 1758
Ареал
Охранный статус
Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/135631 135631 ]
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе

Щука, или обыкновенная щука (лат. Esox lucius) — рыба семейства щуковых. Распространена в пресных водах Евразии и Северной Америки. Живёт обычно в прибрежной зоне, в водных зарослях, в непроточных или слабопроточных водах. Может также встречаться и в опреснённых частях морей — например в Финском, Рижском и Куршском заливах Балтийского моря, в Таганрогском заливе Азовского моря. Щука хорошо выдерживает кислую реакцию воды, может комфортно жить в водоёмах с pH 4,75. При снижении содержания кислорода до 3,0—2,0 мг/литр наступает угнетение дыхания, поэтому в заморных водоёмах зимой щука часто погибает.

Внешний вид

Длина до 1,5 м, масса до 35 кг (обычно до 1 м и 8 кг). Тело торпедовидное, голова большая, пасть широкая. Окраска изменчивая, зависит от окружения: в зависимости от характера и степени развития растительности может быть серо-зеленоватая, серо-желтоватая, серо-бурая, спина темнее, бока с крупными бурыми или оливковыми пятнами, которые образуют поперечные полосы. Непарные плавники желтовато-серые, бурые с тёмными пятнами; парные — оранжевые. Кормится преимущественно рыбой. В некоторых озёрах встречаются серебристые щуки.

Самцов и самок можно отличить по форме полово-мочевого отверстия, которое у самцов имеет вид узкой продолговатой щели, окрашенной в цвет чрева, а у самок — овального углубления, окружённого валиком розового цвета.

Тело щуки имеет удлинённую, стреловидную форму. Голова сильно удлинённая, нижняя челюсть выдаётся вперёд. Зубы на нижней челюсти имеют разный размер и служат для захвата жертвы. Зубы на других костях ротовой полости помельче, направлены острыми концами в глотку и могут погружаться в слизистую оболочку. Благодаря этому добыча легко проходит, а если она пытается вырваться, глоточные зубы поднимаются и удерживают жертву.

Для щук характерна смена зубов на нижней челюсти: внутренняя поверхность челюсти покрыта мягкой тканью, под ней расположены ряды из 2—4 замещающих зубов, которые примыкают сзади к каждому действующему и образуют с ним единую группу (зубную семью). Когда рабочий зуб выходит из употребления, на его место становится своим основанием соседний замещающий зуб той же семьи. Сначала он мягок и неустойчив, но потом плотно прирастает основой к кости челюсти и укрепляется. Зубы у щуки меняются не одновременно. В одно и то же время одни зубные группы заканчиваются на краю челюсти старым зубом, который уже рассасывается, другие — прочным рабочим, третьи — ещё подвижным молодым. В некоторых водоёмах смена зубов у щук усиливается в течение определённых сезонов, и тогда щука в этих водоёмах перестаёт брать крупную добычу, поскольку та может вырваться из пасти хищницы. Ловить её в это время трудно, так как она не может схватить насадку.

Размножение

В естественных водоёмах самки щуки начинают размножаться на четвёртом, реже на третьем году жизни, а самцы — на пятом.

Нерест щуки происходит при температуре 3–6 °C, сразу после таяния льда, возле берега на глубине 0,5–1 метр. Во время нереста рыбы выходят на мелководье и шумно плещутся. Обычно на нерест сначала выходят самые маленькие особи, а последними — самые крупные. В это время щуки держатся группами: 2–4 самца у одной самки; возле крупных самок — до 8 самцов. Самка плывёт впереди, самцы плывут за ней, отставая примерно на половину корпуса. Они или прижимаются по бокам к самке, либо стараются держаться непосредственно над её спиной. Из воды в это время постоянно появляются спинные плавники и верхние части спины рыб.

Во время нереста щуки трутся о кусты, корни, стебли камыша и рогоза и другие предметы. На одном месте рыбы долго не задерживаются, всё время перемещаются по нерестилищу и мечут икру. В конце икрометания все особи группы, которая нерестилась, бросаются в разные стороны, вызывая громкий плеск; при этом самки часто выпрыгивают из воды в воздух.

Одна самка щуки в зависимости от размера может откладывать от 17,5 до 215 тысяч икринок. Икринки крупные, около 3 мм в диаметре, слабоклейкие, могут приклеиваться к растительности, но легко спадают при стряхивании. Через 2–3 дня клейкость пропадает, большинство икринок скатывается и дальнейшее их развитие происходит на дне.

Нормальное развитие икры щуки на дне в непроточной воде возможно только потому, что весной при низкой температуре вода относительно сильно насыщена кислородом, а по мере прогревания воды концентрация кислорода в ней быстро падает. Таким образом, чем раньше щуки начинают нереститься, тем меньше икры гибнет.

Если после нереста щук происходит быстрый спад воды, это приводит к массовой гибели икры — такое явление часто наблюдается в водохранилищах, уровень которых является непостоянным.

Жизненный цикл

В зависимости от температуры воды развитие икры происходит 8—14 дней, личинки, которые из неё выводятся, имеют 6,7—7,6 мм в длину. По мере рассасывания остаточного пузыря личинки переходят к питанию внешними ресурсами: маленькими ракообразными — циклопами и дафниями. При длине 12—15 мм щуки могут уже охотиться на личинок карповых рыб. Нерест карповых рыб обычно происходит после щуки, что способствует питанию щучьего молодняка. После достижения щукой размера 5 см она полностью переходит на питание мальками других рыб, преимущественно карпов. Если щуку такого размера держать в аквариуме и кормить мелкими ракообразными, она погибнет, так как затраты энергии на добычу корма не возмещаются питательными веществами, имеющимися в такой добыче.

Весной щуки вместе с талыми водами заходят в заплавные озёра. Через некоторое время связь этих водоёмов с рекой прерывается и жизнь мальков, вышедших из икры в таких условиях, очень отличается от таковой в реке или больших постоянных водоёмах. Учитывая недостаточные пищевые ресурсы, рост щук здесь идет крайне неравномерно, разница в длине между рыбами одного возраста может различаться в 2—2,5 раза. Мелкие особи становятся добычей для больших, иногда, при особой нехватке кормовых ресурсов, щуки длиной 3—4 см уже прибегают к такому виду каннибализма.

Интересно, что такие вырожденные пищевые цепи, состоящие только из щук (когда мальки питаются планктоном, большие щуки — мальками, а ими, в свою очередь, питаются ещё бо́льшие) в ряде водоёмов наблюдаются на постоянной основе. Это случается в северных (обычно тундровых) озёрах Якутии и Канады, где количество питательных веществ крайне мало, то есть, недостаточно для поддержания сколь-нибудь сложной пищевой пирамиды; кроме научной, такие «щучьи озера» описаны и в художественной литературе — например, в рассказе польского писателя Аркадия Фидлера [bookz.ru/?band=1712&id=_f/fidler_1 «Канада, пахнущая смолой»].

При этом, несмотря на крайне упрощенную структуру пищевой цепи, экосистемы таких водоёмов находятся в устойчивом виде на протяжении столетий — в донных отложениях и на побережье никаких костных остатков, кроме щучьих, исследователи в таких водоёмах не находили; это также подтверждается фольклором местных жителей.

Образ жизни

В водоеме щука держится в зарослях водной растительности. Обычно она там держится неподвижно, затаившись, внезапно бросаясь на добычу. Пойманная добыча проглатывается почти всегда с головы — если щука схватила её поперёк тела, то, перед тем как проглотить, она быстро разворачивает добычу головой в глотку. Кроме клыков, которыми хищница хватает и убивает добычу, на нёбе, языке и отчасти на щеках щуки расположены зубы-щеточки, способные подгибаться и принимать горизонтальное положение, располагаясь остриями в сторону глотки. Эти острые зубы-щеточки необходимы щуке не только для удержания добычи, но и для облегчения заглатывания. Когда жертва пытается вырваться из пасти, зубы щуки своими острыми концами упираются в добычу и не дают выскользнуть, проталкивая её дальше в глотку.

При нападении щука ориентируется при помощи зрения и боковой линии, органы которой развиты не только на средней линии тела, но и на голове (в основном на передней части нижней челюсти).

Основу питания щуки составляют представители различных видов рыб, к которым относятся: плотва, окунь, ёрш, подлещик, густера, пескарь, голец, гольян, бычок-подкаменщик и т. п. Не брезгует щука и представителями своего вида. Весной и в начале лета этот хищник охотно поедает лягушек и линючих раков. Известны случаи, когда щуки хватали и затягивали под воду утят, а также мышей, крыс, куликов и белок, переплывающих реки во время своих миграций. Крупные щуки могут напасть даже на взрослую утку, особенно в период линьки, когда эти птицы не поднимаются из воды в воздух. Стоит отметить, что жертвами щуки часто бывают рыбы, длина и вес которых достигают 50 %, а иногда и 65 % от длины и веса хищника.

В питании щук среднего размера, около полуметра, преобладают многочисленные и малоценные рыбы, поэтому щука является необходимой составляющей рационального рыбного хозяйства на озёрах; вследствие её отсутствия в озёрах резко возрастает численность мелкого ерша и окуней.

Значение для человека

Щуку довольно широко разводят в прудовых хозяйствах.

Мясо щуки содержит 2—3 % жира и является диетическим продуктом, особенно если рыба поступает для потребления в живом виде.

Максимальный возраст щук в промышленном вылове в настоящее время, а также в течение нескольких последних столетий, не превышает 25 лет. Достоверно задокументирован вылов 33-летней щуки. Рассказы в популярной литературе о щуках гораздо большего возраста следует отнести к категории легенд.

Особенно популярной среди рассказов такого типа является история «гейльброннской щуки», которую якобы в октябре 1230 года поймал лично император Фридрих II, обозначил золотым кольцом и выпустил в озеро Бьоккинген вблизи Гейльбронна, где эту щуку выловили через 267 лет, в 1497 году. При этом она достигала длины 570 сантиметров и весила 140 кг. Позвоночник этой щуки был передан на хранение в собор города Мангейм.

Эта история вызвала интерес немецкого натурфилософа Окена. Окен подробно изучил историческую хронику и установил, что Фридрих II в те времена безвыездно жил в Италии и никак не мог обозначить щуку на территории Германии. Удалось также исследовать позвоночник гигантской щуки, выставленный в соборе Мангейма. Оказалось, что это фальсификация, и что он скомпонован из позвонков нескольких отдельных щук.

Не менее удивительна история «щуки царя Бориса Фёдоровича» произшедшая в 1794 году, когда при чистке Царицынских прудов под Москвой была поймана щука с кольцом на жаберной крышке. Надпись, выгравированная на кольце, гласила: «Посадил царь Борис Фёдорович». Поскольку Борис Годунов правил с 1598 по 1605 годы, то, значит, пойманной щуке должно было быть около 200 лет. Но сегодня правдивость этого факта оспаривается, так как не сохранилось никаких доказательств.

В кулинарии

В продажу поступает в живом, охлаждённом, замороженном и консервированном виде. Мясо костистое, иногда пахнет тиной, содержит 18,4 % белка, 1,1 % жира. Большую и среднюю щуку чаще всего используют рубленой (для рыбных котлет, фрикаделек) и фаршированной, мелкую (массой около 200—300 граммов) отваривают в пряном отваре: на 1 кг рыбы 0,75 л воды, по 1 кореньев (морковь, петрушка, сельдерей), 1 луковица, 3 горошины чёрного и 1 горошина душистого перца, 1 лавровый лист; всё вместе варится 5—7 минут, затем в отвар кладут рыбу и варят до готовности (примерно 20 минут), обязательно на слабом огне, не допуская сильного кипения, затем рыбу вынимают шумовкой, выкладывают на разогретое блюдо, посыпают зеленью петрушки и подают с отварным картофелем и сливочным маслом. Мелкую щуку можно также жарить, использовать для ухи. У англичан в середине XX века щука считалась самой вкусной и дорогой рыбой. В некоторых странах и по сегодняшний день блюда из щуки считаются деликатесными.

В культуре

• По щучьему веленью
• О щуке зубастой

Ссылки

• [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?Fishes/80.html Позвоночные животные России: обыкновенная щука]
• Л.П.Сабанеев Жизнь и ловля пресноводных рыб: Щука
• [fish.krasu.ru/fauna/index_f.php3?22+1 Щука обыкновенная] Справочник по рыбам Енисея  (рус.)
• [www.state.nj.us/dep/fgw/pdf/fishfact/tigermsk.pdf Тигровая щука]  (англ.)
• [nas.er.usgs.gov/queries/FactSheet.asp?speciesID=677 Данные USGS по тигровой щуке]  (англ.)
• [cswgcin.harc.edu/(jxse1345up1pqd45fjsr0bjw)/issues/invasives/speciesprofile.aspx?tsn=162139 Esox lucius] Invasive Species of the CSWGC Region — библиография  (англ.)
• [northernpikefishingguide.com/ Информация по ловле обыкновенной щуки]  (англ.)
• [charka.org.ua/shuka/nerest_shuka.html Нерест Щуки и его особенности]
• [myfishinghome.com/fish/pike/pike-records/ Таблица рекордов. Самые большие щуки в истории]

Отрывок, характеризующий Щука

– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.