Закон «Об исчислении времени»

Об исчислении времени
Вид:	Федеральный закон Российской Федерации
Номер:	107-ФЗ
Принятие:	Государственной Думой: 20.05.2011
Одобрение:	Советом Федерации: 25.05.2011
Подписание:	Президентом РФ: 03.06.2011
Вступление в силу:	06.08.2011
Первая публикация:	«Российская газета», № 120 от 06.06.2011
Электронная версия в Викитеке

Закон «Об исчислении времени» — федеральный закон, который определяет правовые основы исчисления времени в России, установления часовых зон, а также регулирует отношения, возникающие при распространении информации о точном значении времени и календарной дате. В частности, закон не предусматривает ранее применявшийся периодический перевод стрелок часов на летнее и «зимнее» время (пункт 4 статьи 4).

Особенности и новые понятия

Закон признаёт утратившим силу Постановление Совета Республики Верховного Совета РСФСР от 23 октября 1991 года N1790-I «Об упорядочении исчисления времени на территории РСФСР».

Некоторые важные положения, содержащиеся в законе:

• сезонный перевод часов (весной — на летнее время, осенью — на «зимнее») не предусматривается
• введены новые понятия — местное время, часовая зона

Предпосылки принятия закона

8 февраля 2011 года Дмитрий Медведев объявил, что он принял решение об отмене сезонного перевода часов, сформулировав это как «отмену перехода на зимнее время». В соответствии с этим поручением президента 3 марта 2011 года Правительство РФ внесло в Государственную думу законопроект «Об исчислении времени».

Закон был принят Государственной думой Российской Федерации в третьем (окончательном) чтении 20 мая 2011 года, одобрен Советом Федерации 25 мая и подписан Президентом России Дмитрием Медведевым 3 июня. 6 июня он был официально опубликован и 6 августа вступил в силу.

Порядок установления и изменения часовых зон

Пункт 1 статьи 5 закона гласит:

1. На территории Российской Федерации устанавливаются часовые зоны, границы которых формируются с учётом границ субъектов Российской Федерации. Состав территорий, образующих каждую часовую зону, и порядок исчисления времени в часовых зонах устанавливаются Правительством Российской Федерации.

В связи с этим в июне-августе 2011 года было разработано три Проекта постановления Правительства РФ «О составе территорий, образующих каждую часовую зону, и порядке исчисления времени в часовых зонах, а также о признании утратившими силу отдельных постановлений Правительства Российской Федерации».

По первому проекту, опубликованному 6 июня, с 1 июля 2011 года предлагалось установить часовые зоны, время в которых соответствовало бы бывшему летнему времени почти на всей территории России (за исключением ряда районов Якутии и южной части Курильских островов, которые предполагалось перевести в соседние более западные зоны). Постановление в этой редакции не было подписано Председателем правительства.

По второму проекту, опубликованному 8 августа, с 1 сентября 2011 года на большей части территории РФ предлагалось установить часовые зоны, время в которых соответствовало бы бывшему летнему времени на этих территориях.

Пункт 2 статьи 5 закона гласит:

2. Решение о переводе территории (части территории) субъекта Российской Федерации из одной часовой зоны в другую часовую зону принимается Правительством Российской Федерации на основании совместного предложения законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации и высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации).

Согласно этому же проекту (статья 4) с 30 октября 2011 года предлагалось изменить часовые зоны в Приморском крае, большинстве районов республики Саха и, возможно, в Иркутской области. Таким образом, на территории Иркутской области, Приморского края и центральных районов Якутии время соответствовало бы бывшему зимнему времени, а в восточных районах Якутии (где по логике проекта 30 октября стрелки часов должны были быть переведены на два часа назад) — даже отставать на час от бывшего зимнего времени. Постановление в этой редакции также не было подписано Председателем правительства.

В конце августа в СМИ появился третий Проект этого постановления, датированный 10 августа 2011 года. Этот проект практически идентичен проекту от 6 июня 2011 года, он предусматривает изменение границ часовых зон лишь в нескольких районах Якутии и Курильских островов. Однако из проекта исчезли даты перевода часов на тех территориях, где должно измениться время.

В этой редакции Постановление правительства было подписано Владимиром Путиным 31 августа 2011 г.

Фактически предусмотренное изменение времени в Томпонском (пгт Хандыга), Усть-Майском (пгт Усть-Мая), Оймяконском улусах Якутии и южной части Курильских островов пока не действует. Постановление не содержит даты, когда на этих территориях часы будут переведены на час назад.

Изменение закона в 2014 году

7 февраля 2012 года три депутата ЛДПР (В. В. Жириновский, И. В. Лебедев, С. В. Иванов) внесли законопроект о внесении изменений в Федеральный закон «Об исчислении времени», согласно которому Россия должна перейти с постоянного летнего времени на постоянное «зимнее». 20 сентября 2012 года законопроект был предложен на рассмотрение Госдуме. 18 января законопроект получил отрицательный отзыв Правительства. В отзыве было указано что принятие законопроекта приведет к уменьшению суммарного за год светлого времени суток в интервале с 18 до 23 часов на всей территории Российской Федерации, что составит в среднем от 25 до 35 процентов.

В дальнейшем вносились законопроекты 20 сентября 2012 (Калашников, Лебедев), 6 сентября 2013 (Мельников, Смолин), 20 сентября 2013 (Гутенев), причём последний предполагал возврат к сезонному переводу стрелок.

20 января 2014 Сергей Калашников внес новый вариант законопроекта взамен отозванного им в конце сентября 2012. Законопроект, подготовленный к первому чтению, получил отзыв правительства, в котором указывалось на необходимость доработки с учётом высказанных замечаний. В частности указывалось на сокращение светлого времени суток в интервале с 18 до 23 часов, а также на необходимость затратных организационно-технических мероприятий по изменению расписаний, перепрограммированию электросчётчиков и пр.

1 июля 2014 Государственная Дума РФ приняла в третьем чтении доработанный вариант законопроекта о внесении изменений в Федеральный закон «Об исчислении времени». 9 июля 2014 закон был одобрен Советом Федерации и 21 июля 2014 подписан президентом.

Закон «Об исчислении времени» в новой редакции фактически отменил летнее время 2011 года. Все регионы, кроме Удмуртии, Самарской и Кемеровской области, Камчатского края и Чукотского автономного округа 26 октября 2014 перевели стрелки часов на 1 час назад. Забайкальский край и Магаданская область перевели стрелки на 2 часа назад. В изменённом законе детально прописан состав часовых зон.

Изменение закона в 2016 году

Исчисление времени, введенное в РФ в 2014 году оказалось неудобным для целого ряда регионов, включая те, которые уже изменяли исчисление времени в 1993 году. В течение 2015 года гражданские активисты, руководители предприятий, главы администраций муниципалитетов и региональные депутаты прорабатывали вопрос оптимизации исчисления времени на своих территориях и в декабре 2015 годы были готовы законопроекты.

Согласно поправкам в законе «Об исчислении времени» перешли в соседние восточные часовые зоны (перевели часы на 1 час вперёд в 2:00 по местному времени):

• 27.03.2016 — Республика Алтай, Алтайский и Забайкальский края, Астраханская, Сахалинская (исключая Северо-Курильский городской округ) и Ульяновская области;
• 24.04.2016 — Магаданская область;
• 29.05.2016 — Томская область;
• 24.07.2016 — Новосибирская область.

См. также

• Часовые пояса России

Отрывок, характеризующий Закон «Об исчислении времени»

«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.