Ованнисян, Ваган Эдуардович

Ваган Эдуардович Ованнисян
арм. Վահան Հովհաննիսյան
Дата рождения:	16 августа 1956(1956-08-16)
Место рождения:	Ереван, Армянская ССР
Гражданство:	СССР СССР → Армения Армения
Дата смерти:	28 декабря 2014(2014-12-28) (58 лет)
Место смерти:	Германия
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Вага́н Эдуа́рдович Ованнися́н (арм. Վահան Հովհաննիսյան; 16 августа 1956, Ереван — 28 декабря 2014, Германия) — армянский государственный деятель.

• 1973—1978 — Московский педагогический университет. Историк. Археолог. Кандидат исторических наук.
• 1978—1980 — служил в советской армии.
• 1980—1989 — был научным сотрудником, заведующим научно-исследовательским отделом музея «Эребуни».
• 1989 — сотрудником института археологии и этнографии АН.
• 1990—1992 — участвовал в карабахской войне.
• 1992—1995 — был членом бюро АРФД.
• 1995—1998 — был в заключении (по не подтверждённым впоследствии обвинениям).
• 1998—1999 — работал советником президента Армении, председателем комиссии по вопросам местного самоуправления.
• 1999—2003 — был депутатом парламента. Член постоянной комиссии по обороне, национальной безопасности и внутренним делам. Член фракции АРФД.
• 12 июня 2003 — 28 февраля 2008 — был вице-спикером парламента Армении.
• 2003—2007 — депутат парламента Армении.
• 2007—2012 — депутат Национального собрания Армении. Член партии «АРФД».
• Февраль 2008 — кандидат в президенты Армении.
• 6 мая 2012 года — избран депутатом НС по пропорциональной избирательной системе от партии «АРФД»
• 28 декабря 2013 года назначен послом Армении в Германии.

Ссылки

• [www.parliament.am/deputies.php?sel=details&ID=896&lang=rus Биография]

Предшественник: Гагик Асланян

Вице-спикер парламента Армении Июнь 2003 — Февраль 2008

Преемник: Грайр Карапетян

Отрывок, характеризующий Ованнисян, Ваган Эдуардович

Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.