Оверлендская кампания

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Оверлендская кампания
Основной конфликт: Гражданская война в США
Дата

4 мая - 24 июня 1864

Место

Виргиния

Итог

победа США

Противники
США КША
Командующие
Улисс Грант
Джордж Мид
Роберт Ли
Силы сторон
Потомакская армия Северовирджинская армия
Потери
55 000 32 000
 
Оверлендская кампания
Глушь Спотсильвейни Йеллоу-Таверн Норт-Анна Мидоу-Бридж Уильсонс-Варф Хоус-Шоп Тотопотоми-Крик Олд-Чёч Колд-Харбор Станция Тревильян Сенмари-Чеч

Оверлендская кампания (The Overland Campaign) - так же известная как "Оверлендская кампания Гранта" или "Наземная кампания" представляла собой серию сражений в Виргинии во время американской гражданской войны. Во время этой кампании главнокомандующий федеральными армиями генерал-лейтенант Улисс Грант руководил действиями Потомакской армии Мида и рядом других сил, стараясь разгромить Северовирджинскую армию генерала Ли. Несмотря на тяжёлые потери, которые несла армия Гранта, ей удалось достичь стратегической победы. За восемь недель Грант сумел нанести армии Ли серьёзный урон и осадить её в Петерсберге.

Перейдя Рапидан 4 мая 1864 года, Грант надеялся разместить свою армию между армией Ли и Ричмондом и разгромить противника в сражении. Однако Ли удивил Гранта, неожиданно атаковав численно превосходящую его федеральную армию, что привело к сражению в Глуши (5-7 мая). Гранта не смутила неудача и он, несмотря на тяжёлые потери, упрямо продолжал попытки оказаться между Ли и Ричмондом. Но Ли всякий раз блокировал эти манёвры. При Спотсильвейни Грант снова попытался прорвать укрепления противника, и снова неудачно.





Предыстория

В марте 1864 года Грант был вызван с Запада, повышен до генерал-лейтенанта и назначен командующим федеральными армиями. Он разместил свой штаб при Потомакской армии, при том, что Мид оставался формально командиром этой армии. Командующим западными армиями вместо Гранта стал Уильям Текумсе Шерман. Грант и Линкольн разработали план наступления, согласно которому несколько армий должны были одновременно напасть на Конфедерацию: армии Гранта, Мида и Батлера должны наступать на Ричмонд, армия Франца Зигеля - вторгнуться в долину Шенандоа, генерал Шерман должен вступить в Джорджию, разбить Джонстона и захватить Атланту, а Джордж Крук и Уильям Эверелл должны действовать против железнодорожных путей в Западной Вирджинии. Натаниэлю Бэнксу было поручено взять город Мобил в Алабаме. Впервые за всю войну армии должны были предпринять общее скоординированное наступление.

И если в прежние кампании целью был Ричмонд, то теперь целью стало уничтожение армии генерала Ли. Линкольн уже долгое время пропагандировал эту идею - он был убежден, что город падет сам в случае разгрома армии. В итоге Грант приказал Миду: "Куда бы Ли не пошел, вы должны идти за ним!" Грант рассчитывал на решительное сражение, однако одновременно готовился к длительной войне на истощение. Это предполагало большие потери с обеих сторон, но ресурсы Севера позволяли быстро восполнять потери в людях и снаряжении.

Силы сторон

Армия Гранта

В начале кампании Грант располагал армией численностью 118 700 человек при 316 орудиях. Эти силы состояли из Потомакской армии генерала Джорджа Мида и IX корпуса, всего пять корпусов:

Армия Ли

Северовирджинская армия генерала Ли насчитывала примерно 64 000 человек при 274 орудиях и была сведена в четыре корпуса:

Глушь

Перед началом кампании армия Гранта стояла лагерем на северной стороне реки Рапидан. Ещё 2 мая генерал Ли понял, что противник готовится к наступлению, но не мог предугадать маршрута, поэтому рассредоточил армию на широком фронте южнее Рапидана. 4 мая армия гранта перешла Рапидан по трем бродам. переправы находились несколько восточнее того места, где стоял крайний восточный корпус южан - корпус Юэлла. Решив, что сражение в густом лесу не позволит Гранту эффективно использовать артиллерию и уравняет шансы, Ли приказал атаковать Гранта в лесу. Армия Ли двигалась по двум дорогам: корпус Юэлла по северной, а корпус Хилла по южной. Эти два корпуса вступили в соприкосновение с армией Гранта утром 5-го мая, и лишь несколько позже подошёл корпус Лонгстрита и внезапно атаковал противника с южного фланга. Вечером 6-го мая сражение закончилось. Грант потерял около 18 000 человек и не смог разгромить Северовирджинскую армию. Ли потерял примерно 11 000 человек. Но несмотря на эти потери, Грант решил продолжать кампанию, и попытался обойти правый фланг противника.

Спотсильвейни

Не сумев разбить армию Ли в Глуши, принял решение воспользоваться преимуществом позиций своих войск и обогнуть правый фланг армии Ли, чтобы оказаться между Ли и Ричмондом. В ночь на 7 мая войска Союза были на марше. 8 мая генерал Грант приказал командиру V корпуса генерал-майору Уоррену занять Спотсильвейни, находящееся в 16 км к юго-востоку от главных сил.

Генерал Ли предугадал движение войск Союза в этом направлении и направил для их перехвата кавалерийский корпус под командованием генерал-майора «Джеба» Стюарта и I корпус генерал-майора Ричарда Андерсона (который заменил генерал-лейтенанта Джеймса Лонгстрита, раненого во время битвы в Глуши). Уоррен проиграл гонку к Спотсильвейни - южане прибыли туда раньше него. Они сразу возвели сложную систему укреплений и несколько атак федеральной армии 10 - 12 мая не дали никакого результата. В этих боях Грант потерял около 18 000 человек. Через несколько дней, у Норт-Анны, под его руководством будет 65 000 человек, то есть, за 20 дней кампании его армия сократилась наполовину. Ли потерял под Спотсильвейни около 12 000 человек и при Норт-Анне имел 53 000 человек, потеряв пятую часть армии за время кампании.

Уже после сражения при Спотсильвейни выяснилось, что наступление Зигеля в долине Шенандоа сорвалось: 15 мая южане разбили его в сражении при Нью-Маркет. Это означало, что левому фланге Ли теперь ничего не угрожает.

Йеллоу-Таверн

8 мая 1864 года Шеридан в обход своего прямого начальника Мида, обратился напрямую к Гранту и сообщил, что если ему позволят действовать самостоятельно, он разобьет кавалерию Стюарта - которая долгое время создавала проблемы федеральной армии. Грант заинтересовался этим предложением и убедил Мида в целесообразности этого замысла. 9 мая на юго-восток двинулось мощное кавалерийское соединение - почти 10 000 всадников и 32 ствола артиллерии. Перед ними стояли три задачи: разрушить линии снабжения армии противника, создать угрозу Ричмонду и разбить кавалерию Стюарта.

Стюарт отправил 4 500 кавалеристов, чтобы перекрыть Шеридану дорогу на Ричмонд. Противники встретились в полдень 11 мая у Йеллоу-Таверн. Южане стойко сражались три часа, удерживая небольшую возвышенность вдоль Ричмондской дороги. В какой-то момент боя 1-й вирджинский кавполк пошёл в контратаку, отбросил противника вниз с высот. 5-й мичиганский федеральный кавполк начал отступать, и спешенный рядовой 48-летний Джон Хафф выстрелил в Стюарта с дистанции в 10 или 30 метров. Стюарт был серьёзно ранен и умер в Ричмонде на следующий день.

Кавалеристы Севера потеряли 625 человек, но они захватили в плен 300 солдат противника и освободили 400 своих военнопленных. Шеридан отправился на соединение с генералом Батлером на реке Джеймса. Пополнив там запасы, Шеридан повернул обратно и 24 мая соединился с войсками Гранта. За время рейда Шеридану удалось разбить противника при Йеллоу-Таверн, но это было его единственное достижение. Самым важным результатом стала гибель Джеба Стюарта, самого опытного кавалерийского командира Юга.

Мидоу-Бридж

Норт-Анна

После безрезультатных боев под Спотсильвейни генерал Грант отправил свою армию на юго-восток, надеясь выманить Ли на открытую местность. 23 мая федеральный V корпус генерал-майора Говернора Уоррена перешёл реку у Ерихо-Миллс, и дивизии корпуса Эмброуза Хилла на смогли сбросить их с занятого плацдарма. Федеральный II корпус генерал-майора Уинфилда Хэнкока атаковал небольшой отряд южан и захватил Честерфилдский мост, но не стал наступать дальше на юг. В итоге оборонительные позиции южан приняли вид треугольника, а армия Гранта оказалась на невыгодной позиции: его фланги в двух местах были разделены рекой. У генерала Ли появился шанс разбить фланги противника по частям, но этот план не удалось реализовать из-за болезни генерала. Ли не смог управлять армией, нездоров оказался и Эмброуз Хилл, командир Третьего корпуса, а Ричард Юэлл ещё не отправился от депрессии после неудачи под Спотсильвейни. Джеб Стюарт был убит незадолго до этого, а генерал Лонгстрит ранен. Северовирджинская армия лишилась почти всех командиров. Но и Грант осознал опасность своей позиции и не решился атаковать. 27 мая 1864 года он снова начал обход армии Ли, перемещая свои корпуса к Колд-Харбору.

Тотопотоми-крик

Колд-Харбор

После сражения на Норт-Анне Грант решил продолжать обход армии Ли с целью выхода к Ричмонду. Промежуточной целью стал Колд-Харбор, стратегически важный перекрёсток дорог. Грант двинул туда кавалерию Фила Шеридана, а затем и пехоту — 6-й (Горацио Райта) и 18-й (Уильяма Смита) корпуса. Грант стремился отрезать армию Ли от Ричмонда и заставить его атаковать свои укрепленные позиции. Разбив Ли, Грант получал шанс занять Ричмонд, который находился всего в 16 км от места боя. С другой стороны, в сложившейся ситуации Ли заметил блестящую возможность разгромить Потомакскую армию на марше, по частям. Победа могла повлиять на грядущие президентские выборы и на весь ход войны.

Южане снова выиграли гонку к новым позициям и утром 1-го июня они обладали численным превосходством у Колд-Харбора, но после первой неудачной атаки генерал Андерсон перешёл к обороне и тем самым сорвался план генерала Ли по уничтожению противника по частям. 2 июня настало затишье, а 3 июня произошла одна из самых коротких и самых кровопролитных атак за всю историю той войны. В тот день северяне потеряли несколько тысяч человек всего за 20-30 минут. Впоследствии генерал Лоу скажет: «Это была не война, это было убийство». Позже в своих мемуарах Грант сознался, что Колд-Харбор был его ошибкой: «Я всегда жалел, что последняя атака при Колд-Харборе вообще была предпринята… — писал он. — При Колд-Харборе не удалось добиться никаких преимуществ, чтобы компенсировать наши тяжёлые потери. В действительности все преимущества, кроме соотношения потерь, принадлежали конфедератам»[2]

Колд-Харбор стал последним крупным сражением Оверлендской кампании. Кавалерийские столкновения у Тревильян-Стейшнн и при Сен-Мари-Чёч были лишь кавалерийскими стычками в стороне от расположения основных армий.

Переправа через Джеймс

После Колд-Харбора Грант понял, что наступление снова зашло в тупик и продолжать атаки уже не имеет смысла. Тогда он разработал новый план действий из трёх пунктов. Во-первых, генерал Хантер успешно наступал в Долине Шенандоа и Грант полагал, что это вынудит Ли перебросить туда часть сил. Во-вторых, 7 июня Грант отправил кавалерию Шеридана в диверсионный рейд с целью разрушения Вирджинской железной дороги около Шарлотсвилля. В-третьих, он решил отвести армию немного восточнее и переправить её на южный берег реки Джеймс. Оттуда он рассчитывал обойти Ричмонд и захватить железнодорожный узел в Петерберге, что привело бы к изоляции Ричмонда. Реакция Ли была примерно та, на которую Грант рассчитывал: Ли отправил в долину Шенандоа дивизию Брекинриджа, а 12 июня генерал Эрли стал временным командиром Второго Корпуса и его отправили вслед за Брекинриджем. Так же ли отправил две из трёх своих кавалерийских дивизий преследовать Шеридана, что в итоге привело к сражению у Тревильн-Стейшен.

9 июня Мид приказал возвести в тылу армии вторую линию укреплений, которая протянулась от Элдер-Свэмп до Элленс-Милл-Понд. 11 июня постройка укреплений была завершена и был отдан приказ отступать к реке Джеймс. Отступление началось 12 июня после захода солнца. II корпус Хэнкока и VI корпус Райта заняли новую линию укреплений, V корпус отправился на юг, а XI и XVIII корпуса отправились на восток. Кавалерийская бригада Джорджа Чэпмена, которая не участвовала в рейде Шеридана, прикрывала ричмондское направление. XVIII корпус вышел к Уайт-Хауз, где утром 13 июня погрузился на пароходы до Бермуда-Хандред. К ночи 14 июня они прибыли к реке Аппоматтокс.

Ли не догадывался о замыслах Гранта, а в это время федеральные инженеры начали возводить самый длинный понтонный мост за всю войну. Его длина составила 670 метров, он пересекал Джеймс от Уиндмилл-Пойнт до Форт-Поуатан. Строительство началось 15 июня в 16:00 и длилось семь часов. Пехота переправлялась чрез реку в основном на лодках, однако IX корпус, дивизия VI корпуса, вьючные животные и повозки, а также часть артиллерии, перешли именно по мосту 15 и 16 июня. Утром 17 июня реку беспрепятственно перешло 100 000 человек пехоты, 5 000 повозок, 56 000 лошадей и мулов и 2800 голов скота. Этой переправой фактически завершилась Оверлендская кампания. Ещё до переправы всей армии XVIII корпус Смита начал новую кампанию, Ричмонд-Петерсбергскую, известную так же как осада Петерсберга. 15 июня его корпус атаковал Петерсберг.

Тревильян-Стейшен

После Колд-Харбора Грант начал планировать переброску своих войск к Петерсбургу, и одновременно решил послать кавалерию Фила Шеридана на запад, в рейд по тылам противника. Шеридан должен был отвлечь на себя кавалерию Юга и по возможности испортить центральную вирджинскую железную дорогу. 7 июня Шеридан и его армия в составе 9000 человек и 20 орудий выступила в поход. 8 июня Ли узнал об этом и сразу послал в погоню две своих кавалерийских дивизии под командованием Уэйда Хемптона и Фицхью Ли, а также конный артиллерийский батальон во главе с майором Джеймсом Бриздом с 14 орудиями. Северовирджинская армия осталась почти без кавалерии и почти без разведки. Уже вечером 10 июня обе армии, преодолев 65 (Шеридан) и 45 (Хэмптон) миль, расположились около станции Тревильян. 11 и 12 июня шли бои. В результате южане потеряли 803 солдата и офицера, северяне - 1007 человек. Грант сумел воспользоваться отсутствием разведки у Ли и переправить свою армию через реку Джеймс, но, с другой стороны, Шеридан не смог выполнить свою основную задачу и разрушить вирджинскую железную дорогу.

Последствия

Когда Ли узнал, что Грант перешёл Джеймс, он понял, что его худшие опасения сбылись - теперь его армия оказывалась в осаде. Питерсберг, богатый город с населением в 18 000 человек, был крупным дорожным узлом и центром снабжения Ричмонда. Падение Питерсберга делало невозможной дальнейшую оборону столицы. Под конец кампании планы Гранта потерпели некоторые изменения. Первоначально его целью было уничтожение армии Ли. Теперь же целью стали географические точки. Грант знал, что его ресурсы позволяют ему вести долгую осаду или же выманить Ли на открытую местность и разбить в сражении. Сам Ли изначально предполагал, что целью Гранта является Ричмонд, поэтому Питерсберг обороняли только незначительные силы под командованием Пьера Борегара.

Оверлендская кампания в итоге привела Союз к победе, и хотя Грант потерпел несколько тактических поражений (особенно при Колд-Харборе), стратегический итог был победой Союза. Гранту удалось связать боем армию Ли и загнать её на невыгодную позицию. Но это дорого ему стоило: кампания стала самой кровопролитной в американской истории, Союз потерял примерно 55 000 человек (из них 7 600 убитыми), а Конфедерация - 32 600 (4 200 убитыми). Потери Ли были ниже в абсолютных числах, но выше в процентном соотношении - он потерял 50% своей армии, в Грант - примерно 45%.

Сноски

  1. После его гибели при Спотсильвейни командиром корпуса был назначен Горацио Райт.
  2. [america-xix.org.ru/civilwar/battles/continue_of_wilderness.php Кампания в Глуши / От Самтера до Аппоматтокса / Адский перекрёсток / Северная Америка. Век девятнадцатый]

Напишите отзыв о статье "Оверлендская кампания"

Литература

  • [www.cr.nps.gov/hps/abpp/battles/bycampgn.htm#East64 National Park Service battle descriptions]
  • Bonekemper, Edward H., III. A Victor, Not a Butcher: Ulysses S. Grant's Overlooked Military Genius. Washington, DC: Regnery, 2004. ISBN 0-89526-062-X.
  • Cullen, Joseph P. "Battle of Spotsylvania." In Battle Chronicles of the Civil War: 1864, edited by James M. McPherson. Connecticut: Grey Castle Press, 1989. ISBN 1-55905-027-6. First published in 1989 by McMillan.
  • Eicher, David J. The Longest Night: A Military History of the Civil War. New York: Simon & Schuster, 2001. ISBN 0-684-84944-5.
  • Shelby Foote. The Civil War: A Narrative. Vol. 3, Red River to Appomattox. New York: Random House, 1974. ISBN 0-394-74913-8.
  • Furgurson, Ernest B. Not War but Murder: Cold Harbor 1864. New York: Alfred A. Knopf, 2000. ISBN 0-679-45517-5.
  • Grimsley, Mark. And Keep Moving On: The Virginia Campaign, May–June 1864. Lincoln: University of Nebraska Press, 2002. ISBN 0-8032-2162-2.
  • Hattaway, Herman, and Archer Jones. How the North Won: A Military History of the Civil War. Urbana: University of Illinois Press, 1983. ISBN 0-252-00918-5.
  • Jaynes, Gregory, and the Editors of Time-Life Books. The Killing Ground: Wilderness to Cold Harbor. Alexandria, VA: Time-Life Books, 1986. ISBN 0-8094-4768-1.
  • Kennedy, Frances H., ed. The Civil War Battlefield Guide. 2nd ed. Boston: Houghton Mifflin Co., 1998. ISBN 0-395-74012-6.
  • King, Curtis S., William G. Robertson, and Steven E. Clay. [www.cgsc.edu/carl/download/csipubs/overland.pdf Staff Ride Handbook for the Overland Campaign, Virginia, 4 May to 15 June 1864: A Study on Operational-Level Command]. Ft. Belvoir, VA: Defense Technical Information Center, 2005.
  • Longacre, Edward G. Lee's Cavalrymen: A History of the Mounted Forces of the Army of Northern Virginia. Mechanicsburg, PA: Stackpole Books, 2002. ISBN 0-8117-0898-5.
  • Longacre, Edward G. Lincoln's Cavalrymen: A History of the Mounted Forces of the Army of the Potomac. Mechanicsburg, PA: Stackpole Books, 2000. ISBN 0-8117-1049-1.
  • James M. McPherson Battle Cry of Freedom: The Civil War Era. Oxford History of the United States. New York: Oxford University Press, 1988. ISBN 0-19-503863-0.
  • Rhea, Gordon C. The Battle of Cold Harbor. Fort Washington, PA: U.S. National Park Service and Eastern National, 2001. ISBN 1-888213-70-1.
  • Rhea, Gordon C. Cold Harbor: Grant and Lee, May 26 – June 3, 1864. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 2002. ISBN 0-8071-2803-1.
  • Rhea, Gordon C. The Battle of the Wilderness May 5–6, 1864. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1994. ISBN 0-8071-1873-7.
  • Rhea, Gordon C. The Battles for Spotsylvania Court House and the Road to Yellow Tavern May 7–12, 1864. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1997. ISBN 0-8071-2136-3.
  • Rhea, Gordon C. In the Footsteps of Grant and Lee: The Wilderness Through Cold Harbor. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 2007. ISBN 978-0-8071-3269-2.
  • Rhea, Gordon C. To the North Anna River: Grant and Lee, May 13–25, 1864. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 2000. ISBN 0-8071-2535-0.
  • Salmon, John S. The Official Virginia Civil War Battlefield Guide. Mechanicsburg, PA: Stackpole Books, 2001. ISBN 0-8117-2868-4.
  • Simpson, Brooks D. Ulysses S. Grant: Triumph over Adversity, 1822–1865. New York: Houghton Mifflin, 2000. ISBN 0-395-65994-9.
  • Jean Edward Smith. Grant. New York: Simon & Schuster, 2001. ISBN 0-684-84927-5.
  • Starr, Stephen Z. The Union Cavalry in the Civil War. Vol. 2, The War in the East from Gettysburg to Appomattox 1863–1865. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1981. ISBN 978-0-8071-3292-0.
  • Trudeau, Noah Andre. Bloody Roads South: The Wilderness to Cold Harbor, May–June 1864. Boston: Little, Brown & Co., 1989. ISBN 978-0-316-85326-2.
  • U.S. War Department. [ehistory.osu.edu/osu/sources/records/list.cfm The War of the Rebellion]: a Compilation of the Official Records of the Union and Confederate Armies. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 1880–1901.
  • Welcher, Frank J. The Union Army, 1861–1865 Organization and Operations. Vol. 1, The Eastern Theater. Bloomington: Indiana University Press, 1989. ISBN 0-253-36453-1.
  • Wittenberg, Eric J. Glory Enough For All: Sheridan's Second Raid and the Battle of Trevilian Station. Washington, DC: Brassey's, Inc., 2001. ISBN 1-57488-468-9.

Ссылки

  • [www.civilwaranimated.com/OverlandAnimation.html анимированная карта кампании]

Отрывок, характеризующий Оверлендская кампания

– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.