Овернский диалект

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Овернский диалект
Самоназвание:

Auvernhat

Страны:

Франция

Регионы:

Овернь

Статус:

исчезающий (severely endangered)[1]

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Индоевропейская семья

Италийские языки
Романская ветвь
Западно-романская группа
Окситано-романская подгруппа
Окситанский язык
Северноокситанские диалекты
Письменность:

латиница

См. также: Проект:Лингвистика

Ове́рнский диале́кт (фр. auvergnat, самоназвание — auvernhat) — один из диалектов окситанского языка, распространённый на юге центральной Франции главным образом на территории исторической области Овернь. Наряду с лимузенским (лимузинским) и виваро-альпийским (провансо-альпийским) входит в северноокситанскую группу диалектов[2][3].

Среди носителей овернского, как и среди носителей всех остальных окситанских диалектов, практически нет монолингвов, для большинства жителей Оверни французский язык является основным, сфера употребления говоров овернского диалекта сводится лишь к бытовому общению[4]. В «Атласе языков мира, находящихся под угрозой исчезновения» (Atlas of the World’s Languages in Danger) организации UNESCO овернский отнесён к группе исчезающих языков[1][5].





Общие сведения

Овернский диалектный ареал включает три группы говоров[6]:

  • Нижнеовернские говоры;
  • Верхнеовернские говоры;
  • Говоры Веле.

Нижнеовернские говоры распространены в северной части Оверни, верхнеовернские — соответственно в южной части, за исключением юго-восточных районов, где расположена историческая область Веле со своими обособленными говорами.

Ареал овернского диалекта размещён в северной части окситанского языкового ареала, областью его распространения являются горные районы Центрального массива в бассейне реки Алье: территории департаментов Алье, Канталь, Верхняя Луара и Пюи-де-Дом административного региона Оверни. Отчасти овернские говоры распространены в крайне восточных районах региона Лимузен. На севере с ареалом овернского диалекта граничит ареал бурбонского диалекта группы ойль (точнее полоса переходных франко-окситанских диалектов на юге исторической области Бурбонне и на севере Оверни), на северо-востоке к овернскому диалекту примыкают диалекты франко-провансальского языка. С востока, юга и запада овернский ареал окружён ареалами других окситанских диалектов: с юго-востока — ареалом северноокситанского виваро-альпийского диалекта, с юга и юго-запада — ареалом южноокситанского лангедокского диалекта, с запада и северо-запада — ареалом северноокситанского лимузенского диалекта[7].

История формирования основных языковых особенностей овернского диалекта, отличающих его от других окситанских диалектов, восходит к средневековой эпохе и непосредственно связана с историей графства Овернь[4].

Особенности диалекта

Говоры овернского диалекта характеризуются рядом языковых особенностей, объединяющим их с остальными северноокситанскими диалектами[8], в число этих особенностей входят такие, как палатализация G и C перед гласной A (с появлением аффрикат [t͡ʃ] / [t͡s] и [d͡ʒ] / [d͡z]); вокализация конечного L: nadau «рождество» (лат. NATALE)[~ 1]; наличие губно-зубной согласной фонемы /v/ и т. д.

К собственно овернским языковым явлениям относятся[9]:

  1. Стяжение дифтонгов: pira (общеоксит. peira «груша»), iga (общеоксит. aiga «вода») и т. п.
  2. Переход согласной /s/ в звук [ʃ] перед гласной /i/.
  3. Палатализация окклюзивов перед гласными переднего ряда: dire [d’ir] «говорить» и т. д.

См. также

Напишите отзыв о статье "Овернский диалект"

Примечания

Комментарии
  1. Латинские по происхождению этимоны в соответствии с традицией современных исследований в области романистики записываются заглавными буквами в косвенно-падежной форме.
Источники
  1. 1 2 [www.unesco.org/culture/languages-atlas/index.php UNESCO Atlas of the World's Languages in Danger] (англ.). UNESCO (1995—2010). [www.webcitation.org/69gzTrhH6 Архивировано из первоисточника 5 августа 2012]. (Проверено 12 июня 2013)
  2. Морозова Е. В. [tapemark.narod.ru/les/344b.html Окситанский язык] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2.
  3. [www.ethnologue.com/language/oci Occitan. A language of France] (англ.). Ethnologue: Languages of the World (17th Edition) (2013). [www.webcitation.org/6HKz42EA6 Архивировано из первоисточника 13 июня 2013]. (Проверено 12 июня 2013)
  4. 1 2 Лободанов, Морозова, Челышева, 2001, с. 281.
  5. Salminen, Tapani. [www.helsinki.fi/~tasalmin/europe_report.html#Auvergnat Auvergnat] (англ.). UNESCO Red Book on endangered languages: Europe (1999). [www.webcitation.org/6BcWsRwtf Архивировано из первоисточника 23 октября 2012]. (Проверено 12 июня 2013)
  6. Лободанов, Морозова, Челышева, 2001, с. 280.
  7. [www.lexilogos.com/france_carte_dialectes.htm Carte des langues de France] (фр.). Lexilogos (2002—2013). — Лингвистическая карта Франции. [www.webcitation.org/6HKdIzV2r Архивировано из первоисточника 13 июня 2013]. (Проверено 12 июня 2013)
  8. Лободанов, Морозова, Челышева, 2001, с. 302.
  9. Лободанов, Морозова, Челышева, 2001, с. 303.

Литература

Лободанов А. П., Морозова Е. В., Челышева И. И. Окситанский язык // Языки мира: Романские языки. — М.: Academia, 2001. — 279—304 с. — ISBN 5-87444-016-X.

Отрывок, характеризующий Овернский диалект

Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.