Овод (фильм, 1955)
| Овод | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
96 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«О́вод» — советский художественный фильм 1955 года по мотивам одноимённого романа Этель Лилиан Войнич, режиссёр Александр Файнциммер. В 1955 году фильм занял 3 место среди лидеров проката, собрав 39,16 млн. зрителей.
Фильм рассказывает о подпольной борьбе итальянских патриотов против австрийских оккупантов за независимость своей родины. На фоне этих событий — трагическая история человека, превратившегося из чистого душой и восторженного юноши в непримиримого революционера — легендарного и неуловимого Овода.
Фильм более идеологичен, чем роман Войнич. Романтические линии большей частью сокращены, Артур и Джемма — не возлюбленные, а скорее товарищи по партии. Соперничество Артура и Боллы из-за Джеммы тоже не показано.
Сюжет
Молодой студент Артур Бертон прощается со своим любимым учителем священником Монтанелли, отбывающим в Рим по приказу папы. Артур участвует в деятельности организации «Молодая Италия». Он завидует её лидеру Джованни Болла, ревнуя его к своей возлюбленной Джемме, и признаётся в этом на исповеди священнику отцу Карди, после чего всех революционеров арестовывают жандармы. На прогулке в тюремном дворе Артур признаётся Болле, о чём рассказал на исповеди, и тот обзывает его предателем. Артур выходит на свободу и пытается рассказать о случившемся Джемме, но она даёт ему пощёчину и убегает. Вернувшись домой, Артур узнаёт от своего дяди Бертона, что его настоящим отцом является Монтанелли. Артур переживает крах всего мировоззрения, разбивает своё распятие и бежит из дома. Все считают его погибшим.
Спустя много лет Артур, искалеченный в революционных сражениях в Южной Америке, возвращается домой. Под псевдонимом Овод он примыкает к революционерам, ведущим вооружённую борьбу в Италии, и наводит ужас на австрийских оккупантов. Революционно настроенной интеллигенции он известен под именем Риварес. Австрийский император вводит в Италию дополнительный военный контингент, отец Карди приветствует марширующих австрийских солдат и их командующего. Овод участвует в тайной доставке оружия, но его выслеживают полицейские агенты. Карбонарии отступают с боем, но Риварес опускает своё оружие, услышав приказ Монтанелли, и его берут в плен. Смертный приговор предрешён. Товарищи передают узнику напильник, он перепиливает решётку, но падает без чувств в тюремном дворе. Перед казнью Артур признаётся Монтанелли, что он его сын, и предлагает потрясённому отцу выбор между борьбой за свободу и верой в Христа. Кардинал предлагает сыну побег, но Артур не хочет принимать даже жизнь от служителя церкви. Австрийцы расстреливают Овода на рассвете, тот сам командует своим расстрелом. Монтанелли в ужасе кричит, что Бога нет.
В ролях
- Олег Стриженов — Артур Бертон / Феличе Риварес
- Марианна Стриженова — Джемма
- Николай Симонов — Лоренцо Монтанелли
- Владимир Этуш — Чезаре Мартини
- Семён Свашенко — Джордано Марконе
- Павел Усовниченко — Джузеппе
- Вадим Медведев — Джованни Болла
- Владимир Честноков — Доминикино
- Рубен Симонов — Карди
- Антоний Ходурский — Грассини
- Анна Лисянская — жена Грассини
- Григорий Шпигель — Джеймс Бертон, сводный брат Артура
- Елена Юнгер — Юлия Бертон, жена Джеймса
- Борис Дмоховский — комендант города
- Яков Малютин — полковник
- Ефим Копелян — начальник погранпоста
- Константин Адашевский — австрийский генерал
- Эммануил Геллер — шпик
- Георгий Милляр — нищий
- Павел Панков — офицер
- Борис Ильясов — жандарм
Напишите отзыв о статье "Овод (фильм, 1955)"
Ссылки
- «Овод» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/4645/annot/ Овод (1955) — Кино-Театр.ru]
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Овод (фильм, 1955)
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
