Овод (фильм, 1980)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Овод
Жанр

драма

Режиссёр

Николай Мащенко

Автор
сценария

Юлий Дунский
Валерий Фрид

В главных
ролях

Андрей Харитонов
Сергей Бондарчук
Анастасия Вертинская

Оператор

Сергей Стасенко

Кинокомпания

Киностудия им. Довженко

Длительность

210 мин.

Страна

СССР СССР

Год

1980

IMDb

ID 0230602

К:Фильмы 1980 года

«Овод» — трёхсерийный телевизионный художественный фильм 1980 года, режиссёра Николая Мащенко, поставленный по мотивам одноимённого романа Этель Лилиан Войнич. В фильме использована музыка из произведений Моцарта и Генри Пёрселла.





Сюжет

Фильм рассказывает о драматических отношениях между отцом и сыном. Фоном служит борьба итальянских патриотов против австрийских оккупантов за объединение и независимость Италии.

Серия 1 «Память»

Студент Артур Бертон, сын богатого английского судовладельца из города Ливорно, серьёзно увлекается революционными идеями, целью которых является объединение Италии и освобождение её от австрийского гнёта. Старший брат Артура Джеймс и его жена Джулия откровенно недолюбливают Артура, и единственным близким человеком для него становится ректор духовной семинарии и его наставник епископ Монтанелли. Волей обстоятельств Артур ненадолго попадает в тюрьму, а выйдя оттуда, переживает серьёзную ссору со своей подругой и единомышленницей Джеммой. В тот же вечер, придя домой, он узнает от разгневанной Джулии, что на самом деле его отцом является Монтанелли. Артур решает скрыться в Южной Америке, имитируя свою гибель…

Серия 2 «Джемма»

Артур возвращается в Италию под именем Феличе Ривареса, также он — популярный памфлетист «Овод», известный своей нетерпимостью к служителям католической церкви. Здесь он снова встречается с Джеммой, но Джемма не узнает в нём, израненном и повзрослевшем, прежнего Артура, да и он сам не стремится раскрыть перед ней свою тайну. Несмотря на некоторые противоречия, Овод и Джемма начинают подготовку к вооруженному восстанию в Папской области. Во время одной из деловых поездок Овод под видом странника встречается в соборе со своим отцом Монтанелли, который уже стал кардиналом и твёрдо уверен в смерти Артура. Прямо в соборе Овода арестовывают гвардейцы и отправляют в тюрьму…

Серия 3 «Отец и сын»

Друзья Овода пытаются устроить ему побег из тюрьмы, который срывается из-за внезапного приступа хронической болезни Овода. Монтанелли приходит к нему в камеру для духовной беседы, но Овод не хочет идти ни на какой компромисс, постоянно выказывая своё неприязненное отношение к Монтанелли. В конце концов, он открывает свою тайну кардиналу, но принять помощь от священника отказывается. Вскоре Овода расстреливают, а Монтанелли сходит с ума и умирает во время богослужения в соборе…

Исполнители и роли

В ролях

В эпизодах

Съёмочная группа

Награды

Ошибки в показе католических богослуженийК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4859 дней]

  • В финальной сцене службы в соборе кардинал Монтанелли держит в руках монстранцию, что нереально, так как в знак почитания Святых Даров священник, диакон, субдиакон или епископ, переносящий монстранцию в ходе адорации, держит её не голыми руками, а через края наплечного плата (гумерала)
  • В этой же сцене на руках кардинала Монтанелли должны быть литургические перчатки. Перчатки действительно есть, но не литургические, а белые из прозрачного кружева, такие которые носят девочки во время процессии на Первое Причастия или Праздника Тела и Крови Христовых. Настоящие литургические перчатки изготовляются из плотной ткани и украшаются вышивкой, притом они разного цвета, в зависимости от использования литургических цветов
  • В этой же сцене на кардинале Монтанелли надеты одновременно орнат и плувиал, что в принципе не бывает, так как орнат — это обязательный предмет облачения на Мессе, а плувиал не используется служащим священнослужителем. Также на кардинале не надета туника, обязательный предмет облачения католического епископа во время мессы
  • В этой же сцене все клирики, которые окружают Монтанелли, одеты в облачения разных цветов, что невозможно, так как на каждый день и праздник предписан свой цвет литургических облачений

См. также

Напишите отзыв о статье "Овод (фильм, 1980)"

Ссылки

  • [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=4269 «Овод»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»

Отрывок, характеризующий Овод (фильм, 1980)

– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.