Овсянников, Леонид Фёдорович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Овсянников Леонид Фёдорович
Дата рождения:

25 мая 1880(1880-05-25)

Место рождения:

Юрино, Нижегородская губерния

Дата смерти:

30 марта 1970(1970-03-30) (89 лет)

Место смерти:

Ленинград

Подданство:

Российская империя Российская империя

Гражданство:

РСФСР РСФСР
СССР СССР

Жанр:

портрет, жанровая картина

Учёба:

Императорская Академия художеств

Стиль:

Реализм

Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Звания:

Овсянников Леонид Фёдорович (25 мая 1880, Юрино, Нижегородская губерния — 30 марта 1970, Ленинград) — русский советский художник-график и педагог, профессор ЛИЖСА имени И.Репина, Заслуженный деятель искусств РСФСР, член Ленинградского Союза художников.





Биография

Родился 25 мая 1880 года в деревне Юрино Нижегородской губернии в семье сельского учителя. В 1900 окончил Казанское художественное училище, в 1909 Высшее художественное училище при ИАХ в Санкт-Петербурге по мастерской В. В. Матэ. Жил в Петербурге-Петрограде-Ленинграде. Занимался преимущественно станковой графикой, работал в технике цветного офорта, литографии, линогравюры.

Член и экспонент «Общества художников им. А. И. Куинджи». С 1932 член ЛССХ. Участник крупнейших выставок советского изобразительного искусства 1920-30-х годов в СССР и за рубежом[1]. Преподавал в Киевском архитектурном институте (1918—1922), Ленинградском художественно-промышленном техникуме, ЛИЖСА имени И. Е. Репина (1938—1960).

После начала Великой Отечественной войны оставался в блокадном Ленинграде. По заданию Политуправления Ленинградского фронта вместе с другими художниками создаёт агитационные листовки и плакаты. В феврале 1942 вместе с институтом был эвакуирован в Самарканд, где продолжил педагогическую и творческую работу. После возвращения в июле 1944 из эвакуации работал профессором кафедры рисунка ЛИЖСА имени И. Е. Репина. Персональные выставки в Ленинграде в 1941[2] и 1945 годах. Автор учебных пособий «Гравирование на картоне» (1952), «Изучение техники офорта применительно к программе первого и второго художественных курсов» (1953). Оставил воспоминания о встречах с И. Репиным, опубликованные в сборнике «Художники Ленинграда» в 1959 году. Удостоен почётного звания Заслуженный деятель искусств Российской Федерации.

Среди произведений, созданных Овсянниковым, офорты «Портрет В. Ленина» (1926, Русский музей), «С. Киров на трибуне»[3] (1935, Русский музей), «Печерск» (1949), «Пейзаж с луной»[4] (1950), «Колхозное стадо»[5], «Пейзаж»[6] (оба 1959), «Дети на пляже» (1963), «На берегу Лейлупе»[7] (1964), «Берёзки»[8] (1967) и другие.

Овсянников Леонид Фёдорович скончался 30 марта 1970 года в Ленинграде на девяностом году жизни. Его произведения находятся в Русском музее, Третьяковской галерее, в других музеях и частных собраниях в России и за рубежом.

Напишите отзыв о статье "Овсянников, Леонид Фёдорович"

Примечания

  1. Мы помним… Художники, искусствоведы — участники Великой Отечественной войны. М., СХ России, 2000. С.205.
  2. Художник-гравер Леонид Фёдорович Овсянников. Авт. вступит. статьи П. Е. Корнилов. Л., 1941.
  3. Изобразительное искусство Ленинграда. Каталог выставки. Л., Художник РСФСР, 1976. С.183.
  4. Выставка произведений ленинградских художников 1951 года. Каталог. Л—М., Искусство, 1951. С.45.
  5. Республиканская художественная выставка «Советская Россия». Каталог. М., Советский художник, 1960. С.178.
  6. Выставка произведений ленинградских художников 1960 года. Каталог. Л., Художник РСФСР, 1961. С.87.
  7. Ленинград. Зональная выставка. Л., Художник РСФСР, 1965. С.109.
  8. Третья республиканская художественная выставка «Советская Россия». Каталог. М., Министерство культуры РСФСР, 1967. С.114.

Источники

См. также

Отрывок, характеризующий Овсянников, Леонид Фёдорович

Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.