Овчи-Пирим
| Овчи-Пирим | |
| азерб. Ovçu Pirim | |
 Начало сказки об Овчи-Пириме в «Сборнике материалов для описания местностей и племен Кавказа» (1889) | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Дата первой публикации: |
1889 |
|
[www.fairy-tales.su/narodnye/azerbajjdzhanskie-skazki/1116-ovchi-pirim.html Электронная версия] | |
 Текст произведения в Викитеке | |
«Овчи-Пирим», или «Сказка об Овчи-Пириме» (азерб. Ovçu Pirimin nağılı) — азербайджанская народная сказка, повествующая о приключениях охотника (овчи) по имени Пирим.
Содержание
Издания сказки
Впервые[1] сказка была напечатана в седьмом выпуске «Сборника материалов для описания местностей и племен Кавказа», изданного в 1889 году, в главе «Татарские[прим. 1] сказки». Эту версию сказки в 1888 году сообщил в городе Шемаха городской учитель Александр Калашев. Она была записана им со слов его тёти, 90-летней Манишаг Кароглановой, — дяди, Моисея Калашева, и отца, Исаака Калашева — жителей села Сагиян, Шемахинского уезда, Бакинской губернии[2].
В 26-м выпуске сборника, изданного в 1899 году, предание об Овчи-Пириме было напечатано в главе «Татарская народная словесность в Закавказье». Это предание было записано в селении Мамурлы Джеванширского уезда Елисаветпольской губернии воспитанником Закавказской учительской семинарии Мусой Кулиевым. Сюжет этого сказания полностью отличался от сюжета первой, за исключением того, что в обеих сказках Пирим был охотником. В предисловии к главе директор Тифлисской гимназии А. Богоявленский писал:
|
Предание об Овчи-Пириме даёт картину трогательной борьбы благородных чувств: отец, которому Овчи-Пирим возвращает сына, отказывается в пользу его от всего своего имущества, тогда как Овчи-Пирим, сделав доброе дело, не хочет омрачить радость облагодетельствованной им семьи её разорением. Интересно, что личность Овчи-Пирима, по видимому, в татарских сказаниях является имеющей вполне определённый характер: в сказке, напечатанной под этим заглавием в VII в. Сборника (отд. 2, стр. 98 и д.), Овчи-Пирим также является охотником и отличается благородством характера и отсутствием жадности.[3] | 
|
В 1935 году сказка была напечатана в сборнике «Азербайджанские, турецкие сказки», составленном Ханафи Зейналлы и изданном в Москве под редакцией профессора Соколова. В 1937 году сказка была опубликована в книге Гуммета Ализаде «Дастаны и сказки». В 1959 году сказка была напечатана в сборнике «Азербайджанские сказки» под редакцией Ахлимана Ахундова[4]. Переводы сказки на русский язык повторяли друг друга и представляли сокращённый вариант. Здесь был утрачен национальный колорит и сохранён лишь сюжет сказки[1].
Сюжет
В основной версии сказки Овчи-Пирим, путешествуя, встречает двух сплетавшихся змей — белую и чёрную (в одной версии сказки чёрная змея была возлюбленным белой, в другой — пыталась убить её). Овчи-Пирим, видя как чёрная змея душит белую, достаёт свой лук и стреляет в чёрную, но промахивается и стрела попадает в белую змею. Белая змея оказывается дочерью грозного змеиного царя, который повелевает, чтобы Овчи-Пирима доставили к нему. Оказавшись во дворце змеиного царя, и в окружении тысячи змей, Овчи-Пирим объясняет, что желал добра белой змее и стрелял в чёрную. Змеиный царь верит Пириму и в награду плюёт ему в рот (в других версиях Пирим сам просит, чтобы царь змей это сделал). Слюна змеиного царя оказывается волшебной и тот, кому змеиный царь плюнул в рот, обладает способностью понимать язык всего что есть (животных, трав, ветра и пр.). Однако змеи (по одной версии сама царевна за то, что из-за Пирима был схвачен её возлюбленный) накладывают на Пирима проклятие: если он кому-то раскроет свою тайну, то будет съеден волками. Овчи-Пирим возвращается домой. Однако его жена замечает нечто странное в его поведении. Пирим ни с того, ни с сего то улыбается, то становится задумчивым. Однажды он слышит разговор жеребёнка с кобылой и улыбается. Жена замечает это и начинает интересоваться, почему он улыбнулся когда кобыла и жеребёнок заржали. Пирим не мог раскрыть ей свою тайну и всячески отговаривался. Однако жена от него не отставала и настолько замучила, что Пирим в итоге раскрыл ей свою тайну. Зная, что его ждёт гибель, Пирим уходит и встречает кибитку пастуха. Он рассказывает пастуху свою историю, и тот решает помочь Пириму, сказав, что его собаки справятся с любыми волками. Вскоре к кибитке начинают приближаться волки с целью сожрать Овчи-Пирима. Между собаками и волками завязывается кровавая битва. В итоге волки, перебив всех собак, убивают и самого Пирима.
Нужно отметить, что в некоторых версиях сказки с Овчи-Пиримом, наряду с историей про змеиного царя, происходят и другие случаи. Так, ему приходится добиваться руки китайской принцессы, строить для шаха целый дворец из слоновой кости и т. д.
Напишите отзыв о статье "Овчи-Пирим"
Примечания
- ↑ Под словами «татарский», «татарин» в то время часто русские авторы подразумевали «азербайджанский», «азербайджанец»
Источники
- ↑ 1 2 Нуреддин Сеидов (примечания). Азербайджанские сказки. — Баку: Издательство Академии наук Азербайджанской ССР, 1963. — Т. IV. — С. 266. (азерб.)
- ↑ [cloud.mail.ru/public/e92505927fa4/%D0%A1%D0%9C%D0%9E%D0%9C%D0%9F%D0%9A_1889_07.pdf Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа]. — Тифлис: Управление Кавказского учебного округа, 1889. — Т. VII. — С. 98 (отдел второй).
- ↑ Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. — Тифлис: Управление Кавказского учебного округа, 1899. — Т. XXVI. — С. XXIII (отдел второй).
- ↑ Азербайджанские сказки / Под ред. А. Ахундова. — Баку: Издательство Академии наук Азербайджанской ССР, 1959. — 276 с.
Отрывок, характеризующий Овчи-Пирим
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
