Огамическое письмо

Огамическое письмо
Тип письма:	консонантно-вокалическое письмо
Языки:	древнеирландский пиктский
Место возникновения:	Ирландия
Территория:	Британские острова
Дата создания:	IV
Период:	IV — X вв.
Статус:	дешифровано
Направление письма:	слева направо / снизу вверх / бустрофедон
Знаков:	25
Происхождение:	неизвестно
Родственные:	руны
Диапазон Юникода:	U+1680 — U+169F
Огамический алфавит

Огамическое письмо — письменность древних кельтов и пиктов, употреблявшаяся на территории Ирландии и Великобритании в IV — X вв. н. э. наряду с латиницей и, возможно, являвшаяся тайнописью.

Алфавит и термины

Известно, что словом ogam обозначалась не только сама письменность, но и своеобразный тайный язык, одной из особенностей которого являлась замена букв в определённых слогах их названиями. Значение этого слова неясно. Согласно преданию, огамическое письмо было названо так по имени создателя, однако более вероятно, что название письменности было впоследствии распространено на своего мифического создателя. По предположению профессора Риса, слово ogam означает «искусное употребление слов». По предположению Ричардсона, это слово происходит от греческого слова αγμα, так как создатели огамического письма хотели назвать его по какой-либо особенности, отличающей её от других письменностей. По его мнению, огамическое письмо было названо письменностью agma по той причине, что она усовершенствовала свой образец знаком для звука, называемого в греческом αγμα. По мнению Дэмиена МакМануса, название письменности связано с ирландским словом og-úaim, которое означает «острый рубец», отсылая к рубцу от режущего оружия, с помощью которого высекались надписи.

Огамическое письмо, как и руны, имеет ряд особенностей, отличающих его от прочих алфавитных письменностей. Среди особенностей следует выделить алфавитный порядок. Алфавит состоит из двадцати знаков (др.-ирл. feda) и делится на четыре группы, называемых aicmí (мн. ч. от др.-ирл. aicme, что означает «семья»), по пять букв в каждом. Другой особенностью является то, что знаки представляют собой чёрточки, нанизанные на основную линию: от одной до пяти чёрточек в знаках каждого aicmí, за исключением forfeda. Сам алфавитный порядок огамического письма называется Beith-Luis-Nin — по названию первых двух букв первого aicmí — beith и luis. Первый aicmí состоит из пяти букв для звуков b, l, n, f, s, поэтому Р. Макалистер предположил, что огамический алфавит изначально назывался BLNFS. По одной из теорий, слово Nin, не являющегося названием буквы, но присутствующее в названии и обозначающего буквально «раздвоенная ветка», присутствует потому, что этим словом называлась буква в целом, по другой версии, Nin — обозначение последней буквы первого aicmí', а Luis — не название второй буквы, а сокращение от названий второй, третьей и пятой букв (LVS).

Каждое aicmí называется по названию первой буквы, входящей в него. В Aicme Beithe входят буквы b, l, f, s, n; в Aicme hÚatha входят буквы h, d, t, c, q; в Aicme Muine — m, g, ŋ, z, r; в Aicme Ailme — a, o, u, e, i. Также существовали пять добавочных букв — forfeda, которые обозначали дифтонги eo, oi, ui, io, ae.

Направление письма — слева направо или снизу вверх. Специальных словоразделительных знаков не было, начало и конец текста выделялись уголками: начало знаком , конец — знаком Ниже даны изображения знаков алфавита в зависимости от направления письма.

Огамические буквы
	Aicme Beithe		Aicme Muine
ᚁ	Beith	ᚋ	Muin
ᚂ	Luis	ᚌ	Gort
ᚃ	Fearn	ᚍ	nGéadal
ᚄ	Sail	ᚎ	Straif
ᚅ	Nion	ᚏ	Ruis
	Aicme hÚatha		Aicme Ailme
ᚆ	Uath	ᚐ	Ailm
ᚇ	Dair	ᚑ	Onn
ᚈ	Tinne	ᚒ	Úr
ᚉ	Coll	ᚓ	Eadhadh
ᚊ	Ceirt	ᚔ	Iodhadh
	Forfeda
ᚕ	Éabhadh
ᚖ	Ór
ᚗ	Uilleann
ᚘ	Ifín	ᚚ	Peith
ᚙ	Eamhancholl

Буква	Название	Перевод	Транскрипция
Aicme Beithe:
или	Beith	«берёза»	b
или	Luis	«пламя» или «трава»	l
или	Fern	«ольха»	f
или	Sail	«ива»	s
или	Nin	«раздвоенная ветка»	n
Aicme hÚatha:
или	Úath	«страх» (?)	h
или	Dair	«дуб»	d
или	Tinne	«железный слиток»	t
или	Coll	«орешник»	c
или	Cert	«куст» или «лохмотья»	q
Aicme Muine:
или	Muin	«шея»	m
или	Gort	«поле»	g
или	(n)Gétal	«ранение», «убийство»(?)	ŋ
или	Straif	«сера»	s
или	Ruis	«красный»	r
Aicme Ailme:
или	Ailm	«вяз»	a
или
или	Onn	«ясень»	o
или
или	Úr	«земля»	u
или
или	Edad	?	e
или
или	Idad	«тис» (?)	i
или
Forfeda:
или	Ébad	"осина"	ea
или	Ór	«золото»	oi
или	Uilen	«локоть»	ui
или	Iphín	«шип» (?)	io, p
или	Emancholl	«раздвоённый орешник»	ae

Время создания и памятники

Большинство сохранившихся памятников огамическим письмом восходят к V—VI вв. н. э., распространено оно было в Ирландии и Британии. Большинство учёных сходятся в том, что огам возник под влиянием какого-то другого алфавита: чаще всего в качестве источника называют латинский алфавит, широко распространённый в Римской Британии, и германский футарк (за него говорят, в частности, присутствие букв для звуков H и Z, присущих германским языкам, но отсутствующих в древнеирландском). Создание огама следует относить, вероятно, к IV веку н. э., поскольку лингвистические характеристики самых ранних надписей позволяют датировать их именно этим временем. Так, в огаме присутствует буква, которая, видимо, означала лабиовелярный звук [g^w] (в надписях она не засвидетельствована, но явно она присутствовала в огаме изначально). Звук этот совпал в древнеирландском с [g], но он реконструируется на основе соответствий типа др.-ирл. guidid : валл. gweddi `молиться' (при том, что обычно валлийское gw- соответствует ирландскому f-).

В ирландской саге «Воспитание в доме Двух Чаш» чародей Мананнан настраивает сына против отца, предлагая заговорить последнего:

«И скажи ему, чтобы не возвращался он в дом, который покинет, покуда не станет снова одним огам и аху, земля и небо, солнце и луна».

Что такое «аху», достоверно неизвестно. Чешский грамматолог Ч. Лоукотка упоминает, что ирландцы называли огамом не только само письмо, но и ритуальный камень, который клали в головах покойника. Огамические письмена как раз нанесены именно на такие могильные камни. Сравните также формулу ирландских саг:

«Установил на могиле камень и высек на нём имя».

Согласно Словарю учёного, Книге захватов Ирландии и ирландскому фольклору, огамическое письмо было изобретено скифским царём Фением Фарсайдом, внуком Магога и родоначальником ирландцев. После Вавилонского столпотворения он с 72 учёными изучил смешение языков и придумал еврейскую, греческую, латинскую и огамическую письменности.

Ссылки

• [www.omniglot.com/writing/ogham.htm Writting systems and languages of the World — Ogham] (англ.)
• [www.unicode.org/charts/PDF/U1680.pdf Символы огамического письма в Юникоде] (англ.)

Отрывок, характеризующий Огамическое письмо

– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.