Оганезов, Гаррий Минеевич

Гаррий Минеевич Оганезов
Дата рождения	17 июня 1937(1937-06-17)
Место рождения	Житомир, СССР
Дата смерти	5 февраля 2010(2010-02-05) (72 года)
Место смерти	Липецк, Россия
Страна	СССР СССР, Россия Россия
Профессии	педагог, дирижёр
Награды

Гаррий Минеевич Оганезов (17 июня 1937, Житомир — 5 февраля 2010, Липецк) — кларнетист, педагог, дирижёр. Заслуженный артист Российской Федерации (2003), профессор.

Биография

Родился 17 июня 1937 года в городе Житомире.

• 1952—1956 — духовое отделение Житомирского музыкального училища им. В. С. Косенко по классу кларнета, (преп. З. З. Ройтфарб), а также по скрипке (преп. З. З. Ройтфарб).
• 1956—1959 служба в рядах Советской армии (оркестр штаба Уральского военного округа, гор. Свердловск)
• 1959-1964 - преподаватель музыкальной школы города Глазова (Республика Удмуртия).

• 1961—1966 — учился в Уральской государственной консерватории им. М. П. Мусоргского (класс И. М. Нестерова).

• 1964—1970 — работал дирижёром и заведующим музыкальной частью Житомирского музыкально-драматического театра, также преподавал в культурно-просветительном и музыкальном училищах.

• 1970—1973 — учеба в аспирантуре при Уральской государственной консерватории (класс профессора М. Павермана).

• Учебу в аспирантуре совмещал с работой дирижера театра музыкальной комедии в Свердловске,
• 1972-1975-главный дирижёр симфонического оркестра Томской филармонии.

• 1975—1985 — дирижёр Одесского симфонического оркестра.
• С 1985 года — преподаватель (профессор) кафедры оркестрового дирижирования Воронежской государственной академии искусств.
• С 1996 года и до последнего дня жизни — худ. руководитель и главный дирижёр Липецкого муниципального симфонического оркестра.

Творческая деятельность

Будучи руководителем этого коллектива, Г. Оганезов проводит большую организаторскую и творческую работу. Оркестр под руководством Г. Оганезова исполняет разнообразные музыкальные программы, в которых звучит музыка Д. Шостаковича, А.Эшпай. Ф. Пуленка, Р. Щедрина, А. Шнитке, А. Бородина, Г. Малера и др. Выступает с известными российскими и зарубежными исполнителями, такими, как: Г. Грипентрог (Берлинский оперный театр), Э. Кан (Боннский оперный театр), пианисты Н. Петров, Д. Алексеев, А. Любимов (все — Россия), М. Дробинский (Франция), И. Бочкова, Д.Тетерин и другими.

В 1990 году оркестр стал Дипломантом Всероссийского фестиваля в г. Новосибирске, в 2006 году — дипломант Международного фестиваля в Германии. Оркестром были осуществлены концертные постановки опер: Перголези «Служанка-госпожа», С.Рахманинов «Алеко», Дж. Верди «Аида», М.Глинка «Руслан и Людмила».

Коллектив под управлением Гаррия Оганезова — участник Бетховенского Фестиваля в Австрии, где его выступления получили заслуженное признание.

Гаррий Оганезов скончался 5 февраля 2010 года.

Источники

• www.kultura-vrn.ru/?a=group&did=51
• www.regnum.ru/news/1013316.html
• iatp.vspu.ac.ru/music/lso.htm

"Жизнь отданная музыке"-очерк Бориса Турчинского, научно-популярный журнал Оркестр,№20,дек.2010 год, Москва.

Борис Турчинский "Такая музыка звучит у нас в судьбе",изд.Кетер-Иерусалим 2013,стр.106-115

Книга:Известные исполнители и педагоги, мастера духового искусства,

выпускники Житомирского музыкального училище им.В.С.Косенко.

Г.Житомир 2015.Изд.Эвенок.Справочник.Автор Г.О.Белинский (стр64)

2015.Изд.Эвенок.Справочник.Автор Г.О.Белинский (стр64)

Отрывок, характеризующий Оганезов, Гаррий Минеевич

– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.