Огден, Уильям Батлер
| Уильям Батлер Огден William Butler Ogden<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1837 — 1838 | ||
| Преемник: | Бакнер Стит Моррис | |
| Рождение: | 15 июня 1805 Валтон, Нью-Йорк, США | |
| Смерть: | 3 августа 1877 (72 года) Нью-Йорк, Нью-Йорк, США | |
| Партия: | Демократическая партия США | |
Уи́льям Ба́тлер О́гден (англ. William Butler Ogden, 15 июня 1805 года — 3 августа 1877 года) — американский политик, первый мэр Чикаго в 1837—1838 годах.
Биография
Уильям Батлер Огден родился в деревне Валтон, штат Нью-Йорк. Ещё будучи подростком, когда умер его отец, он берет на себя весь семейный бизнес и управление недвижимостью. Помогал своему шурину Чарльзу Батлеру решать вопросы с бизнесом, связанные с открытием нового здания Нью-Йоркского университета, в школе права которого учился впоследствии сам. Был членом Ассамблеи штата Нью-Йорк в 1835 году[1].
Огден бы разработчиком первого поворотного моста через реку Чикаго[2], а также пожертвовал землю под строительство Рашский медицинский центр. Также Уильям Огден был ведущим инвестором в строительстве Йллинойсского и мичиганского канала, затем впоследствии занимался созданием нескольких железных дорог. В 1847 году Огден объявил о строительстве железной дороги из Чикаго, однако столичные власти ему отказали. Тогда он со своим партнёром Янгом Скэммоном пошли на сотрудничество с фермерами и предпринимателями, чьи земли находились вблизи предполагаемой дороги. К 1848 году фермеры выкупили акций компании на 350000$; этих денег хватила для начала укладки пути. Компании Galena and Chicago Union Railroad, которая стала управлять дорогой, было выгодно расширять её в Висконсин для налаживания перевозок зерна с Великих Равнин в Чикаго. Как президент Union Pacific, Огден продолжил развитие сети железных дорог на Западное побережье США[3].
В 1853 году компания «Чикаго-Лэнд», в которой Огден был попечителем, купила землю у поворота реки Чикаго и начала строить канал, известный в настоящее время как канал Северного отделения, или канал Огдена[4]. В результате на реке образовался остров Гусиный.
8 октября 1871 года в результате Великого чикагского пожара Уильям Огден потерял большую часть своего дорогого имущества. Он также владел компанией пиломатериалов в Пештиго (штат Висконсин), склады которой сгорели в тот же день.
В 1860 году вступил в Республиканскую партию и стал разделять их взгляды, однако вскоре покинул партию из-за разногласий с Авраамом Линкольном по поводу отмены рабства, считая это на том этапе преждевременной. После этого окончательно ушёл из политики и вернулся в родной Нью-Йорк.
Умер в 1877 году и похоронен на кладбище «Вудлон».
Напишите отзыв о статье "Огден, Уильям Батлер"
Примечания
- ↑ James L. Merriner. Grafters and Goo Goos: Corruption and Reform in Chicago, 1833–2003. — Carbondale, IL: Southern Illinois University Press, 2004. — P. 19. — ISBN 0-8093-2571-3.
- ↑ James L. Merriner. Grafters and Goo Goos: Corruption and Reform in Chicago, 1833–2003. — Carbondale, IL: Southern Illinois University Press, 2004. — P. 20. — ISBN 0-8093-2571-3.
- ↑ [www.pbs.org/wgbh/amex/chicago/peopleevents/p_ogden.html William Butler Ogden] (англ.). American Experience. PBS (2003). Проверено 2 марта 2012. [www.webcitation.org/6AfD7UiQt Архивировано из первоисточника 14 сентября 2012].
- ↑ Libby Hill. The Chicago River: A Natural and Unnatural History. — Chicago: Lake Claremont Press, 2000. — P. 85-86. — ISBN 189312102X.
Отрывок, характеризующий Огден, Уильям Батлер
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
