Огмий

Согласно Лукиану (Рим, II век н. э.), Геракл был известен кельтам как Огмиос и изображался нахмуренным старцем, одетым в звериную шкуру и вооружённым дубиной и луком. Он влёк за собой группу счастливых людей, уши которых соединялись с языком бога тонкими цепочками. Образованный галл, с которым беседовал Лукиан, сообщил ему, что кельты считают покровителем красноречия не Гермеса, а именно Геракла — ибо он очень силён.

Огмиос представляет вариант мифологического типа Культурного героя, так же как и Геракл, чей культ широко распространился по всему античному Средиземноморью, и чьё имя и означает «прославленный Герой».

Франсуаза Леру трактует образ Огмиоса, как «бога-связывателя», подобного индийскому Варуне, а также психопомпа, ведущего души из этого мира в другой. Сохранилась плита, изображающая человека, бьющего палицей змею (сюжет, возможно навеянный подвигами Геракла). Над его головой можно разобрать следы надписи — «Смертриус». Это позволяет протянуть ниточку от Смертриусу к Огмиосу (через их обоюдное сходство с Гераклом). Подтверждением подобного сравнения служит и та сцена с котла из Гундеструпа, где Смертриус борется со зверем Тараниса (как Геракл с немейским львом или Цербером). На другой стороне плиты показан Цернунн.

Отрывок, характеризующий Огмий

Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.