Огнестрельное оружие

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Огнестре́льное ору́жие — кинетическое оружие, в котором для разгона и выбрасывания снаряда (мины, пули) из канала ствола используется сила давления газов, образующихся при сгорании метательного взрывчатого вещества (пороха) или специальных горючих смесей. Сочетает в себе средство непосредственного поражения (артиллерийский снаряд, мина, пуля) и средство метания их к цели (пушка, миномёт, пулемёт и др.). (По второму признаку может также считаться разновидностью метательного оружия.) Подразделяется на артиллерийское, стрелковое оружие и гранатомёты[1].

Формально к огнестрельному оружию относятся и реактивные системы залпового огня[1]. Хотя на самом деле[прояснить]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2751 день] РСЗО являются разновидностью ракетного оружия.





История

Первое огнестрельное оружие (бамбуковое «огненное копьё» — прототип ручной пищали) появилось в Китае, хроники зафиксировали его применение в 1132 году[2].

Официально считается, что в Европе огнестрельное оружие возникло в XIV веке, когда развитие техники позволило использовать энергию пороха. Это знаменовало новую эру в военном деле — появление артиллерии, в том числе отдельной отрасли артиллерии — ручной артиллерии.

В XV веке огнестрельное оружие уже широко применялось в Европе (Осада Орлеана, Битва при Кастийоне, Штурм Константинополя). В XVI веке в России появляются специализированные подразделения солдат, вооруженные огнестрельным оружием (стрельцы).

Первые образцы ручного огнестрельного оружия представляли собой сравнительно короткие железные или бронзовые трубы, глухо запаянные с одного конца, который иногда заканчивался стержнем (целиком металлическим или переходящим в древко). Трубы без стержней прикреплялись к ложам, представлявшим собой грубо обработанные деревянные колоды.

Зарядка оружия осуществлялась самым примитивным образом — в канал засыпался заряд пороха, а затем туда вводилась железная или свинцовая пуля. Оружие стрелок зажимал подмышкой или упирал в плечо (впрочем, упором иногда служила и земля). Запал заряда производился путём поднесения тлеющего фитиля к небольшому отверстию в стенке ствола.

Уже в первой четверти XV века в устройстве ручного огнестрельного оружия появились первые усовершенствования — стволы стали длиннее, приклады изогнутыми, затравочные отверстия расположенными не на линии прицеливания, а сбоку (причём около этих отверстий располагались полочки, на которые насыпалась затравка), а на самом стволе появились прицельные приспособления. Такое оружие в Западной Европе называлось кулевринами. Эффективность стрельбы подобных образцов оставалась довольно низкой, а процесс зарядки занимал несколько минут. Большое неудобство представлял собой способ воспламенения заряда — тлеющий фитиль отвлекал стрелка от прицеливания.

Кулеврина

Кулеври́на (от фр. couleuvre — «уж» и couleuvrine — «змеевидный», что в свою очередь восходит к лат. colubrinus — «змеевидный») — огнестрельное оружие, бывшее предком аркебузы, мушкета и лёгкой пушки. Название, вероятно, произошло от конструкции, в которой для прочности ствол, выкованный из железных или медных полос, прикреплялся к деревянному ложу посредством колец, числом обычно не превышавших пять. Ложе для облегчения веса, могло делаться с продольными желобками на прикладе и шейке. Калибр варьировался от 12,5 до 22 мм, длина — от 1,2 до 2,4 м, вес кулеврины в зависимости от применения в качестве ручного или полевого орудия колебался от 5 до 28 кг. Рыцарские доспехи пробивала на расстоянии от 25 до 30 метров В России кулеврине соответствовала пищаль, в Германии — «шланг» (от нем. Schlange — «змея»). Применялась для поражения живой силы противника на близком расстоянии. Кулеврины производились как стационарные, так и переносные. Пушка отличалась дальностью стрельбы. Использовалась с XV по XVIII век как стрелковое или артиллерийское оружие. Была вытеснена аркебузой.

Аркебуза

Аркебу́за (фр. arquebuse) — гладкоствольное, фитильное дульнозарядное ружьё, один из первоначальных образцов ручного огнестрельного оружия, появившийся в 1379 году в Германии.

Первоначально аркебуза представляла собой арбалет особой конструкции (известный как аркебуз) с закрытым ложем, который заряжался металлическими шариками (отсюда и название — arque + buse)- потом стали использовать порох и фитиль — так появилось первое ручное огнестрельное оружие.

Заряжалась с дула, стреляла короткой стрелой или каменными, а позже свинцовыми пулями. Пороховой заряд поджигался с помощью фитильного замка. Вес аркебузы составлял около 3 килограммов, калибр — 15-17 мм. Пуля, выпущенная из аркебузы конца XV века, имела дульную скорость около 300 м/сек и пробивала тяжёлый рыцарский доспех на расстоянии до 30-35 метров. Примерно такая же была прицельная дальность. Длина ствола в XV веке составляла 30-40 калибров. Это было связано с несовершенной технологией изготовления стволов, а также с тем, что до начала XVI века применялась пороховая мякоть (зерновой порох был изобретен позже), и зарядить ею длинноствольное оружие было затруднительно.

Конструкция стрелкового оружия на протяжении XIV—XV вв. оставалась неизменной. Вносились лишь мелкие улучшения. В частности, со второй половины XV века фитиль стали крепить на конце изогнутого рычага, шарнирно укрепленного на оружии. При нажиме на один конец рычага другой (с прикреплённым тлеющим фитилем) касался затравки и воспламенял её. Рычаг получил называние «серпантин». Иногда серпантином называлось и всё оружие. Но в Европе чаще использовалось слово аркебуза, а на Руси — пищаль.

Пищаль

Пища́ль — общее русскоязычное название ранних образцов средне- и длинноствольного огнестрельного оружия с прямым стволом. Пищали, появившиеся в последней четверти XIV века, использовались для прицельной стрельбы по живой силе и укреплениям. Само слово «пищаль» означает «дудка» и известно в славянских источниках с XI века; применительно к огнестрельному оружию этот термин впервые упоминается около 1399 года[3].

Существовали как ручные пищали (известные под названиями ручница, самопал, недомерок), так и крепостные, предназначенные для стрельбы со стен укрепления, треноги или лафета. Словом пищаль также нередко именовали пушки. Различали разнообразные виды пищалей-орудий: крепостные, осадные, стенобитные, полковые, полевые; железные, стальные, медные, бронзовые, чугунные. В качестве снарядов использовалась, преимущественно, железные или чугунные ядра (для ручных пищалей — пули).

Первоначально конструкция пищалей была очень схожей. Отличия в конструкции появились в конце XV века с изобретением фитильных замков.

Толчком к дальнейшему развитию огнестрельного оружия стало появление искровых замко́в в начале XVI века. Их широкое распространение стало возможным лишь благодаря общему развитию техники в Европе. Наибольшее распространение получит так называемый нюрнбергский колесцовый замок. Чтобы привести в действие его предварительно взведенный механизм, следовало нажать на спуск. При этом освобождалось и начинало быстро вращаться особое колёсико, к насеченному краю которого одновременно с началом вращения прикасался курок с зажатым пиритом. До нажима на спуск курок силой двуперной пружины прижимался к крышечке полки, которая с началом вращения колёсика автоматически отодвигалась, давая возможность пириту соприкоснуться с колёсиком, в результате чего тотчас же высекались искры, воспламенявшие пороховую затравку. Перед выстрелом (разумеется, после введения в ствол пороха и пули) нужно было завести ключом пружину колесца, отвести курок от полки, для того чтобы посыпать на неё пороховую затравку, закрыть полку, надвинуть на неё крышку, и подвести к ней курок. Ружья с колесцовыми замками по сравнению с фитильными обладали многими преимуществами. Более удобное обращение, надежность и возможность стрелять в любую погоду. Главным недостатком колесцовых замков была их дороговизна, позволявшая вооружать подобными ружьями лишь элитные части армии.

На Руси с 1408 года пищали упоминаются в качестве осадной артиллерии, с 1450 — средства для обороны городов, а с 1480 пищалями называется не только артиллерия, но и стрелковое оружие. В 1511 впервые упомянут «пищальный наряд»[3].

Приблизительно в то же время (начало XVII века) в Европе появляется искровый ударно-кремнёвый замок. В нём искры, воспламенявшие заряд, высекались из ударявшегося о стальную пластину кусочка кремня, закрепленного на курке. В XVI веке появились ручные кремнёвые пищали, которые состояли на вооружении до XVIII века. Фактически, это был русский вариант мушкета. Такие пищали вышли из употребления при реформе армии, проводившейся Петром I. Преимущество ударно-кремневого замка перед колесцовым было в простоте производства и использования. Конструкция ударно-кремневого замка позволила стрелкам сократить интервал между двумя выстрелами до 1 минуты. Так появилось кремнёвое оружие, которое использовалось на протяжении нескольких веков.

Разновидности

Стрелковое оружие

Стрелковое оружие — ствольное оружие для стрельбы пулями или другими поражающими элементами. В зависимости от источника энергии для метания поражающего элемента различают огнестрельное, пневматическое, механическое и электрическое стрелковое оружие[4].

Пистолеты

Пистоле́т (фр. pistoletфр. pistole от чеш. píšťala — «пищаль, дудка») — ручное короткоствольное неавтоматическое или самозарядное (реже автоматическое) огнестрельное оружие. Предназначен обычно для ведения огня на короткой дистанции (до 25-50 метров), как с одной руки, так и с двух. Может использоваться как для нападения, так и для защиты. Первые пистолеты были гладкоствольными и однозарядными, современные, как правило, являются нарезными и имеют объёмный магазин, размещающийся обычно в рукоятке и вмещающий от 7 или менее (Кольт M1911) до 17 и более (Беретта Px4 Storm) патронов.

Первые пистолеты появились в XV-м веке и представляли собой короткий ствол, насаженный на деревянную колоду, с фитильным замком. Леонардо да Винчи изобрёл колесцовый замок для пистолета (заводившийся ключом) — это единственное его изобретение, получившее признание при жизни.

Пистолеты-пулемёты

Пистолет-пулемёт (ПП) — индивидуальное ручное автоматическое стрелковое оружие непрерывного огня, использующее для стрельбы пистолетный патрон. С точки зрения современных отечественных отраслевых стандартов:

ГОСТ 28653-90 Оружие стрелковое. Термины и определения

37. Пистолет-пулемет — Автомат, в конструкции которого предусмотрена стрельба пистолетными патронами[5]

Пистолет-пулемёт возник в годы Первой мировой войны, наряду с такими видами вооружений, как танк и химическое оружие, будучи в глазах своих создателей составной частью разрешения так называемого «позиционного тупика». Как это часто бывает в случае наличия объективных предпосылок для появления того или иного технического устройства, идея этого вида оружия возникла и была реализована практически одновременно сразу в нескольких странах.

К тому времени автоматический огонь пулемётов уже весьма убедительно показал свою высокую эффективность, особенно в «окопной» позиционной войне. Однако пулемёты тех лет, как правило, стреляли с лафета или станка, были очень тяжёлыми, — например, знаменитый пулемёт Максима весил без станка, воды и патронов около 20 кг, а в готовом к бою виде со станком — более 65 кг, и обслуживались расчётом из нескольких, — от 2 до 6, — человек. Будучи идеальными для обороны укреплений, они совершенно не подходили для активных наступательных действий. Вполне логичной в такой ситуации была идея создания более лёгкого оружия того же типа, которое мог бы переносить и эффективно использовать в бою один человек.

Автоматы

Автома́т, или автомати́ческий караби́н[6], в иностранной литературе также штурмова́я винто́вка — ручное индивидуальное автоматическое огнестрельное оружие, предназначенное для поражения живой силы противника в ближнем бою и способное создавать большую плотность огня.

Широкое распространение автоматы получили в СССР в годы после Второй мировой войны, заменив в качестве основного оружия пехоты одновременно: пистолет-пулемёт, магазинную неавтоматическую винтовку, а также различные виды самозарядных и автоматических винтовок и карабинов предыдущего поколения.

7,62-мм автомат Калашникова[7] (АК, индекс ГРАУ56-А-212, часто неверно[8] называют АК-47) — автомат, разработанный Михаилом Калашниковым с 1946 по 1947 год, принятый на вооружение Советской Армии в 1949 году.

Послужил основой для создания целого семейства боевого и гражданского стрелкового оружия различных калибров, включая автоматы АКМ и АК74 (и их модификации), пулемёт РПК, карабины и гладкоствольные ружья «Сайга» и другие.

АК и его модификации являются самым[9] распространённым стрелковым оружием в мире. По имеющимся оценкам, к этому типу (включая лицензионные и нелицензионные копии, а также сторонние разработки на базе АК) принадлежит до 1/5 всего имеющегося на Земле стрелкового огнестрельного оружия[10]. За 60 лет было выпущено более 70 миллионов автоматов Калашникова различных модификаций. Они состоят на вооружении 50 иностранных армий[11].

Длинные ружья

Винтовка (первоначально — «винтовальное ружьё»; см. также родственное слово винт, предположит. от нем. Gewinde — «нарезка», «резьба») — нарезное стрелковое оружие, конструктивно предназначенное для удержания и управления при стрельбе двумя руками с упором приклада в плечо[5].

Ружьё — в современном узком значении — длинноствольное стрелковое оружие, предназначенное для удержания и управления при стрельбе двумя руками, обычно с упором приклада в плечо, гладкоствольное или комбинированное (с гладкими и нарезными стволами), стреляющее пулей или дробью. До относительно недавнего времени (начало XX в.) «ружьё» в широком смысле означало любое длинноствольное ручное оружие, включая нарезное и автоматическое, а в самом раннем значении это слово было в русском языке практически синонимом слова «оружие».

Карабины

Караби́н — облегчённая винтовка с укороченным стволом[12]. Этим же термином были названы производителями также некоторые модели гладкоствольных ружей. Карабины представляют собой как специальные образцы огнестрельного оружия, так и варианты систем винтовок, принятых для вооружения пехоты, отличающиеся меньшими весом, длиной и некоторыми деталями конструкции. По назначению могут быть боевыми, охотничьими, служебными (полицейскими, тактическими и т. п.) или оружием самообороны (в России использование длинноствольного нарезного оружия для самообороны не разрешено).

Карабины, имеющие автоматический режим огня, в России выделяют в отдельный класс стрелкового оружия — автоматы.

Пулемёты

Пулемёт — групповое стрелковое автоматическое оружие поддержки, предназначенное для поражения пулями различных наземных, надводных и воздушных целей. Стрельба из пулемёта обычно ведётся с сошек или станка. Также пулемёты часто устанавливаются в качестве вооружения на различной авиатехнике, бронетехнике, кораблях (катерах) и автомобилях.

В 1883 году американский изобретатель Хайрем Максим (18401916) создал первый образец автоматического оружия — пулемёт Максима[13]. Он решил использовать энергию отдачи оружия, которая до этого никак не использовалась. В начале 1880-х годов Хайрем Максим дал предложение правительству США о принятии его пулемёта на вооружение. Однако изобретение никого в Америке не заинтересовало, и тогда Максим эмигрировал в Великобританию, где его разработка первоначально также не вызвала особого интереса со стороны военных.

«Оружейная компания Максима» начала изготовлять и рекламировать пулемёты, показывая их работу во многих государствах. В Россию показательный образец пулемёта .45-го калибра (11,43 мм) был привезён в 1887 году, он прошёл испытания на полигоне. 8 марта 1888 года из него стрелял император Александр III. Хайрему Максиму удалось добиться отменной живучести и надёжности своего оружия, и в конце 1899 года, его пулемёт, произведённый под британский патрон калибра .303 (7,7 мм) произвёл 15 тысяч выстрелов без каких-либо серьёзных затруднений.

Артиллерия

Береговая артиллерия

Корабельная артиллерия

Корабе́льная артилле́рия — совокупность артиллерийского оружия, установленного на боевых кораблях и предназначенного для применения по береговым (наземным), морским (надводным) и воздушным целям. Наряду с береговой артиллерией составляет морскую артиллерию. В современном понятии корабельная артиллерия представляет собой комплекс артиллерийских установок, систем управления огнём и артиллерийского боезапаса.

Использование корабельной артиллерии происходит с движущейся и качающейся платформы, стрельба обычно идёт по движущимся целям. Эти особенности корабельной артиллерии потребовали создания сложных приборов управления стрельбой и механизмов наведения орудий. Средние дистанции стрельбы корабельной артиллерии превышают дистанции наземной артиллерии, поэтому применяются орудия с длиной ствола свыше 30-ти калибров (пушки)[14].

С развитием ракет из-за малой дальности и точности стрельбы корабельные артиллерийские установки стали применяться для решения вспомогательных задач, когда применение ракет было нецелесообразно, например, для предотвращения прорыва морской блокады, уничтожения вспомогательных судов, обстрела побережья.

Пушки

Пу́шка — тип артиллерийского орудия; слово происходит от глагола «пущати» (то есть «метать»). От других представителей ствольной артиллерии, таких как гаубица или мортира, пушка отличается бо́льшим удлинением ствола (40-80 калибров), начальной скоростью снаряда и дальнобойностью, но зато она имеет меньший максимальный угол возвышения. Условной границей между гаубичным и пушечным стволом считается его длина в 40 калибров. При длине ствола меньшей 40 калибров орудие классифицируется как пушка-гаубица (гаубица-пушка); при большей — как пушка.

Авиационная пушка

Авиацио́нные пу́шки — автоматические пушки, адаптированные либо специально спроектированные для применения на летательных аппаратах.

Отличительными особенностями авиационных пушек является их малый вес, высокая скорострельность, компактность и относительно небольшой калибр (до 45 мм).

Зенитная пушка

Зенитная пушка (зенитное орудие, также жарг. зенитка, устар. противоаэропланная пушка) — специализированное артиллерийское орудие на лафете, как более современный вариант — смонтированное на унифицированном самоходном колесном или гусеничном шасси с круговым обстрелом и очень большим углом возвышения (стрельбой «в зенит», отсюда и происходит название — «зенитное орудие»), предназначенное для борьбы с авиацией противника.

В первую очередь характеризуется высокой начальной скоростью снаряда и точностью наводки, в связи с этим зенитные орудия часто использовались в качестве противотанковых.

Часть зенитных орудий после снятия с вооружения была переделана для мирного применения в горной местности в качестве противолавинных орудий.

Противотанковая пушка

Противотанковая пушка или противотанковое орудие (аббр. ПТО) — специализированное артиллерийское орудие, предназначенное для борьбы с бронетехникой противника путём стрельбы прямой наводкой. В подавляющем большинстве случаев оно является длинноствольной пушкой с высокой начальной скоростью снаряда и небольшим углом возвышения. К другим характерным особенностям противотанкового орудия относятся унитарное заряжание и клиновый полуавтоматический затвор, которые способствуют максимальной скорострельности. При конструировании ПТО особое внимание уделяют минимизации его массы и размеров с целью облегчения транспортировки и маскировки на местности.

ПТО могут применяться и против небронированных целей, но с меньшей эффективностью, чем гаубицы или универсальные полевые орудия.

Танковая пушка

Основным вооружением танка обычно является пушка, как правило, размещающаяся в башне, с целью обеспечить ему круговой сектор обстрела, что является одной из определяющих особенностей танка (вместе с тем, существуют и исключения: так, первые танки, такие как Mk.I или Сен-Шамон, танк 1930-х годов Char B1, или даже танк 1940-го года M3 Lee были вооружены пушками, расположенными в корпусе и имевшими ограниченные углы обстрела; уникальный же шведский же танк 1960-х годов Strv-103 имел жёстко закреплённую в корпусе пушку, наводившуюся поворотом танка и наклоном его корпуса при помощи специальной подвески).

Изредка танки вооружаются несколькими пушками, либо с целью обеспечить более эффективное поражение целей разных типов или просто повысить огневую мощь (как на германском опытном танке Nb.Fz. или советском Т-35), либо (как на первых танках) — чтобы компенсировать ограниченные углы обстрела одного орудия. На Т-35 это сочеталось с многобашенной схемой, когда из пяти его башен одна была вооружена короткоствольной 76-мм пушкой, а ещё две — длинноствольными 45-мм пушками.

Танковая пушка в большинстве случаев используется для стрельбы прямой наводкой по настильной траектории (в отличие от самоходных артиллерийских установок). Современные танковые пушки имеют большой калибр (от 105 до 125 мм, на перспективных образцах до 152 мм), могут быть как нарезными, так и гладкоствольными.

Гаубицы

Га́убица (нем. Haubitze, от чеш. houfnice, первоначально — орудие для метания камней) — тип артиллерийского орудия, предназначенного преимущественно для навесной стрельбы с закрытых огневых позиций, вне прямой видимости цели. Гаубицы входят в состав войсковой (в иностранных армиях полевой) артиллерии, имеют калибр от 100 мм и выше, относительно короткий ствол (15—30 калибров), переменный заряд, достаточно высокую скорострельность — от 0,5—1 до 6 выстрелов в минуту (в зависимости от калибра), дальность стрельбы до 30 км и угол возвышения до 75 градусов. Большинство современных гаубиц самоходные, старые системы имеют механическую тягу. Длина ствола современных гаубиц составляет до 50 и более калибров, скорострельность до 10—12 выстрелов в минуту, дальность стрельбы до 50 и более км.

Мортиры

Морти́ра (нидерл. mortier) — артиллерийское орудие с коротким стволом (обычно длиной менее 15 калибров) для навесной стрельбы. Мортира предназначена главным образом для разрушения особо прочных оборонительных сооружений и для поражения целей, укрытых за стенами или в окопах. Применялась с XV века. Во многих современных языках мортира и миномёт называются одним словом. В современном русском языке термин «мортира» применяется лишь к короткоствольным орудиям, не имеющим плиты, передающей отдачу в землю (то есть не являющихся миномётами).

К мортирам по отношению длины ствола к калибру можно отнести бомбарды — одни из первых артиллерийских орудий, применявшихся при осаде и обороне крепостей в XIVXVI вв. Однако бомбарды обычно стреляли прямой наводкой по стенам.

Термин «мортира» проник в Россию при Петре I, когда артиллерийские орудия разделили на длинноствольные (пушки), средние (гаубицы) и короткоствольные (мортиры). В начале своего развития мортира предназначалась для обстрела целей, недоступных для настильного огня — живой силы противника, укрытой в траншеях или за стенами крепостей; разрушения зданий и укреплений при осадах. Древние пушки обычно использовали железные ядра, потому что металлургия того периода не могла произвести тонкостенные снаряды, которые могли бы выдержать выстрел из орудия, не ломаясь. Ядра мортиры могли быть снаряжены взрывчаткой, так как скорость ядра, а значит, и перегрузки при выстреле были меньше. Промежуточным вариантом была гаубица. Древние мортиры иногда достигали огромного размера и транспортировались в специальных отдельных телегах, с которых они выгружались на землю для перехода из походного положения в боевое.

Миномёты

Миномётартиллерийское орудие, разновидность мортиры, отличающееся отсутствием противооткатных устройств и лафета — их заменяет опорная плита, через которую импульс отдачи передается грунту или самоходному шасси (последнему — у самоходных миномётов). Кроме того, в СССР в 1920-е — первой половине 1930-х гг. к классу миномётов относили мортиры, предназначенные для стрельбы надкалиберными боеприпасами (артиллерийскими бомбами; такие системы известны также, как полевые бомбомёты — впрочем, сейчас и этот термин и термин «бомбы» применительно к артиллерийским снарядам используются лишь историками). В СССР и современной России к миномётам относят также любое артиллерийское орудие, предназначенное для стрельбы калиберными и подкалиберными боеприпасами каплевидной формы — артиллерийскими (миномётными) минами. Следует отметить, что в большинстве стран мира (за исключением России и большей части других «постсоветских» государств, а также Германии), миномёты не выделяются в отдельную категорию артиллерийских орудий, а относятся к классу мортир. Изобретателем миномёта считается русский офицер и инженер Л. Н. Гобято.

Гранатомёты

Гранатомёт — переносное огнестрельное оружие, предназначенное для поражения техники, сооружений или живой силы противника с помощью выстрела боеприпасом, значительно превосходящим по калибру патрон стрелкового оружия. Боеприпас гранатомёта называется гранатой (гранатомётным выстрелом).

Прообразом гранатомета являются кремнёвые, а поначалу и фитильные ручные мортирки для стрельбы ручными гранатами, известные с XVI в[15]. Пётр I пытался широко ввести их в русской армии, но из этого ничего не вышло ввиду чрезвычайно сильной отдачи, которая делала невозможной стрельбу из этого оружия иначе, как с упора.

Фактически словом «гранатомёт» обозначаются несколько классов оружия. Итак, гранатомёты бывают:

  • дульными (как ствольными, так и бесствольными),
  • подствольными,
  • станковыми
  • ручными,
  • реактивными (одноразовыми и многоразовыми).

Напишите отзыв о статье "Огнестрельное оружие"

Примечания

  1. 1 2 СВЭ, 1978.
  2. Lorge, Peter A. [www.cambridge.org/us/catalogue/catalogue.asp?isbn=9780521846820&ss=fro The Asian Military Revolution]. Проверено 26 февраля 2010. [www.webcitation.org/65XfhOFzz Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
  3. 1 2 Кирпичников А. Н., «Военное дело на Руси в XIII—XV вв.», 1976.
  4. Радиоконтроль — Тачанка / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1980. — С. 569—570. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 7).</span>
  5. 1 2 [protect.gost.ru/v.aspx?control=8&baseC=6&page=2&month=5&year=2008&search=&RegNum=1&DocOnPageCount=15&id=129580&pageK=B179D027-D557-4B09-807C-7175357FC8D6 ГОСТ 28653-90 Оружие стрелковое. Термины и определения]
  6. [protect.gost.ru/document.aspx?control=7&baseC=6&page=2&month=5&year=2008&search=&id=137475 ГОСТ 28653-90 Оружие стрелковое. Термины и определения] на сайте Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии
  7. Наставление по стрелковому делу 7,62-мм автомат Калашникова (АК). — Москва: Военное издательство Министерства обороны Союза ССР, 1967.
  8. Примечание: Название «АК-47» применительно лишь к прототипу АК, созданному Калашниковым в 1947 году, как переработанная версия АК-46, созданного в 1946 году; АК образца 1949 года (год принятия на вооружение) заметно отличается от АК-47 внешне.
  9. [vpk.name/news/16212_velikii_i_uzhasnyii_avtomat_kalashnikova_priznan_samyim_znachimyim_izobreteniem_hh_veka.html Великий и ужасный. Автомат Калашникова признан самым значимым изобретением ХХ века] (рус.). Новости ВПК (25.04.2008). Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/65Aqnqyor Архивировано из первоисточника 3 февраля 2012].
  10. Phillip Killicoat. [www-wds.worldbank.org/servlet/WDSContentServer/WDSP/IB/2007/04/13/000016406_20070413145045/Rendered/PDF/wps4202.pdf Weaponomics: the global market for assault rifles] (англ.) (Department of Economics Oxford University). — 3 страница. Проверено 15 августа 2010. [www.webcitation.org/65LYxEdvf Архивировано из первоисточника 10 февраля 2012].
  11. Баранец, Виктор [kp.ru/daily/25781/2764261/ Автомат Калашникова: вместо отставки идет на повышение]. Комсомольская правда. ЗАО «ИД „Комсомольская правда“» (01.11.2011). Проверено 8 ноября 2011. [www.webcitation.org/65LYTBTtn Архивировано из первоисточника 10 февраля 2012].
  12. [protect.gost.ru/v.aspx?control=8&baseC=6&page=2&month=5&year=2008&search=&RegNum=1&DocOnPageCount=15&id=129580&pageK=B179D027-D557-4B09-807C-7175357FC8D6 ГОСТ 28653-90 «Оружие стрелковое. Термины и определения»]
  13. До этого в 1862 году Ричард Гатлинг разработал первый пулемёт (пулемёт Гатлинга), но для его работы приходилось вручную вращать блок стволов, так что автоматическим в современном понимании он не был.
  14. Невский Н. А. Военно-морской флот. — М.: Военное издательство министерства обороны СССР, 1959. С. 134.
  15. [www.bibliotekar.ru/CentrOruzh/11.htm Карман Уильям «История огнестрельного оружия с древнейших времен до XX века»]
  16. </ol>

Литература

  • [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/О/Огнестрельное-оружие Огнестрельное оружие] // Объекты военные — Радиокомпас / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1978. — С. 16. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 6).</span>
  • Федоров В. Г. Эволюция стрелкового оружия. Часть I. Развитие ручного огнестрельного оружия от заряжания с дула и кремневого замка до магазинных винтовок. — М.: Государственное военное издательство Наркомата обороны Союза ССР, 1938
  • Федоров В. Г. Эволюция стрелкового оружия. Часть II. Развитие автоматического оружия. — М.: Государственное военное издательство Наркомата обороны Союза ССР, 1939
  • Материальная часть стрелкового оружия. Под ред. А. А. Благонравова. — М.: Оборонгиз НКАП, 1945, 1946
  • Жук А. Б. Энциклопедия стрелкового оружия. — М.: Воениздат, 1998.
  • Chase, Kenneth. Firearms: A Global History to 1700. — Cambridge University Press, 2003. — ISBN 0521822742.
  • Crosby, Alfred W. Throwing Fire: Projectile Technology Through History. — Cambridge University Press, 2002. — ISBN 0521791588.
  • Needham, Joseph. Science & Civilisation in China. — Cambridge University Press, 1986. — Vol. 7 The Gunpowder Epic. — ISBN 0521303583.

Ссылки

  • [rus-guns.com Онлайн энциклопедия огнестрельного оружия]

Отрывок, характеризующий Огнестрельное оружие

Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.