Огури, Кохэй

Кохэй Огури
小栗　康平
Дата рождения:	29 октября 1945(1945-10-29) (78 лет)
Место рождения:	Маэбаси, Гумма
Гражданство:	Япония Япония
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист, эссеист
Карьера:	с 1981 года

Кохэй Огури (яп. 小栗　康平 Огури Ко:хэй, род. 29 октября 1945) — японский кинорежиссёр, сценарист и эссеист. Окончил филологический факультет Университета Васэда (специальность драматургия). Наиболее значительная картина — «Жало смерти» (1990). Немногочисленные работы, на создание каждой из которых Огури отдаётся до 5-10 лет, отличаются выверенностью деталей и особой поэтичностью языка на фоне периферийности словесного и сюжета, несмотря на то, что первые три фильма поставлены по литературным произведениям. Лауреат премий Жоржа Садуля, Московского и Каннского кинофестивалей, а также ряда других наград.

Биография

Родился в г. Маэбаси префектуры Гумма, там же окончил школу. После окончания Университета Васэда стал пробовать себя в кинематографе, принимая участие в съёмках фильмов жанра «пинку эйга» (малобюджетной японской эротики). Вскоре, однако, от «пинку эйга» отошёл и начал работать под началом режиссёра Кирио Ураяма. В качестве ассистента режиссёра участвовал в съёмках картин того же Ураямы, а также режиссёров Нобухико Обаяси и Масахиро Синода. В 1973 году выступил как режиссёр телевизионного фантастического фильма «Зона людей-метеоров» (流星人間ゾーン).

Полноценный режиссёрский дебют состоялся в 1981 году с принёсшей Огури международную известность черно-белой картиной «Мутная река», снятой по мотивам одноимённой повести Тэру Миямото. За «Мутной рекой» последовала лента «Каяко ради» (伽倻子のために, 1984), ставшая экранизацией произведения японского писателя корейского происхождения Ли Хёсона. Новаторский по своего построению фильм о трагедии любви молодого корейца и японки и дискриминации в японском обществе ознаменовал формирование индивидуального стиля Огури с его тяготением к поэтике визуального ряда и вторичностью текста.

Высшей точкой творчества Огури считается картина «Жало смерти» (死の棘, 1990), созданная на основе одноимённого произведения Тосио Симао. Известно, что ещё при жизни писателя (1917—1986) с предложениями экранизировать «Жало смерти» обращались Нагиса Осима, Масахиро Синода и другие видные режиссёры, получившие, однако, категоричный отказ. Огури, отчасти благодаря произвёдшей благоприятное впечатление на Симао своей дебютной «Мутной реке», это разрешение было дано. Картина была завершена уже после смерти писателя. Фильм был удостоен гран-при Каннского кинофестиваля. Тонкое и многогранное переплетение сюрреалистических образов и повседневности, присутствующее у Симао, было мастерски переосмыслено на языке кинематографа. Одну из ключевых ролей в развитии образной системы фильма сыграла музыка композитора-авангардиста Тосио Хосокава.

В 1996 году Огури завершил работу над фильмом «Спящий» (眠る男), медитативное погружение в повседневное течение событий, разворачивающихся вокруг главного героя, впавшего в летаргический сон. Героем его можно назвать лишь условно, но, не принимая непосредственного участия в действии, он является его немым центром. Фильм был снят на родине режиссёра в префектуре Гумма полностью на средства её жителей. Музыку для картины вновь написал Хосокава.

Последней на настоящее время работой Огури стала картина «Погребённый лес» (埋もれ木, 2005), в которой режиссёр вновь обратился к теме двойственности реальности и вымысла. Музыкальным лейтмотивом фильма стала «Песнь Силуана» Арво Пярта.

Последние годы много времени уделяет повышению кинематографической грамотности населения и популяризации самой этой идеи, выступая как лектор и автор публикаций на эту тему.

Фильмография

• 1981 — «Мутная река» (泥の河), режиссёр
• 1984 — «Каяко ради» (伽倻子のために), режиссёр и сценарист
• 1990 — «Жало смерти» (死の棘), режиссёр и сценарист
• 1996 — «Спящий» (眠る男), режиссёр и сценарист
• 2005 — «Погребённый лес» (埋もれ木), режиссёр и сценарист
• 2015 — «Леонардо Фудзита» (FOUJITA), режиссёр и сценарист

Публицистика

• «Душераздирающе и пронзительно» (哀切と痛切, 1987, ISBN 458276164X)
• «Смотреть и быть» (見ること、在ること, 1996, ISBN 4582282334)
• «Глаза, которыми мы смотрим фильм» (映画を見る眼, 2005, ISBN 4140810513)
• «Развёртывание времени» (時間をほどく, 2006, ISBN 4022502118)

Награды

• 1990 — Гран-при Каннского кинофестиваля за «Жало смерти».
• 2009 — На Ереванском международном кинофестивале «Золотой абрикос» был удостоен премии «Мастер своего дела»

Ссылки

• [homepage3.nifty.com/fujino/koyu/ogurikohei1.html Серия очерков «Двадцать лет с Кохэем Огури»] (яп.)

Отрывок, характеризующий Огури, Кохэй

– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.