Одесский академический русский драматический театр

Одесский академический русский драматический театр
Здание театра
Прежние названия	Театр Великанова (1874 г.), Русский театр (1875 г.), Театр Вронского (1942 г.)
Основан	1875 год
Здание театра
Местоположение	Одесса, ул. Греческая, 48
Координаты	46°29′00″ с. ш. 30°44′03″ в. д.46.48333° с. ш. 30.73417° в. д. / 46.48333; 30.73417
Ссылки
[www.rusteatr.odessa.ua/ Сайт театра]

К:Театры, основанные в 1875 году

Оде́сский академи́ческий ру́сский драмати́ческий теа́тр — драматический театр в городе Одесса.

История театра

Здание театра было построено в 1874 году купцом А. С. Великановым. Первый сезон здесь выступала труппа антрепренёра Н. К. Милославского, а театр носил название Театр Великанова. В 1875 году театр был продан Ф. Рафаловичу. Тот переименовал театр в Русский театр.

Театр стал площадкой для заезжих трупп. Здесь ставили оперные и опереточные спектакли. На сцене театра выступали Сара Бернар, Элеонора Дузе, Бенуа Коклен, Жан Муне-Сюлли, Мария Савина, Владимр Давыдов, Мария Заньковецкая, Панас Саксаганский и Марк Кропивницкий.

В 1926 году театр стал именоваться Одесский русский драматический театр и именно с этого момента ведёт свою историю драматический театр с русской труппой. В 1927 году театру было присвоено имя Андрея В. Иванова — председателя Одесского Губисполкома.

В разные годы здесь ставили спектакли и руководили театром: Яков Рубин, Алексей Грипич, Авраам Треплев, Александр Соломарский, Владимир Бортко — старший, Виктор Терентьев, Константин Чернядев, Виктор Стрижов, Эдуард Митницкий, Б. В. Сапегин, Александр Дзекун, К. С. Чернядев и многие другие.

В разные годы на сцене театра играли Михаил Астангов, Борис Ильин, Д. В. Зеркалова, Н. В. Комиссаров и многие другие известные актёры.

В годы оккупации Одессы во время Великой Отечественной войны театр, в тот момент получивший название «Русский театр Василия Вронского» (по имени своего нового хозяина — бывшего ещё до-революционного артиста этого же театра), продолжал работать, открывшись 16 апреля 1942 год постановкой Гоголевского «Ревизора». Главным режиссёром в театре работал Г. Штольц. В труппе работало 45 артистов и в театре 25 человек технического персонала. За 2 года работы в оккупации в театре были поставлены «Вишнёвый сад», «Закон дикаря» Арцибашева, «Хорошо сшитый фрак» З. Тайфунленгиела. Своё первое выступление в Одессе знаменитый эстрадный певец Пётр Лещенко дал именно в Русском театре 20 мая 1942 года.

Труппа театра

На 1973 год в труппе театра состояли: С. М. Простяков, Ю. А. Величко, П. В. Михайлов, Б. И. Зайденберг, Е. А. Котов, Л. И. Мерщий, В. М. Наумцев, Г. И. Ноженко, Л. Ф. Полякова.

• Бугова, Лия Исааковна (1939—1941, 1945—1981), народная артистка Украинской ССР
• Дубровская, Наталья Константиновна (1966—2015), заслуженная артистка Украинской ССР

Выдающиеся постановки прошлых лет

• 1927 — «Бронепоезд 14-69» Вс. Иванова
• 1928 — «Разлом» Б. А. Лавренёва
• 1932 — «Волки и овцы» А. Н. Островского
• 1956 — «Кремлёвские куранты» Н. Ф. Погодина.
• 1957 — «Волки и овцы» А. Н. Островского
• 1959 — «Барабанщица» А. Д. Салынского
• 1960 — «Дядя Ваня» А. П. Чехова
• 1973 — «Бесприданница» А. Н. Островского

История здания театра

Здание театра было построено в 1873 — 1874 гг. на месте бывших хлебных складов. Здание возводилось в спешке, как временное здание для городского театра (Одесса в то время осталась без городского театра, здание которого сгорело в 1873 году). Архитектором здания был знаменитый одесский архитектор Ф. В. Гонсиоровский. «Временное» здание, однако, с успехом простояло до 1909 года, когда по заказу нового владельца театра оно было перепрофилировано под модный тогда скейтинг-ринг. Переоборудование проектировали арх. Ф. А. Троупянский и Л. Ф. Прокопович. В 1927 году, когда был образован советский русский драматический театр, здание было вновь переоборудовано арх. М. И. Линецким. В конце 1930-х была произведена ещё одна реконструкция и зданию был присвоен статус памятника истории и архитектуры. В 2000 году началась новая, последняя по счёту, реконструкция здания по проекту арх. А. В. Мартыненко и инж. Е. В. Лысенко. Во время этой реконструкции была возведена сценическая коробка.

См. также

Категория:Персоналии:Одесский русский драматический театр им. А. Иванова

Литература

• Черкасов А. А. Оккупация Одессы. Год 1942. Январь — Май. — 1-е. — Одесса: Optimum, 2008. — 206 с. — (Большая литературно-художественная серия «Вся Одесса»). — 300 экз. — ISBN 978-966-344-1226-6.
• Пилявский В.А. Здания, сооружения, памятники Одессы и их зодчие. — 2-е изд. — Одесса: Optimum, 2010. — 276 с. — ISBN 978-966-344-377-5.

Ссылки

• [www.rusteatr.odessa.ua/ Сайт театра]

Отрывок, характеризующий Одесский академический русский драматический театр

Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.