Одичавшие дети

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск




Одича́вшие де́ти (другие названия: ди́кие де́ти[1], фера́льные де́ти) — человеческие дети, которые росли в условиях крайней социальной изоляции — вне контакта с людьми с раннего возраста — и практически не испытывали заботы и любви со стороны другого человека, не имели опыта социального поведения и общения[2][3]. Такие дети, оставленные родителями, воспитываются животными или живут в изоляции.

В литературе встречается описание подобных случаев, хотя многие могли не получить огласку. Они представляют большой интерес для исследователей в области психологии и социологии. Воспитанные животными дети проявляют (в пределах физических возможностей человека) поведение, свойственное для своих приёмных родителей, например, страх перед человеком.

Прогноз реабилитации

Если до изоляции от общества у детей были некоторые навыки социального поведения, процесс их реабилитации происходит значительно проще. Те, кто жил в обществе животных первые 3,5—6 лет жизни, практически не могут освоить человеческий язык[2], ходить прямо, осмысленно общаться с другими людьми, несмотря даже на годы, проведённые в последующем в обществе людей, где они получали достаточно заботы. Это лишний раз показывает, насколько важными для развития ребёнка являются первые годы его жизни.

Вымышленные и легендарные

Мифы, легенды и другие литературные произведения также описывают детей, воспитанных дикими животными, такими как волки и медведи. Известными примерами являются Маугли Редьярда Киплинга, Тарзан Эдгара Райса Берроуза, Ромул и Рем. Легендарные и литературные «дети джунглей» часто изображаются как люди с относительно нормальным человеческим умом и физическими способностями, а также с врождённым чувством культуры, но с более развитым инстинктом выживания.

См. также

Напишите отзыв о статье "Одичавшие дети"

Примечания

  1. [vocabulary.ru/dictionary/487/word/dikii-rebenok Дикий ребёнок] / Оксфордский толковый словарь по психологии/Под ред. А.Ребера,2002 г.
  2. 1 2 Лубовский В. И. [psychlib.ru/mgppu/Lrs-1978/Lrs-001.htm Развитие словесной регуляции действий у детей (в норме и патологии)]. — М.: Педагогика, 1978. — 224 с.
  3. Йозеф Лангмейер, Зденек Матейчек. [nkozlov.ru/library/psychology/d4614/?full=1#.Ui6cRjobx0s Психическая депривация в детском возрасте]. — Прага: АВИЦЕНУМ, 1984.

Литература

  • [books.google.ee/books?id=AcgS7w-O7icC&printsec=frontcover&dq=The+Ultimate+origins+of+Human+behavior&hl=ru&sa=X&ei=bOvmT-fhNMbP4QTn9rHUAQ&redir_esc=y#v=onepage&q&f=false Эволюционная психология. Секреты поведения Homo sapiens] Джек Палмер, Линда Палмер ([ethology.ru/library/?id=50%29], [forum.myword.ru/index.php?/files/file/2809-avoljucionnaja-psihologija-sekreti-povedenija-homo-sapiens/])
  • Лубовский В. И. [psychlib.ru/mgppu/Lrs-1978/Lrs-001.htm Развитие словесной регуляции действий у детей (в норме и патологии)]. — М.: Педагогика, 1978. — 224 с.
  • Йозеф Лангмейер, Зденек Матейчек. [nkozlov.ru/library/psychology/d4614/?full=1#.Ui6cRjobx0s Психическая депривация в детском возрасте]. — Прага: АВИЦЕНУМ, 1984.
  • [www.moya-planeta.ru/travel/view/detimaugli_chuzhoj_sredi_svoih_10546/ Дети-маугли: чужой среди своих]

Отрывок, характеризующий Одичавшие дети

– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?