Однополые браки в Швеции

Однополые браки в Швеции признаются на государственном уровне с 1 мая 2009 года. Это является результатом нового (нейтрального в отношении пола супругов) закона о браке, принятого шведским парламентом 1 апреля 2009 года. Закон был одобрен 261 голосом парламентариев при 22 голосах против и 16 воздержавшихся. Только одна партия (Христианско-демократическая партия) из семи, заседающих в парламенте, выступила против. Таким образом, Швеция стала седьмой страной в мире, в которой однополые браки признаны на общенациональном уровне.

С 1995 года в Швеции действовал специальный закон о зарегистрированном партнёрстве для однополых пар. В 2002 году однополым парам было разрешено усыновлять детей. В 2003 году перечень прав таких союзов был законодательно уравнен с браком. С принятием нового закона уже зарегистрированные партнёрства остаются в силе и могут быть преобразованы в брак путём подачи письменного заявления, либо через официальную церемонию. Новые зарегистрированные партнёрства более не заключаются.

Общественная поддержка возможности однополых браков в 2006 году составляла в Швеции 71 % населения.

22 октября 2009 года Ассамблея Лютеранской церкови Швеции 176 из 249 голосов дала согласие на однополые браки. Церковь Швеции благословляла однополые партнёрства с 2007 года. Швеция стала одной из первых стран в мире, где однополые браки разрешены господствующей церковью. Венчания для однополых пар стали доступны с 1 ноября 2009 года.

Интересные факты

В сентябре 2010 года авиакомпания SAS объявила о розыгрыше путевки в США и заключением однополого брака в воздушном пространстве Швеции на маршруте Стокгольм — Нью-Йорк и медового месяца в Калифорнии. В декабре 2010 года прошла первая брачная церемония на борту самолета двух пар: мужской из Германии и женской — из Польши, выбранных по итогам интернет-голосования.

Ссылки

• [inosmi.ru/social/20160727/237333640.html Швеция: Исторические победы ЛГБТ]

Отрывок, характеризующий Однополые браки в Швеции

В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.