Юрий Романович Чёрный

Юрий Романович Чёрный Одоевский (ум. после 1427) — первый удельный князь Одоевский, сын князя новосильско-одоевского Романа Семёновича.

Биография

После смерти князя новосильского Романа Семёновича Новосильское княжество разделилось на Белёвское, Одоевское и Воротынское княжества. Юрий Романович Чёрный стал первым князем Одоевским. Василий Романович получил во владение Белёв и стал родоначальником князей Белёвских, а другой брат Лев Романович переселился в Воротынск и стал родоначальником князей Воротынских.

Первоначально Юрий Романович Одоевский находился в зависимости от великого князя московского и владимирского Василия I Дмитриевича. В 1407 году литовские войска захватили и разорили Одоев. Юрий Романович Чёрный сохранил за собой удел, но вынужден был признать вассальную зависимость от Великого княжества Литовского. Юрий Одоевский участвовал в многочисленных военных походах великого князя литовского Витовта Кейстутовича.

Юрий Романович вынужден был защищать свои владения от татарских набегов. В сентябре 1423 года правитель Золотой Орды Барак-хан совершил поход на литовские пограничные владения. Хан Барак во главе татарской рати осадил Одоев, но не смог взять город штурмом и отступил в степи, захватив большое количество пленных. Князь Юрий Романович Одоевский и мценский воевода Григорий Протасьев со своими дружинами устремились в погоню за отступающими татарами и отбили у них много пленников.

В следующем 1424 году другой татарский хан Худайдат, противник Барак-хана, совершил поход на Одоевское княжество. Ордынцы стали разорять владения князя Юрия Романовича. Великий князь литовский Витовт отправил на помощь своему подручнику литовское войско под командованием служилых князей Андрея Михайловича, Андрея Всеволодовича, Ивана Баба и Путяты Друцких, Дмитрия Всеволодовича и мценского воеводы Григория Протасьева. Великий князь московский Василий Васильевич Темный, внук Витовта, также выслал своих воевод с ратью. Однако литовские воеводы, не дождавшись московской помощи, соединились с князем Юрием Романовичем Одоевским и разгромили татарское войско хана Худайдата, который вынужден был бежать в степи. Литовские воеводы захватили в плен двух жен Худайдата, одна была отправлена к Витовту, а другая — к великому князю Василию.

Князь Юрий Романович Одоевский скончался, оставив после себя четырёх сыновей: Ивана, Василия, Фёдора и Семёна, которые разделили между собой Одоевское княжество.

Литература

• Георгий Романович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Экземплярский А. В. Георгий Романович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Юрий Романович Чёрный

– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.