Ожаровский, Адам Петрович

Адам Петрович Ожаровский
Портрет графа Адама Петровича Ожаровского мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	1776(1776)
Дата смерти	30 ноября 1855(1855-11-30)
Место смерти	Варшава
Принадлежность	Россия Россия
Звание	генерал от кавалерии
Сражения/войны	Аустерлиц, Фридланд, Красный
Награды и премии
Связи	сын Петра Ожаровского

Граф Адам Петрович Ожаровский (1776 — 30 ноября 1855, Варшава) — генерал от кавалерии на русской службе, происходивший из польского рода Ожаровских (герба Равич).

Жизнь

Сын Петра Ожаровского, великого гетмана коронного, который действовал в интересах Екатерины II. После линчевания отца вступил в русскую армию.

Начал службу в 1796 году в лейб-гвардии Конном полку. В 1802 году был произведён в полковники. Сражался в войнах с Наполеоном, отличился в битве под Аустерлицем, где захватил знамя французского полка, после чего награждён был Орденом Св. Георгия 4-го класса. После битвы под Фридландом был произведён в генерал-майоры и пожалован в генерал-адъютанты. 20 мая 1808 года награждён орденом Св. Георгия 3-го класса

В воздаяние отличных подвигов мужества и храбрости, оказанных в продолжении минувшей кампании против французских войск.

Отличился в Отечественной войне 1812 года. Руководил летучим отрядом. Неудачно действовал под Красным. 12 (24) ноября отряд под его командованием занял Могилев, где захватил собранные французами запасы продовольствия и фуража. В 1813 году был произведён в генерал-лейтенанты.

В 1826 году был произведён в генералы от кавалерии. В отставку пошёл в 1827 году. В 1833 стал членом Государственного совета Царства Польского. С упразднением Совета в 1841 году назначен присутствовать в варшавских департаментах Совета.

В 1807 году Ожаровский женился на разведённой графине Марии Павловне Пален (1782—1757) (дочери Екатерины Энгельгардт и Павла Скавронского), но, по слухам, поддерживал также романтические отношения со своей соотечественницей Марией Нарышкиной. После развода с первой женой, в 1818 году женился на графине Софье Адамовне Старжинской (1800—1855), которая 30 августа 1822 года была удостоена ордена святой Екатерины малого креста. Детей не имел.

Награды

Российские

• Орден Святого Георгия 4-й ст. (24.02.1806);
• Орден Святого Георгия 3-й ст. (20.05.1808);
• Орден Святого Владимира 2-й ст. (1813);
• Орден Святого Александра Невского с алмазами (1814);
• Орден Святой Анны 1-й ст. с алмазами (1812);
• Золотая шпага «За храбрость» с алмазами (1812);
• Серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года»;
• Бронзовая медаль «В память Отечественной войны 1812 года»;
• Знак отличия «За XXX лет беспорочной службы» (1828).

Иностранные

• Орден Красного Орла 1-й ст. (Пруссия);
• Pour le Mérite (Пруссия);
• Кульмский крест (Пруссия);
• Военный орден Марии Терезии, рыцарский крест (Австрия);
• Военный орден Максимилиана Иосифа, командорский крест (Бавария);
• Орден «За военные заслуги», рыцарский крест (Вюртемберг);
• Орден Святого Людовика (Франция);
• Орден Святых Маврикия и Лазаря, командорский крест (Сардиния).

Литература

• Колпакиди А., Север А. Спецназ ГРУ. — М.: Яуза, Эксмо, 2008. — С. 84-85. — 864 с. — ISBN 978-5-699-28983-7.

Ссылки

• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_o06.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 495.
• www.museum.ru/1812/Persons/RUSS/ra_o06.html

Отрывок, характеризующий Ожаровский, Адам Петрович

Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.